BeingThePoetry (Быть Поэзией)

Видел себя? Едва ли. Помнишь? Всё время лишним. Их, хоронив, прощали. Скажут вслед за затишьем. Кладбище из талантов, Эпос в утробе мертвый. Место для самозванцев, Каждый тут так клейменный. Что-то рожденный делать, Но не принявший правду. Нас убивает это, Кажется и взаправду. Кто я такой, чтоб сделать? Как это примут люди? Даже великий эпос, Он ведь в истоке скудный. Рубрика без ответа, Плачь, поглощенный скорбью. Вечность жалеть об этом, Сколько попыток вспомнишь? Разве оно не манит? Сердце в ночи не воет? Земли «начну все завтра», Руки по локоть скроют. Только испачкав сильно, Потом покрыв ладони, Можно добиться силы, Что равносильна воле. Сделав привычной область, Где как источник света Встретила старость юность, Вспомнив свой путь заветный.

Руки протерты спиртом, горло промыто дважды, душу промоют сопли, слезы и препараты. Я ненавижу похоть, после в глазах - не надо. Все изнутри сжимает, давит сознание в клочья. Ненависть она рядом, Рядом.Буквально очень. Виду не дав ни разу, голос не дав повысить, лишь накричав глазами, чтобы могли увидеть.

После оставив клятву дать кислород и почту, я скорей сдохну рядом, чем этот сад испорчу. Крепко сжимая в руки то, что так ненавидел, ненависть стала болью, после мотивом видеть видеть детали всюду, пазлы будто картина. Я обещал, что буду, я соберу витрину купол из сотен стекол, что тебя там укроет. Я буду биться - правда, руки залиты кровью, но не от дикой злости, что почернела возле. Я собирал осколки, что разбивали возле. Так появился опыт, я тебя так же вижу, строя в округе космос, ближе к оранжерее, что преломляет страхи и пропускает солнце. Что тебе их не надо? Хочется, когда очень. Кто тебе что-то скажет, если ты скажешь первой? Ты расцветёшь - я знаю, я - преклоню колено. Выбор пути атланта Что небосвод удержит Мало хотеть таланта Нужно сберечь и веру Куртка укроет в ливень Строки залечат душу Каждый твой робкий выпад Будет мне правда нужен И подпирая снизу Ставив опоры, связки Я буду видеть розы Ты расцветаешь ярче

Граница между наглостью, свободой или похотью, как линия на скатерти, затертая от копоти. Все стелится и стелится, порой бывает тонкая, характер пилит бережно, когда текстура плотная. Границы обостряются, и ставки выше некуда. Привычное все кажется дарами тут нетленными, горящими как факелы, глазами утонченными. Мои шаги все - алиби, с любовью, обреченные, открытыми как исповедь, без жажды поглощения, быть сильным и быть искренним, судьба в дали прощения. От страха быть потерянным, до факта все принятия, моя забота - исповедь, ласкает, ставит фактами. Моя душа вся черная, животная, ужасная, на муки обреченная, пороки, похоть странная. Там выдержка, там знания, там опыт, слезы томные, принятия, признания и судьбы обреченные. Внутри желание теплое и светлое, как искренность. Я восхищался, тронулось, сравнение, все чистое, пороков всех лишенное, не тронутое, святое, не властное законам всем и мыслям не подвластное. Граница отчуждения, как святость, уважение. Мое внимание - исповедь, как акт самосожжения. Бурлят в котле эмоции от святости до подлости. Мы все бываем гордые, границы да упертости. Я думал, томно, медленно, дорогу строил дальнюю, минуя жертвы, низменность, через принятие - праведность. И слезы, радость с гордостью, и горе, грусть, принятие. Все это страхом кроется, я чувствую, внимательно. Стараюсь делать выборы, граница между наглостью, свободой или гордостью, как линия на скатерти, затертая от копоти. Все стелится и стелится, порой бывает тонкая. Все время будет разная, глубокая и теплая. Граница будет прятаться, застенчивая, робкая. Я буду и промахиваться, зато останусь искренним, укрыв тебя там спящую. Быть честными, быть близкими.

