А за нею каракатица

Как я уже писала, примерно треть моего детства прошла на маминой работе. Я ходила туда сначала вместо сада, затем после школы. Это было удобнее, чем если бы мама оставалась со мной дома. И уж точно выгоднее. В то безденежное время любая копейка была кстати. — А если нужно было врача ждать, или на карантине сидеть, я и постирать, и прибрать успевала, — призналась она однажды. — То есть, конечно, постоянные больничные меня расстраивали, но не так уж много я и теряла. Не то что я, похоже. Вообще не представляю, при каких обстоятельствах взяла бы дочь с собой...

Примерно треть моего детства прошла на маминой работе. Рулоны ткани, тяжелые утюги, огромные ножницы для раскроя. Рабочие столы были внушительные — полтора на два метра примерно, и стояли по два-три впритык. А внизу на специальной полочке всегда лежали какие-нибудь отрезы, остатки, веревочки, лекала... Если я уставала, то просто забиралась под стол, свивала себе из всего этого подобие гнезда и засыпала. В школьные годы мне уже всегда было чем заняться: садись на свободное место и учи уроки. Хоть математику, хоть литературу...

Есть люди-нумизматы. Есть люди-филателисты. Люди, коллекционирующие кукол или наборы лего. Я собираю открытки. Но не по красоте и редкости. Черт знает вообще, чем именно я руководствуюсь. Вот, например, несколько картонок с рекламой творческих пространств. Красивые? Между тем точно помню, что очень симпатичные открытки нескольких других пространств я порезала на коллажи. Без сожаления, надо заметить. Видимо, нужно что-то еще, кроме визуальной эстетики, какой-то секретный ингредиент. Интересно, какой?...

Шесть лет ушло у фотографа Юрия Молодковца на коллекционирование «блошиных натюрмортов». С 2005 по 2011 год он ездил на Удельную и бродил там среди самодельных прилавков, отыскивая интересные кадры. Так появился «Детский альбом», сборник артефактов ушедшего времени и государства. Какие-то предметы мы легко узнаем, у нас в доме были точно такие же или очень похожие. Другие просто поражают нас своим присутствием. Неужели все это можно было так долго хранить? А если оно хранилось, значит было кому-то нужно...

- Ваш ребенок должен извиниться! - заявила мне эта женщина. - Не должен, - ответила я. - Это была защитная реакция. От страха, что его собьют с ног. - Как будто не ясно, что моя дочь бежала познакомиться и поиграть! - Когда на тебя бежит незнакомый человек, ничего не ясно. Так вышло, что в этот день, довольно холодный, мы отправились к фонтанам. Нашли самый дальний, нерабочий, и разложили на бордюре игрушки. Они по очереди спускались в фонтан купаться. Дочка целую неделю ходила в садик, и порядком устала от сверстников...

Предложили сегодня в родительском чате. Потому что был день воспитателя, а мы от группы подарили "стыдную" тысячу рублей каждому. Позор нам, позор! А впереди ведь дни рождения воспитателей. Им нужно будет что-то дарить. Ну ни о чем же эта тысяча! Давайте еще по пятьсот скинемся, и будет нормально. Кто против, напишите до вечера в чат. Я прочла, но молчала. Не потому, что за. Как я могу быть за, если мы за две недели до этого собирали по полторы "на все"? И у меня еще две квитанции за сад на четыре с половиной тысячи в сумме...

Вот говорят воспитатели, чтобы игрушки с собой не приносили. А дети все равно носят. И мы носили, чоуш. Кое-что поломали, кое-что потеряли. Но это так, издержки воспитательного процесса. Я считаю, что иначе ребенок и не поймет сути запрета. Потому что твердишь ему: не носи вот эту замечательную игрушечку, с которой так здорово играется. Это сейчас здорово, пока она целая и только твоя. А когда вокруг еще сорок ручонок, и игрушечка изваляна в грязи, и деталек в ней недостает порядком, совсем как-то не здорово. Ребенок покивать даже может в ответ. А потом все равно несет дорогие и хрупкие игрушки, где-то их теряет или ломает, и потом громко страдает...

Я очень люблю "Мать ненормальную". За то, что канал ее вовсе не про преемство. Он про жизнь, взаимоотношения, взросление и постижение мира, так скажем. Возможно, вы тоже уже читали ее статью про "оборзевшую Таню". А кто не читал, вкратце: в одной столовой работали Саня и Таня. Саня - совсем юная девочка, которая зарабатывала себе деньги на обустройство комнаты. Таня - постарше, с семьей уже. И вот Саня работала ответственно, а Таня... ну, не совсем. Но вслух об этом особо никто не говорил. Однако...

Иногда я задумываюсь над этим вопросом. Например, сейчас, когда ты валяешься посреди тротуара. Тротуар широкий, шесть человек могут идти шеренгой, по трое в каждую сторону. Ты лежишь аккурат поперек дороги, одна нога вытянута, другая - подогнута, самокат откинут в сторону и перегораживает оставшуюся часть пешеходного пространства. Через метр или полтора тротуар заканчивается, там выезд из двора. Ты говоришь о чем-то, захлебываясь слезами, с подвыванием, слов не разобрать. Практически каждому прохожему ясно: ребенок упал и сломал ногу...

Как жара, так под окном собираются любители свежего воздуха. У них там гнездо между двумя черемухами и оградой детского сада. Любители причем разные, а вот гнездо всегда одно. Почти под нашим балконом. В этот раз трагедия вышла. Одна женщина решила отметить законный выходной с друзьями. Всего-то часа полтора посидела "в гнезде", а тут - раз, дети пришли. Девочка лет одиннадцати и мальчик постарше. Девочка плачет, "пойдем, мама, домой, нам соседи обещали опеку вызвать". А мама ни в какую. "Ничего они, - говорит, - не сделают! Нечего мне выходной портить, идите домой!" "Но, мама, а если полиция к нам домой придет?" "А вы дверь не открывайте...

До Элис у британского психотерапевта Шан Дейви было уже трое детей. Однако принять эту дочь ей оказалось крайне нелегко. «За пятнадцатилетний опыт психотерапии я слышала множество историй, — пишет она. — При всем их (историй) различии люди испытывали похожие эмоции: гнев, отчаяние, депрессию...» Несмотря на то, что Шан предчувствовала особенность Элис, к этому ребенку она оказалась не готова. Девяносто процентов британских пар, узнав о том, что ребенок родится с синдромом Дауна, не находят в себе сил и желания его воспитывать...

Первый ребенок никогда не рождается один. Вместе с ним появляется на свет и его мать. Британский фотограф-портретист Дженни Льюис решила запечатлеть женщин и их малышей в первые 24 часа после родов. Проект она начала с собственных родов, а за следующие пять лет сняла более ста пятидесяти женщин с младенцами. Ни с одной из мам Дженни не была знакома до съемок. Она просто расклеила объявления по своему району, и «модели» сами находили фотографа. Также Льюис фотографировала только тех женщин, чьи роды...