Искусство – источник радости

Ну раз по-другому с вами нельзя… Я знаю, знаю: для современного пользователя лишний раз кликнуть по ссылке – уже испытание. Понял, принял; вот вам список лекций из обновленного цикла о Северном Возрождении; можете прочитать, никуда не переходя: 1. Оживляем в памяти историю: что происходило в Германии, Франции и Нидерландах в XIV-XV веках. 2. Часословы герцога Беррийского (и другие французские иллюминированные рукописи) – скрытый источник Северного Возрождения. 3. Ван Эйк: изобретение масляной живописи и скрытого символизма. Потрет четы Арнольфини; Мадонна канцлера ван дер Пале; Мадонна канцлера Роллена; Гентский алтарь. 4. В тени ван Эйка: Робер Кампен и Рогир ван дер Вейден – «сооснователи» Северного Возрождения. 5. В это время в Германии: Питер Брейгель и «народная революция» в живописи. 6. Дюрер: искусство философии, алхимии и астрологии. 7. Династия Кранахов и «сексуальная революция» в живописи. 8. «Мрачные немцы»: Грюневальд и Гольбейн. 9. Художники «второго эшелона»: Гуго ван дер Гус, Ханс Мемлинг, Квентин Массейс, Петрус Кристус и другие. 10. Назад во Францию: придворное Возрождение, Жан Фуке и замки в долине Луары. 11. Бонусная лекция: скандальная теория Хокни и Фалько. Это все – лекции из старой версии цикла; напомню, она будет доступна всем, вступившим в Клуб до полуночи пятницы, а после этого уйдет в архив. Но ведь это еще не все! Есть бонусные, новые материалы: БОНУС ПЕРВЫЙ: большой разбор знаменитого автопортрета Дюрера. Вы узнаете, как же он решился изобразить себя в образе Христа, и что на самом деле хотел сказать нам. БОНУС ВТОРОЙ: тайна «Четы Арнольфини». Большая лекция, в которой мы сначала раскроем мрачное послание картины, а потом удивимся, какое оно жизнеутверждающее на самом деле! БОНУС ТРЕТИЙ: полный разбор «Послов» Гольбейна – самой, пожалуй, зашифрованной картины в истории искусства. И все эти бонусы тоже достанутся только тем, кто успеет вступить в Клуб до полуночи пятницы! Вот ссылка. Пройдите, почитайте подробное описание Клуба – и примите решение: fun-for-kids.ru/...lub 

Их стало слишком много! Их – то есть лекций в Клубе ценителей искусства. И это проблема! Десятки циклов, сотни видеолекций и статей… новые члены буквально теряются в этом многообразии. А тут еще и новые лекции о Северном Возрождении подоспели! Да, старый цикл на эту тему в Клубе был. Но за последние месяцы я выпустил новые, большие материалы об автопортретах Дюрера, о знаменитом «Портрете четы Арнольфини» ван Эйка и «Послах» Гольбейна. Ничего подобного по полноте на русском языке нет. В итоге получился действительно обновленный курс по Северному Возрождению. И знаете, что я решил? Он слишком хорош, чтобы раздавать его всем подряд! Поэтому делаем так: на этой неделе объявляем запись на обновленный курс по Северянам. Кто вступит в клуб до полуночи пятницы, тот получит к нему доступ (и ко всем остальным материалам Клуба тоже, разумеется). А кто не вступит, тот доступ и не получит уже никогда. В субботу я все лекции про Северное Возрождение уберу в специальный архив: старым членам клуба они будут видны, а новым - нет. Если вы в клубе еще не были, то вот вам ссылка. Просто пройдите, почитайте, какие материалы там собраны, и прикиньте, стоят ли они той весьма умеренной суммы, что я беру в качестве членских взносов:fun-for-kids.ru/...lub/