Вели беседу в тишине Я, моя павшая душа. На окна падал лунный свет, Мой голос изредка дрожал. Я отвечал ей на вопрос, Потом последовал другой — За все мои деяния спрос. Так принято у нас с тобой: Незримый вечный договор, Как у носителя с жильцом. Тут очень редко будет спор. Всё чаще слышан приговор, Но без удара молотком, Без толп присяжных, без суда. Что-то сказать ей вслух, в укор — И сразу смех, вслед тишина, Потом молчание и взор, Что будет насквозь грудь пронзать. — Ты хочешь выстрелить? В упор? Но вновь в ответ лишь тишина. Потом ухмылка, снова смех, Эта истерика в крови. Моя душа не любит гнев И эти яркие огни, Что разгораются в глазах И заставляют щурить взор. Она хотела так пылать. — Ты помнишь? Ложь её основ. — Да-да, то самое враньё. — Мечты о рае в шалаше... — ...а после — запах, ложь, гнильё. — Я не о теле, о душе. — Те кружева и тот парфюм... — ...помада, искорки в глазах... — ...а за спиной лишь рой из мух. — Да-а, верно, время не вернёшь. — Ты помнишь, что было потом? — Тебе пришлось поесть дерьма? — Мой сервис был так слишком скуп? В ответ на этот монолог Раздался еле слышный звук. Потом был мрак. И злобный взор, Что так мечтал в крови из рук Купать до крайних пузырей, Что смогут лёгкие отдать, Но кроме мрака — ничего. Душа не может убивать. Зато она способна выть Так долго, громко, без конца, Даруя силу не любить, А ненавидеть всё без дна. Её слова не передать, Там нет ни звуков, ничего. Одна сплошная только мгла, Пространство без конца, краёв. И этот вой, как вечный спрос: "Как ты посмел её кормить Таким дерьмом картонных звёзд, Что манят взор тёплом своим, Не замечая пустоту У них в груди и в их словах?!" Сердце прикроет пышный бюст, Но за словами пустота. Ты любовался, а что ей? Твоей душе лишь голодать. Ты не накормишь так друзей И сам пойдёшь ко дну в словах, Покуда грязь. И без тепла Душа всё будет вечно выть. И эта боль — уже не враг, Она причиной стала жить. Кто-то сказал, что человек Страшнее всех живых существ. Чтобы страдать, не нужен век, Чтобы погибнуть, нужен миг. И очень просто прожигать, Не поднимая больше взор, Но этот диалог — брехня, Если ты запер кругозор, Не понимая, почему Душа так стала часто выть. Снова настанет ночь. К утру мы перестанем говорить. Мой визави впитает то, Что я оставлю поутру. Там будет время, но не с той, И будут басни, что смогу, Но коли смех в ответ на всё, То значит нет и смыла врать. Моя душа не любит то, Что вы привыкли получать. Отсюда будет крепнуть мрак, Не как проклятие — как суть. А из него — блестеть глаза, В которых все хотят тонуть.

Часто мы хотим от людей больше. Наши ожидания - наш крест. Они не должны нам, мы им тоже, Просто жди, кто первым надоест. Тебе или мне, вопрос из вечных. Эта скорбь внутри как приговор. Жадность губит, время губит. Вечность? Может да, но это перебор. Столько сожалеть и молча верить, Ностальгию тихо смаковав. Поменять людей, куда вернее, Кладбище из тех, кого ты знал. Снова будет радость откровений, Ведь общение с чистого листа. Но ты уже судишь из тех мнений, Что тебе оставили тогда. Лист общения будет уже мятый, Твои руки в панике дрожат, Сам в своих проблемах виноватый, Жадность! Получить без лишних трат. Круг порочный сдвинулся и катит, Долго катит в жизненном пути. За свои «хочу» другими платим, После удивляясь, что одни.

Слово стало делом, Мысли стали прахом, В жизни нет победы, Все идёт с накатом. Все вчера герои, Нынче только память. Соблюдать устои? Что нас ждёт в финале? Время - это омут, Кто-то скажет – пропасть, Люди в нем все тонут, Лишь вращая лопасть И толкая лодку Против всех устоев. Обрети находку, Что подобна сбоям. Мир сейчас, он новый, Завтра все иначе. Послезавтра тоже. Кто все это начал? Да никто по сути. Мы! Меняем время! Завтра нас не будет, Но взрастает то семя. Что посадят мысли, Выстроят делами. Завтра - это люди. Время, что за нами, Значит и устои, Все повадки ваши. Завтра не каноны... Лишь для вас вчерашних Будут эталоном, Но ведь сыт не будешь, Оставаясь в прошлом, Будущее сгубишь… В жизни за кордоном, За пределом мысли, Вне земных реалий Изменяться – смысл. Это против правил, Может даже жутко, Отрицать себя же - Это вам не шутка. Но ведь как иначе? Поломать и строить, Делая все краше, С жаждой все освоить.

