РИТМУС

Жена сказала: «Старость — это не болезнь, это путь». Я поставил две чашки на стол — для родителей, которые уже не могли взять в руки сами. Отец забывал имена вещей. Сначала — «ключ», потом — «ложка», затем — «я». Мать ходила за ним, как запятая за длинным предложением: вовремя ставила паузы, помогала проглотить, сглаживала смысл. Потом у неё дрогнула правая рука, и чай стал проливаться — не на скатерть, на годы. Я работал сменами. Утром — инсулин матери, таблетки отцу. Днём — пюре, протёртые супы, смена пелёнок...

Жена сказала: «Конверт — это такой же инструмент, как степлер». В тот же вечер в новостях назвали нашу фамилию без отчества — как в протоколе, когда человек уже не «Илья Сергеевич», а «гражданин». Мы — маленькая мебельная, семейная, как старый сервант: отец — учредитель, мать — директор «по бумагам», я — сын, технолог и водитель по надобности. Жена моя, Аня, — сметчица, рекламу ведёт, отвечает за звонки и настроение клиентов в мессенджерах. Мы делаем столы и стулья, которые должны держать спину, а не чужие карманы...

Из банка позвонили в воскресенье, когда я резал батон ребёнку на гренки. — Просрочка по двум заёмщикам, — сказала женщина голосом, как холодный суп. — Требуется досрочное исполнение. Я повесил трубку и понял, что в квартире слишком много парных вещей: две кружки, две щётки, два стула у окна. Второй стул мешал. Она исчезла «временно». Так сказала. Сумка из супермаркета, паспорт, зарядка. «Пару дней». Через неделю пришли коллекторы. Они всегда знают, где у тебя подъезд. — Мужчина, где вторая половина? — Временно нет...

Москва навылет 30. Начало тут Утро шло на ощупь, как человек в лампадной: свет есть, но предметы ещё не названы. Протоколы подписаны, графики выхода из забастовки развешены на дверях «Артёма», в шахтах — усиленный крепёж, в столовых — мясо вернулось в борщ, в очередях — короткие, нервные, но уже не злые разговоры. Город дышал, будто учился заново: вдох — мы; выдох — они; и между этим — бумага. Мы собрались в «Артёме» пораньше, чтобы распределить контроль: снабжение, медицина, транспорт, детские списки, почта и связь...

После развода я каждый вечер ставил чай — на двоих. Рука не слушалась бумаги. Точка отсчёта — звонок в дверь. Вечер мокрый, чайник свистит. Я открываю — на пороге она. Пальто тёмное, волосы липнут к щеке, в руке телефон. — Такси по привычке «дом» выбрало, — говорит и улыбается криво. — Вышла — твои ящики. Ноги сами к твоей двери привели. На кухне уже стоят две кружки. Она смотрит на них как на улики, я — как на алиби. — Не убрал вторую, — говорю. — Привычка сильнее документов. — Сильнее, — кивает...