Я давно подозреваю, что природа в моем случае допустила ошибку: я должен был родиться сурком, но что-то пошло не так. Потому что какие у меня интересы и склонности? Люблю поспать. Люблю «Наполеончик», особенно из «Севера». Люблю куда-нибудь зарыться, где тепло, темно и никому ничего от меня не надо. А вот поработать — это я не очень. Не мое. В общем, не удивляйтесь, что сегодня я снова обратился к тому же художнику, которого мы обсуждали два дня назад, и к тому же сюжету. Да, честно признаюсь: обе картины лежали в одной папке — и это главная причина. Ну а что вы хотите от альпийского сурка, случайно оказавшегося в человечьем теле? Хотя, если честно, были и другие причины вернуться к Рогиру ван дер Вейдену. Мы недавно говорили о том, как важно смотреть на картины свежим, любопытным взглядом, как здорово — сохранять в себе детскую любознательность. А произведения ван дер Вейдена — прекрасный повод проявить эту самую любознательность, потому что художник обожал путать зрителя. Вот, например, его «Благовещение» — хорошо знакомый сюжет. Увидев такую картину на выставке, большинство зрителей кивнут головой, мысленно поставят галочку «просмотрено» — и пойдут дальше. Но если приглядеться внимательнее, то сразу станет ясно: художник задумал обманку. Один предмет в картине притворяется чем-то другим, вводит нас в заблуждение. Речь идет о кресте в руках ангела — который, если присмотреться, вовсе не крест. Его горизонтальная перекладина — это строчка текста. Что за текст, понятно: «Áve María grátia pléna Dóminus técum», в переводе — «Радуйся, Благодатная! Господь с Тобою». Это те самые слова, которые, согласно Евангелию, произносит ангел, приносящий Марии благую весть. Художники эпохи ван дер Вейдена часто включали текст прямо в изображение, и такие визуальные «комиксы» были для них обычным делом. Так что не стоит удивляться — перед нами просто еще один пример той утонченной игры между образом и словом, которую северное Возрождение довело до совершенства. Оставайтесь неравнодушными и любознательными — именно в этом и заключается подлинное искусство смотреть. P.S.: и конечно, не забывайте о новом цикле лекций по Северному Возрождению, запись на который начнется в следующий понедельник.

Какая известная фраза вам вспоминается при виде этой картины? Моя ассоциация звучит так: «С вещами – на выход!» Ведь правда: Страшный суд, каким его изобразил фламандец Ян Провост, напоминает освобождение из камер-могил. Правда, освобождение не окончательное: земля и море отдают своих мертвецов, гробы распахиваются, но воскресающих еще ждет последнее испытание – суд. Вроде бы, иконография стандартная. Кто смотрел мои лекции по северному возрождению, тот знает, как фламандцы писали этот сюжет; и такие детали, как парящие в воздухе лилия и меч, или волшебный фонтан на заднем плане слева, его не смутят. Однако есть в картине еще одна странная деталь. И деталь эта очень играет на «тюремную» метафору. Приглядитесь: в руках у воскресающих – вещи. Вещи разные. У некоторых – книги, которые они в раскрытом виде как бы предъявляют Христу-судье. Что же он в них читает? Ответ: человеческие дела. Ведь сказано в Апокалипсисе: «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих пред Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть книга жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими.» Этот момент художник и визуализирует. Но – не удерживается! И кое-что добавляет от себя. Видите, на престоле Христа – золотые монеты? И еще – ангел, вытряхивающий какие-то бумажки в адский огонь? Об этом тоже что-то есть в Откровении? Нет; но есть в богословской литературе того времени. Отношения Бога с человеком часто уподоблялись отношениям должника и заимодавца. Христос, приняв добровольную смерть, как бы «выкупил» людей у дьявола. Следовательно, отныне все мы – у него в долгу, и страшный суд – момент окончательного расчета. Те, у кого хватит золотых (читай – добрых дел), чтобы рассчитаться, будут допущены в Рай. Несостоятельные же должники пойдут в Геенну, вслед за своими ничего не стоящими долговыми расписками. Наконец, последняя деталь: тюки, которые некоторым людям заменяют книги. Рискну предположить, что так художник изображает мысль, дважды повторяющуюся у Иоанна: «и судим был каждый по делам своим». А как изобразить дело? Как нечто вещное, осязаемое, наглядное. А еще – как груз ответственности, который сделавшему придется нести. И здесь тяжелый тюк в качестве метафоры подходит лучше всего. И пусть нам такая иконография непривычна, достоинств ее отрицать нельзя. Вдумайтесь только, как доходчиво эта картина напоминала верующему: «Следи за собой! Каждое твое дело, каждое слово твое записаны и учтены; за все придется дать ответ. Спеши копить сокровища добрых дел!» Такое напоминание и для нас лишним не будет. Другое дело, что зритель того времени картину понимал без комментария, а нам нужна небольшая помощь. Но для последней есть я))) P.S.: уже на следующей неделе выйдет обновленный курс по Северному Возрождению; будем по косточкам разбирать смыслы шедевров ван Эйка, Брейгеля и Дюрера. Просто напоминаю))

