При виде этой картины на вас накатывает тяжелое и дурное предчувствие? Не торопитесь с ответом. Посмотрите на нее пару секунд. Зафиксируйте свои ощущения. Зафиксировали? Тогда давайте разбираться, откуда взялась эта невнятная горечь (если взялась, конечно). Имя художника – Элиху Веддер. Имя изображенного – Марсий. Давайте вкратце вспомним миф: богиня Афина изобретает флейту – и тут же выбрасывает, да еще и с проклятием: ей, видите ли, не понравилось, как некрасиво щеки ее при игре раздуваются. Найти проклятый богиней инструмент повезло Марсию, козлоногому сатиру, лесному жителю, другу пастухов. Марсий и сам с флейтой освоился быстро, и друзей своих научил; так нехитрый в производстве инструмент – стебель тростника да семь дырочек – и стал любимым пастушеским досугом. Но Марсий, на свою беду, ближайшим окружением не ограничился. Окрыленный музыкальными успехами – ведь послушать его собирались все звери лесные! – он бросил вызов самому Аполлону-кифареду. Конец состязания был столь же болезненным, сколь предсказуемым: Аполлон, объявленный победителем, в наказание за дерзость приказывает привязать Марсия к дереву и содрать с него кожу. Многие художники брались за этот сюжет, да не у многих получалось. Обычно музыкальное состязание подавалось как ходульная театральная сценка. История оставалась узнаваемой (пусть в руки Аполлону часто вместо кифары и давали современную скрипку), но зловещее напряжение – полностью пропадало. Некоторые ударялись в другую крайность, превращая сцену наказания Марсия в анатомическое пособие: вывернутая кожа, жилы наружу, агония в лице… Жуткая картина такого рода есть у Тициана. Но вот Веддеру удалось то, чего не смог ни один из его предшественников: вызвать искреннее сочувствие. А все потому, что у него корень беды, накликанной на себя Марсием – не гордыня, а наивность. Вглядитесь в это по-детски довеочивое лицо; посмотрите на беззащитные ушки и зябко поджатые мохнатые ноги… Это – дитя природы, в прямом смысле – дитя: Марсию Веддера нет и пятнадцати. И не случайно именно зайцы собрались послушать его свирель: ведь они ему – родня. Марсий – такой же пугливый, такой же безобидный, и для умелого охотника – такая же легкая жертва. И конечно, не неумеренные амбиции толкнули его бросить вызов Аполлону, а детский восторг перед только что открытой музыкой. Глупыш, он думал, что и Аполлон просто любит играть, и что состязание будет дружеским. Откуда ему, выросшему в лесу, было знать, что изощренная культура может идти об руку с изощренной жестокостью… Теперь-то ясно, откуда берется сосущая пустота под ложечкой у зрителя: даже не зная мифа о простоватом Марсии и мстительном Аполлоне, мы чувствуем: жизнь будет беспощадна к этому пушистому заячьему другу. Жизнь всегда беспощадна к тем, кто нежен сердцем. И Веддеру удалось это передать, не тратя ведра красной краски. Он в живописи – психолог, а не патологоанатом. По-моему, такой подход заслуживает восхищения. P.S.: здесь я обычно приглашаю вас в Клуб ценителей искусства. Обычно, но не в этот раз! Дело в том, что через две недели у нас в Клубе начнется неделя греческих мифов в искусстве; все новые члены получат особые лекции, книги и новую онлайн-викторину в подарок. Так что приглашать вас сейчас было бы просто нечестно! Спешки нет; зайдете через две недели, на самых выгодных условиях.
4 дня назад