птицы в искусстве

С гордостью носила бы свою «быкообразную» голову, крепкий клюв с характерными трубочками и короткие ноги, даже если их описание в определителях звучит не слишком комплиментарно. Эти трубочки — важный элемент: они помогают выводить из организма избыток соли, ведь я жила бы в море и пила солёную воду. Моя диета состояла бы из рыбы, моллюсков и планктона, которые я ловила бы с поверхности воды. Ловкость в воздухе, плавный полёт над гребнями волн и выживание в суровых условиях — всё это сделало бы меня настоящим морским кочевником...

Я была бы свободной, перелетая с одного края света на другой. Я была бы единственной птицей, способной мигрировать из Арктики в Антарктику, преодолевая рекордные 70 тысяч километров в год. Иногда, если я особенно старательная, я бы пролетала даже больше — до 80 тысяч километров! За свою жизнь, которая может длиться 20–25 лет, я бы смогла покрыть расстояние, превышающее трижды путь до Луны. Зачем я летаю так далеко? Я бы хотела жить в вечном лете. Мне это нужно по двум причинам: 1. Солнечные дни освещают поверхность воды, помогая видеть рыбу, насекомых и ракообразных, которыми я питаюсь...

Моё имя звучало бы просто и понятно — от тех самых звуков, которые я издаю: «Гра-гра-гра». И пусть мой голос не назовёшь мелодичным, я бы пела с удовольствием, не обращая внимания на тех, кто затыкает уши. Если сердце поёт, разве важно, как звучит мой голос? Я была бы умной. В экспериментах я бы могла использовать веточки, чтобы доставать еду из труднодоступных мест, словно шимпанзе создают и используют инструменты. Если бы я научилась чему-то новому, моя стая последовала бы моему примеру — мы быстро учимся, подражая друг другу...

У меня был бы сердцевидный лицевой диск, по которому меня было бы легко отличить от других сов. Моя светлая окраска и почти бесшумный полёт делали бы меня похожей на призрак — отсюда и прозвище «призрачная сова». Мой необычный облик, напоминающий маску, мог бы навеять сравнения с обезьяной, и меня звали бы «птицей с обезьяньим ликом». А за мой голос — визгливый и хриплый — меня бы называли «визжащей совой». Мой слух был бы совершенным. Мои ушные отверстия располагались бы асимметрично: левое — выше, на уровне лба, правое — ниже, на уровне ноздрей...

Я бы сияла, ведь мое имя — уменьшительная форма от древнерусского "соя". Исследователи считают, что оно связано с глаголом "сиять". И это ясно: я красива, невозможно пропустить  мои ярко-голубые перья с узкими чёрными полосками. Они так эффектны, что начинающие бердвотчеры иногда путают меня с зимородком. Но его место у воды, а моё — в лесу. Я была бы лесной болтуньей. В научных статьях меня зовут "Garrulus glandarius", что в переводе с латыни означает "шумная, болтливая". Я бы подражала любым звукам — от человеческого голоса до стука топора...