А вы сможете разглядеть, где спрятался скрытый символ в этой картине? Если сможете — имеете полное право одобрительно хлопнуть себя по плечу: ведь в проницательности вы не уступаете величайшему искусствоведу двадцатого века! Именно он, наш старый знакомый Эрвин Панофский, впервые раскрыл всю глубину смысла этой картины. Если вы смотрели мой курс по Северному Возрождению, то имя Панофского вам должно быть прекрасно знакомо: я его в лекциях через слово поминаю (а если не смотрели, то – хорошие новости: обновленный цикл лекций по Северному Возрождению выйдет уже через две недели). А ван Эйк, величайший среди северян живописец и непревзойденный мастер сложных символических ребусов, вам знаком тем более. Но именно эта его картина вами, скорее всего, замечена не была… А между тем, перед нами — сам виртуозный пример скрытого символизма. Ведь обычно скрытый смысл в картине несет конкретный предмет. Белая лилия указывает на чистоту Марии, винный пресс напоминает об искупительной жертве Христа. На такой символ можно показать пальцем, можно отделить его от остальной картины и истолковать отдельно. Но в «Мадонне в церкви» ван Эйк выходит на новый уровень. Здесь символ сливается с картиной, сплетается с ней, срастается неразрывно. И вся картина становится символом. Мария — в церкви. Но Мария и сама — церковь (метафора, в которой Богородица сравнивалась с Храмом, в литературе того времени была общим местом). А церковь залита светом, как это и бывало в действительности: ведь именно готическая архитектура, так подробно ван Эйком выписанная, впервые дала техническую возможность пробить в стенах собора огромные окна — и впустить в храм солнце. Но… точно ли ван Эйк мог подобное наблюдать в жизни? Ведь средневековые соборы (замечает Панофский) обычно строились алтарем на восток; значит, свет в картине падает с севера. А где вы видели в Брюгге, на севере Европы, такое яркое солнце, да еще и с севера падающее? Так мы и приходим к пониманию: свет, что перед нами — не земной. Это — солнце правды, которое есть Христос. А если мы еще вспомним, что в сценах Благовещения в то время часто изображали золотистые лучи божественного света, падающие на чрево Марии, а внутри лучей — маленькую фигурку Христа, буквально влетающего в тело матери, всё окончательно встанет на свои места: Церковь, наполненная светом, — это и есть Мария, принимающая в себя дар свыше. Фон и персонажи, задний и передний планы — слились. Смысл двоится — и тут же собирается обратно. Церковь — и символ, и место действия; она и безупречно реальна, и намеренно неправдоподобна. Нет больше разницы между камнем и метафорой; смысл не заперт в отдельных предметах, но, как свет, пронизывает картину насквозь. Ну разве же такая тонкость и глубина не заслуживают восхищения? P.S.: если дух у вас уже захватывает, и вам не терпится начать знакомство с Северным Возрождением – можете, не дожидаясь распродажи, зайти в Клуб прямо сейчас: art-lecture-club.ru/...zenn

