Богдуша

Неспешная, нормированная жизнь Марьи в “Соснах” после пережитого ею личного апокалипсиса в жуткой башне понемногу привела её в чувство. Она приняла решение никому не рассказывать о пережитом ею кошмаре, чтобы никого не пугать. А невысказанная травма давила. Дочки иногда прибегали поболтать с матерью, рассказать новости. Выкроив минуту, заходили сыновья, помогали по хозяйству. Старец Патрик семенил к ней по утрам и хватался за любую работу. Они вместе завтракали и рассуждали на возвышенные темы, которые оба любили...

Вольная, как ветер, Марья бродила по дому и неспешно, задумчиво перебирала вещи. Романов давно забрал свои, забыв несколько старых рубашек. Она сняла с плечиков одну, обнюхала, как ищейка, зарылась в неё лицом и расплакалась. Осталось много хорошей детской одежды. Рассортировала, выстирала, сложила в стопки и подписала. Драгоценности разложила по футлярам и тоже подписала, поделив их между дочками, невестками и внучками. Лучшие свои наряды упаковала и сделала надпись: «Для тех, кому надо, а если не пригодятся, то для бедных»...

Два из ряда вон события произошли и наложились друг на друга. И первое из них – всепланетного масштаба – не отменило и даже не перекрыло второе, касавшееся исследуемого любовного треугольника. В “Сосны” прилетели ангелы в том же составе и количестве и в течение недели демонтировали Периметр! И Стены как не бывало. Вся планета перешла под юрисдикцию России. И сразу же страну в исторических её границах стали обдувать океанические и пустынные ветры, а Гольфстрим беспрепятственно понёс свои согревающие воды к берегам европейской части державы...

Утро властно вошло в панорамное окно дома Огнева громадой ясного неба и пухлыми облаками, которые с любопытством уставились на обнявшуюся парочку, укрытую атласным одеялом. – Ты обратила внимание, что цвет постельного белья у меня гармонирует с окрасом твоих любимых халатов? – спросил Андрей, поглаживая Марью по золотым кудряшкам. С тех пор, как я увидел тебя в знаменитом твоём байково-больничном одеянии, этот цвет стал для меня приоритетным. – Вообще-то я люблю зелёный. – Дай угадаю, зачем ты обряжаешься в серость! Чтобы выглядеть менее обольстительной! Но мне пофиг...

Год прополз, как сон пустой. По мнению народа, помолодевшему непонятно как царю, у которого без вести пропала супруга, пристало жениться вдругорядь. Уважаемые отцы семейств со всех концов страны, приезжая к его величеству по делам, захватывали с собой на аудиенцию в качестве помощниц и советниц своих дочерей – одну краше другой. Романов вежливо красоток оглядывал, хвалил, одаривал комплиментами и сувенирами, но более никак не реагировал. Тем не менее парад невест набирал силу, пока Романову это не надоело и он не запретил подданным брать с собой на приёмы молодаек...

Огнев немедленно ушёл на кухню готовить завтрак. Марья последовала за ним. Надела передник и стала чистить овощи, только что принесённые Ферапонтом. Романов тоже явился, сел в углу. Стал смотреть, что они делают. Не выдержал и напомнил о себе: – Вообще-то я тут. Жена, что ты делаешь в доме чужого мужчины? И где ты пропадала? Я тебя обыскался. Марья промолчала. Тогда Романов обратился к Огневу. – Андрей, объясни, в чём дело-то? Я пошёл танцевать с подданной, которая меня пригласила, а когда возвратился,...

Ночью, после их традиционного улёта в крутое пике Марья почему-то долго не могла уснуть. Стала ворочаться, вздыхать. Романов проснулся, спросил: – Ты чего? – Извини, не спится. Пойду почитаю. – Нет, останься. Выкладывай. – Всякие глупости в голову лезут. Не стоит твоего внимания. Он помолчал. Приобнял её. – Жду. – Мне через неделю полтинник. Поневоле к итогам тянет. – Ну и? – Я вдруг поняла, что преодолела чувство собственницы. Что теперь не только люблю, но и уважаю тебя как автономную, свободную личность...

Город праведников пережил сибирскую зиму без потерь – температура воздуха ниже нуля в этом регионе не опускалась ни разу за пять холодных месяцев. Главы бюджетообразующих российских регионов проявили интерес к городку после совещания у правителя государства, который предложил им в порядке благотворительности разместить там производства, проложить дороги и привести в порядок инфраструктуру. И за аномально тёплую зиму всё намеченное было сделано в наилучшем виде. Жители получили работу в открывшихся...

Погода выдалась ненастная: дождь с утра лил как из ведра. Марья накормила близнецов, прочла им книжку, открыла игровую комнату с сотней забав, запустила туда ребятишек, а сама устроилась в гостиной на диване с ногами что-нибудь почитать. По углам его были распиханы десятки разных фолиантов. Она брала любой по настроению, открывала наугад, пробегала глазами и, если цепляло, начинала погружаться в новый мир с первой страницы. Стукнула входная дверь. Раздался топот маленьких ног и крик Веселины: «Ну-ка...

Возвращение к мужу стреножило Марью и свело к нулю её социальную движуху. Романов лишил её всякой мобильности. Без его разрешения она не могла сгонять туда, куда её так тянуло: в город праведников. Сведений о том, что там происходит, у неё не было никаких. Она несколько раз обращалась к мужу с просьбой разрешить ей отправиться туда, но он категорически отказывал, и довольно хамски. Более того, грубый и неуважительный тон в общении с ней постепенно стал для него нормой, а она не выносила хамства ни в каком виде...

Романов забросил все дела и занимался только своей женой. Они переживали упоительный ренессанс отношений. Часами разговаривали на прогулках, дома перед камином, пробудившись от сна или собираясь уснуть. Вытащили из себя все застарелые и свежие обиды и прогнали их через говорильню, которая, как известно, может любую тему искрошить и освободить человека от эмоционального гнёта. Конечно же, разобрали ситуацию с непослушанием восьмёрки старших романят. Царь был не просто расстроен их бунтом. Он был убит...

Огнев попросил Марью принести из кухни в зал бутылку шампанского, фужеры и красивую тарелочку для колец, а сам пошёл открывать дверь. Внезапно послышались громкие возгласы, какая-то возня, крики, звуки ударов, потом раздался бабах и шум из прихожей переместился в зал. Марья выбежала из кухни с бутылкой в руке и в испуге выронила её на пол. В квартире Огнева собственной персоной объявился Романов. Да не один, а с закадычным другом и личным врачом. В дальнем углу жалась к стенке чиновница с начёсом на голове...