Я насиловал их души, пока ты хотел тела. Дурной тон? Намного хуже, был и не был - пустота. Стать им всем, как гнев свободы и заботливей, чем мать. Эти взгляды и их годы, пашню косит сатана. Называй меня как хочешь, не проглотишь мой посыл, Когда комом встанет в горле, все что ставил на весы. Все во что я свято верю, через боль на небеса, Создавать своё лишь небо, жизнь даря чужим сердцам. От и до во что я верю, и подохнуть не боюсь, Эта ноша - мое бремя, то, за что считают пульс. Называется «свобода» через низменный посыл, Через строки, опыт, годы, плод что ляжет на весы. Через время к идеалам, глубину познав едва, Раствориться в этих мыслях и искать в душе изъян. Подлатать его тобою, той что хочет утопать. Я насиловал их души, но не смел об этом лгать.

На балконе тишина, тихо жду завтра, Переплёты толстых книг навивают грусть. Вроде в жизни хорошо, но не все правда, Мы так ищем пару глаз, где смогли тонуть. Заливать тебя без слез, красота манит, И ты тонешь в простоте, потеряв семь благ. Я уверовал в судьбу, она так давит. Из поломанных костей будет бриллиант. Я ищу эти глаза, как полёт в вечность, Через годы, сотни лиц, не познав покой. Они будят во мне то,что хотел сжечь я, И я вижу в них себя и тропу домой. Силуэты наших грёз, монологи счастья, Безответная игра, с сотней дежавю. По крупицам собирать её образ платья, Рисовать во снах огни, блеском её губ. И я вроде знаю все, где искать ,что делать, Силуэт почти готов, выйдет в самый раз. Но за несколько шагов, оглянувшись, демон, Он вдыхает мою боль, из открытых ран. С ликом тысячи других, что касался словом, Сотней павших навсегда от сердечных ран. Ты убийца и тиран, с остриём из слога, И я помню их в лицо, каждый их изъян. Я замешкался опять, он расправил плечи, Поедая её плоть , мне закрыв глаза. Тошнотой порыв из слов, о какой-то леди, Я так полюбил глаза , вырезав сердца. И улыбку сменит крик, напугавший стаю, Птицы улетают прочь, я корю себя, На коленях держа труп, с сотней разных садин, Он снимает с неё скальп, оставляя шрам. Где-то на моей груди, заставляя капать, Причиняя эту боль, от душевных ран, Я тянусь к нему , тону , начиная славить. На могиле моей смерть , заждалась канкан...

Во всех играх уйди на пике, Будь то жизнь твоя, может крикет, Воск, лицо и слепками лики, Самосуд, где раньше был пикет. Новый день, но прежняя битва, Каждый промах - новая рана, Стресс добьёт тебя. Это бинго. Для других чужое не драма. Куча «я», но фаза на сдвиге, Как пилот, снес крышу миге. Нервы, как часы всё на тике, Лишь себя мы помним без «ике».

А ты не нужен никому. Что, если это будет так? Твой мир? Так я его сомну, После подбросив в небеса. Твои бумажные мечты Не смогут в воздухе порхать, Пусть даже это журавли, И оригами твоя страсть. Смотри как медленно летят, Касаясь бережно земли, Твои бумажные друзья, А после следом будешь ты Касаться главной из всех правд, Что эталоном тут стоит. Ты в этой жизни один - факт, Все остальное на ветру По сути плод твоей мечты. Ты так хотел их создавать Друзей, знакомых и родных, Что стал про правду забывать, Комкал бумагу, запускал, Молился, чтобы был не дождь, Но ведь природе наплевать. И вот по телу снова дрожь, И снова кажутся не те, Ты будто снова вне себя, Чужие люди в пустоте. Ты окружал ими себя? Порезав пальцы за года И сладко веря в свою цель, Ты оригами создавал, Играясь «в важных им людей».

Посмотри в мои глаза, Видишь там всю эту боль? Все спустить на тормоза Или высказать с лихвой? Омрачая эту жизнь, Уличив себя во лжи, Мне так нужен пейзажист, Чтобы с пропасти во ржи. Он бы смог запечатлеться, Мой пожизненный полёт, В этом мире сложно жить, Если мягкий переплёт, Если ты погряз по лжи, Если хочешь созидать, Что-то делать, кем-то быть И себя не потерять. Мне так нужно говорить. Много, долго, в тишине. Чтобы попросту не выть Этой злобой при Луне.