Сергей Беляев | Тот самый актёр

《Очень тронула эта история》 Много лет назад я жила одна, с сыном, после развода, в чужой стране. На меня навалилась тоска. Чувствовала себя одинокой, не на месте, неприкаянной какой-то. Вечерами садилась на велик и долго, часами, ездила по округе, по незнакомым улицам. Тоска сжимала серце, я смотрела на красивые ухоженные дома, цветочные клумбы перед домами, силуэты людей в светящихся окнах за шторами, и думала "вот люди живут, довольные, счастливые", и хотелось чтобы у меня тоже было так. Вся...

Однажды мы с девчонками пошли во дворец культуры, где должны были выступать живые знаменитости. В фойе меня кто-то толкнул в плечо. Оборачиваюсь — батюшки! Это же сам Жаров! Он погладил меня по голове: «Я тебя не сильно ушиб, деточка?» Когда мы встретились на съемочной площадке, я рассказала про этот случай Михаилу Ивановичу. Он долго смеялся: «Ну если бы я знал, Аллочка» Мы очень долго почему-то снимали бал...

Тот город, мной любимый с детства, В его декабрьской тишине Моим промотанным наследством Сегодня показался мне. Всё, что само давалось в руки, Что было так легко отдать: Душевный жар, молений звуки И первой песни благодать — Всё унеслось прозрачным дымом, Истлело в глубине зеркал… И вот уж о невозвратимом Скрипач безносый заиграл...

Со слов Ивана Пырьева: «Карамазовы» — обширный, многоплановый, философский роман, одно из самых сложных произведений Достоевского. <…> Здесь достигнута необычайная острота характеров, высшая напряженность композиции, трагизм страстей, пороков и вдохновений. В своем содержании роман этот, как известно, полон глубоких противоречий, наряду с реакционно-мистическими воззрениями автора в нем существуют и близкие для нашего современника передовые, гуманистические тенденции. Вследствие этого нам пришлось...

Жизнь — обман с чарующей тоскою, Оттого так и сильна она, Что своею грубою рукою Роковые пишет письмена. Я всегда, когда глаза закрою, Говорю: «Лишь сердце потревожь, Жизнь — обман, но и она порою Украшает радостями ложь. Обратись лицом к седому небу, По луне гадая о судьбе, Успокойся, смертный, и не требуй Правды той, что не нужна тебе». Хорошо в черёмуховой вьюге Думать так, что эта жизнь — стезя Пусть обманут лёгкие подруги, Пусть изменят лёгкие друзья...

На момент начала работы над фильмом, существовала телеверсия спектакля театра Маяковского, и сравнения с ним были неизбежны. Как вспоминал Эльдар Александрович Рязанов: Там эту картину надо было как-то решить изобразительно и режиссёрски. Потому что в основе лежала пьеса, шесть действующих лиц. Ну, кинематограф - это смена мест действий, много действующих лиц и так далее и так далее... Фильм был построен в неком предприятии, но внимание на его работе не заострялось. Со слов режиссера: Я стал думать,...

Смири гордыню — то есть гордым будь. Штандарт — он и в чехле не полиняет. Не плачься, что тебя не понимают, — поймёт когда-нибудь хоть кто-нибудь. Не самоутверждайся. Пропадёт, подточенный тщеславием, твой гений, и жажда мелких самоутверждений лишь к саморазрушенью приведёт. У славы и опалы есть одна опасность — самолюбие щекочут. Ты ордена не восприми как почесть, не восприми плевки как ордена. Не ожидай подачек добрых дядь и, вытравляя жадность, как заразу, не рвись урвать. Кто хочет всё и сразу, тот беден тем, что не умеет ждать...

Из книги «Записки артиста», Весник вспоминает это так: Гарин и Пырьев когда-то очень хорошо относились друг к другу. Может быть, даже дружили, но… Что-то между ними произошло, отношения стали натянутыми. И я невольно оказался первопричиной начала их примирения. Снимался я одновременно у Гарина в «Обыкновенном чуде» и у Пырьева в «Свете далекой звезды». Договор с Пырьевым я подписал раньше, и съемки пырьевской картины начались раньше. Поэтому, когда начал сниматься у Гарина, то предупредил, что могу быть на какое-то время отозван к Пырьеву под Москву, в Монино...

Я знаю женщину: молчанье, Усталость горькая от слов, Живет в таинственном мерцанье Ее расширенных зрачков. Ее душа открыта жадно Лишь медной музыке стиха, Пред жизнью, дольней и отрадной Высокомерна и глуха. Неслышный и неторопливый, Так странно плавен шаг ее, Назвать нельзя ее красивой, Но в ней все счастие мое...

Вот что удивительно — все говорили: «Рина! Рина!», а снимали других актрис. Наверное, тогда надо было выйти замуж за какого-нибудь кинорежиссера. Но мне это прямо не приходило в голову. Да и им, наверное, тоже. А все были друзья: Козинцев и Юткевич, Барнет и Пудовкин, и Кашеверова, и Михалковы — отец и сыновья. Иногда при встрече со мною режиссеры и сценаристы, всплескивая руками, кричат: Ах, батюшки мои! Как же про вас забыли? Был чудесный эпизод! Вы бы так прекрасно это сыграли! Григорий Васильевич Александров повстречался мне на улице...

Если где-то в глухой, неспокойной ночи Ты споткнулся и ходишь по краю – Не таись, не молчи, до меня докричи – Я твой голос услышу, узнаю. Если с пулей в груди ты лежишь в спелой ржи – Потерпи: я спешу, и усталости ноги не чуют! Мы вернёмся туда, где и воздух, и травы врачуют, – Только ты не умри, только кровь удержи!.. Если конь под тобой, ты домчи, доскачи – Конь дорогу отыщет буланый – В те края, где всегда бьют живые ключи, – И они исцелят твои раны. Где же ты – взаперти или...

Мама была дома. Она вязала что-то. Я начал жаловаться, как все ужасно и как все предают. Мама вдруг сказала: "Значит, так надо". Я обиделся на нее. Как так? Потом понял смысл. Она сказала: "Не спрашивай у Бога за что. Спрашивай — зачем". Когда мы спрашиваем у Бога: "За что", то мы ищем причину и виноватого. А когда говорим: "Зачем", то выход из положения. В первом надежды мало. Во втором — вся надежда. Источник Мне повезло с матерью… С возрастом я все больше стал понимать, какое важное значение в моей жизни имела мама...