Одна картина – два толкования. Какое выбрать? Всем известен «Зимний пейзаж с ловушкой для птиц» Питера Брейгеля. Замерзшая речка. По берегам – домики и церковь. На льду – детвора. А справа, на первом плане – коварная ловушка: доска на палке, а под доской – зерно, а к палке привязана веревка. Наивные птицы клюют зернышки, не подозревая, что ловушка может захлопнуться в любой момент. О чем вспомнил бы зритель-современник, заметив ловушку (а не заметить ее невозможно; ловушке отдана примерно треть площади картины, а значит, деталь эта – не случайна)? Возможно, ему бы вспомнились слова Христа: «Взгляните на птиц небесных: они ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их. Вы не гораздо ли лучше их?» Выходит, что картина – глубоко оптимистична! Брейгель предлагает во всем положиться на Бога и с легким сердцем радоваться жизни (как это делают конькобежцы), не слишком заботясь о опасностях (которые символизирует ловушка). Бог отведет беду; а если не отведет – значит, на то его воля, и нам остается ее покорно и без ропота принимать. Но с другой стороны… С другой стороны, ловушка в средние века ассоциировалась с грехом и соблазнами, а в роли птицелова часто изображали дьявола. Так может, картина Брейгеля призывает не к радости, а к осторожности? Не попадись в ловушку дьявола! Жизнь – скользкая и ненадежная (как лед), в любой момент можно оступиться (= поддаться соблазну) и оказаться в западне (= в когтях Сатаны). И те, кто беззаботно развлекается (как конькобежцы, или как птицы, беззаботно угощающиеся зернышками), неизбежно станут добычей птицелова. А не станет тот, кто вместо коньков отправится в церковь (предусмотрительно изображенную Брейгелем на заднем плане справа). Но будет их немного, так же, как немногие птицы воздержатся от соблазнительного зерна (заметьте, одна птица сидит на вершине дерева и ловушку игнорирует; но – только одна!) Так какое прочтение правильное? Светлое – или мрачное? Не знаю. Но знаю. Что Брейгель хотел подтолкнуть нас к размышлению. Художник это – удивительно глубокий, и в то же время – недооцененный. Так уж сложилось, что в нем принято видеть скорее наивного певца природы, чем глубокого мыслителя… Ну да ничего: через две недели я это недопонимание развею и Брейгеля на вашу культурную карту нанесу! Не зря же в новом курсе по Северному Возрождению (который мне самому настолько нравится, что даже жалко немного будет его отдавать во время предновогодней распродажи по смешной цене) Брейгелю целая отдельная лекция посвящена… P.S.: а если боитесь пропустить распродажу и новый курс, то можете зайти в Клуб прямо сейчас: art-lecture-club.ru/...zenn

Загадка! «Альтарь Мероде» фламандца Робера Кампена — орех, о который обломал зубы не один искусствовед: больно уж нетрадиционна его иконография. Про одного Иосифа, который там показан как плотник, изготовляющий то ли мышеловку, то ли не мышеловку, написано несколько книг. Но это — тема для отдельного рассказа… Собственно, рассказ будет скоро. Я уже писал, что собираюсь перед самым новым годом выпустить обновленный цикл лекций про Северное Возрождение? Там будет много и про ван Эйка, и про Дюрера, и про Брейгеля. И о Робере Кампене, ясное дело, поговорим. А пока — посмотрите на центральную часть: это Благовещение. Гавриил — есть. Мария — есть. Но есть тут еще и третий персонаж, которого обычно в этой сцене не изображали. Кто это? И где он?

