Коллекция рукоделия

— Рома, ты серьезно? Шесть вечера, тридцать первое число! — Оля стояла в дверях спальни, прижимая к груди мокрое кухонное полотенце. — Ты обещал, что в этом году мы будем вместе. Мальчики тебя весь день ждали, Дима даже стих выучил! Роман, не оборачиваясь, затягивал узел дорогого галстука перед зеркалом. В воздухе стоял густой аромат его парфюма — терпкого, чужого, совсем не домашнего. — Оля, не начинай. Это не просто гулянка, это нетворкинг. У нас слияние с «Вегой», там будут все топы. Если я не приду, проект отдадут Кольцову...

— Ты с ума сошел, Стас? Триста двадцать тысяч? Ты просто взял и вынул их из нашего «ремонтного» фонда, пока я выбирала плитку для ванной? — Голос Ани дрожал, а пальцы, сжимавшие распечатку электронного билета, побелели. — Аня, не начинай. Маме семьдесят, она всю жизнь на Севере пахала. Она заслужила этот Сочи, этот «Роза Хутор». Когда ей еще ехать, если не сейчас? — Стас старательно не смотрел жене в глаза, изучая трещинку на кухонном столе. — Твоя мама в прошлом году была в Кисловодске. А позапрошлом — в Турции...

— Оленька, ну что ты как неродная? — Полина Семёновна вальяжно отодвинула пустую тарелку из-под холодца и обвела взглядом праздничный стол. — Подумаешь, сорок тысяч на продукты. Мы же семья! Или ты теперь каждый кусок колбасы в гостевом горле считать будешь? Глеб, сидевший напротив матери, прятал глаза в тарелке с оливье. Его сестра Лариса, громко прихлебывая чай, согласно закивала: — Вот именно, Оль. Мы к вам из другого города тащились, на билеты потратились. Валера вон вообще смену на заводе пропустил, чтобы детей к дедушке с бабушкой привезти...

— Ты мало приготовила, Света! — Маргарита Сергеевна брезгливо отодвинула край тарелки с заливным. — Оливье всего один тазик, а холодец — смех один, на три плошки. Гости придут, что мы им, по ложке размазывать будем? Я на мясокомбинате тридцать лет отпахала, у нас столы от закусок ломились, а ты… Эх, молодежь. Светлана стояла у кухонного стола, чувствуя, как пульсируют вены на отекших ногах. Тридцать первое декабря подходило к концу. С шести утра она была на ногах: сначала — последние клиенты в салоне...

— Оля, ну не будь ты такой мелкодушной! — Степан бросил мокрую куртку прямо на обувницу, не заботясь о том, что капли стекают на светлые обои. — Это моя мать, мой брат с семьёй. У людей праздник, они из деревни выбраться хотели, огни большого города посмотреть. Ты же у нас богатая, в поликлинике по две смены пашешь, «ковидные» еще небось на книжке лежат? Ольга замерла с чайником в руке. В кухне пахло жареной картошкой и дешёвым табаком — Василий уже успел покурить в форточку, несмотря на её запрет...