Антон Трофимов. Книжный Гэндальф

Что получится, если взять небольшую стеклянную банку и опустить в нее полтора-два десятка крупных светлячков, а потом повесить на ветку? Правильно, импровизированный фонарь! Такие необычные светильники в Парагвае в середине 1930-х годов назывались «русским фонарем». Придумали его офицеры бывшей Белой армии, служившие в парагвайских вооруженных силах. И надо сказать, служившие отменно: в значительной степени именно их усилиями Парагвай одержал победу в Чакской войне с Боливией. А на воздвигнутом после памятнике павшим парагвайским воинам были высечены и русские имена...

Несколько дней назад мы с моими старинными друзьями собрались, как водится, за столом на кухне. Слово за слово, и кто-то из нас привычно произнес «Да ну его, папеньку вашего, с советами его дурацкими!..» Мы тут же заспорили, насколько точна эта цитата из фильма «Формула любви». А потом за какие-нибудь полчаса, наверное, общими усилиями пересказали практически весь фильм. Разве что не пели, как Фарада с Абдуловым. Будь у нас в руках в этот момент увесистый том «Малого собрания сочинений» Григория Горина, нам был бы гораздо проще сверять цитаты и пересказывать любимый фильм...

Никогда не любил литературу абсурда. По молодости лет отдал ей должное (в том числе и в смысле долга студента-филолога), подивился Францу Кафке, поломал голову над Эженом Ионеско — и сделал вывод, что нет, не мое. Слишком в разных плоскостях существуют абсурдистская литература и мое представление о границах и законах мира, пусть даже вымышленного или сломанного. Поэтому к книге Вуди Аллена «Без перьев» я приступал с известной опаской. Кому-то пришло в голову назвать то, что он пишет, «изящным театром абсурда»...

Человеку, пишущему стихи, очень трудно подчас бывает писать рецензии на поэтические сборники собратьев по перу. С одной стороны, чем лучше знаешь чужое творчество, тем более к нему неравнодушен. С другой стороны, привычка к анализу поэтического текста нередко мешает просто наслаждаться стихами. С третьей стороны, может вмешаться и такое малопочтенное чувство, как зависть. Далеко не всегда поэты способны по достоинству оценить чужое творчество именно потому, что понимают: ТАК им лично написать не было дано — и дано не будет...

Хотел бы я заново прожить свое детство? И да, и нет. Вновь пережить целиком, со всем детскими потерями и обидами, страхами и неудачами — нет. Еще раз прожить те замечательно светлые моменты, из которых оно в основном и состоит сегодня в моей памяти — да. Пробежаться по ним, как по темным плиткам кафеля на платформе метро «Сокольники», не наступая на желтые. Побывать в каждом радостном дне. Повидать людей, которые сделали мое детство по-настоящему счастливым. Да, так — хотел бы! Но пока никто не придумал иной машины времени, кроме человеческого воображения...