Играем в ассоциации! Я называю три исторических явления: Охота на ведьм Застенки инквизиции Массовые изгнания и казни евреев Что вам сразу пришло в голову? Средневековье, я угадал? Возможно, клише «мрачное средневековье» целиком всплыло у вас в голове? Если так, вы разделяете заблуждение (заблуждение, впрочем, очень популярное, так что не расстраивайтесь). Ибо все эти явления пика своего достигли в самую что ни на есть эпоху Возрождения! «Ведьм» отправляли на костер современники Эразма и Рабле; евреев жгли (как, например, в 1421 году в Вене, когда было сожжено 92 мужчины и 120 женщин, не желавших креститься) в эпоху ратовавшего за свободу совести Лютера. Северное Возрождение с его гуманизмом и верой в человека имело неожиданно темную обратную сторону. Были подвержены мрачным веяниям времени и художники. Ни одна другая эпоха не создавала столько макабрических образов, не была так одержима разлагающейся человеческой плотью, ночными кошмарами, демоническими ужасами. Мы сразу вспомним, конечно, Гольбейна с его «Пляской смерти» и его же «Мертвым Христом», который, по словам Достоевского, мог убить в ином зрителе веру в Бога. Но и более, казалось бы, светлые и гармоничные художники тоже были детьми своего времени… Вот – пример: сцена страшного суда. Вся фантазия живописца пошла на изобретение химерических адских палачей и изощренных пыток. Мне это напоминает сцены из классического хоррора «Сквозь горизонт» (кстати, есть среди нас любители фильмов ужасов, или я один такой?) Надо всем распростерла крылья летучей мыши сама Смерть. А приписывают эту мрачную сцену знаменитому нидерландскому живописцу. Вы его прекрасно знаете, но совсем по другим картинам. И готов спорить, вы ни за что не угадаете, о ком речь. Но ради интереса все же попробуйте) P.S.: кстати, о Северном Возрождении я заговорил не просто так: у меня скоро выйдет обновленный цикл лекций об этом уникальном периоде. Доступны лекции будут в Клубе, как обычно; выйдут в конце декабря. Ждем-с. P.P.S.: впрочем, в Клуб можно и прямо сейчас зайти, чтобы потом не пропустить момент. Вот здесь: art-lecture-club.ru/...zenn

Коротко и четко: записал для вас лекцию про автопортреты Дюрера. Скажу не без гордости, что более полного и подробного рассказа о Дюрере на русском языке не существует. Так что если целиком посмотрите, то сразу духовно вырастите так, что лбом об эмпиреи ударяться начнете)) Ладно, шутки в сторону: у нас серьезный разговор намечается, о философской подоплеке знаменитого 🖼«Автопортрета в меховой шубе». Смотрим: dzen.ru/...9333

Читаю трактаты стоиков – и поражаюсь, насколько современными они кажутся. Многие техники из арсенала современной психологии были открыты, оказывается, две тысячи лет назад. Взять, к примеру… Ну, скажем, «круг влияния и круг тревоги». Вроде как понятия эти были предложены Стивеном Кови в знаменитой книге «Семь навыков высокоэффективных людей». Книга полезная, не спорю; но, при всем моем уважении к Кови, Сенека эти же понятия использует чуть ли не в каждом своем письме. Только называет он это иначе, но суть та же. А вот еще одна рекомендация, которая мне показалась и современной, и полезной. Ее дает Эпиктет и объясняет на примере странного обычая спартанцев. Вообще у спартанцев было много странных обычаев. Точнее, не столько странных, сколько жестоких. Например, илотов (илотами, напомню, называли подчиненное спартанцами местное население; илоты были прикреплены к земле и работали на свободных спартиатов; что-то вроде крепостных) спартанцы любили поить вином до скотоподобного состояния, а потом демонстрировать детям, чтобы в них пробудить отвращение к пьянству. Сцену эту изобразил итальянец Луиджи Муссини. Обычай, который в пример приводит Эпиктет, тоже касался юношей. Точнее, их перехода в статус взрослых. Переход этот был болезненным: юношей подвергали бичеванию в храме, и они должны его переносить без стонов и жалоб. Такая вот демонстрация мужества. И Эпиктет выводит из этого мудрый урок: «Человек все способен перенести, если считает происходящее правильным». А ведь это так и есть! Про тех же спартанцев рассказывали, как они, попадая в плен и становясь рабами, предпочитали убить себя, чем подвергнуться бичеванию. Потому что такое бичевание – это позор. А бичевание как часть обряда инициации они переносили стойко. Боль – одна и та же; меняется только отношение к ней. Если человек считает свои страдания оправданными или даже полезными – переносить их будет намного легче. Применимо в практической жизни? Еще как! Эпиктет советует на любую проблему смотреть как на возможность для роста. Столкнулся с трудностями? Скажи за них спасибо; жизнь дает тебе возможность стать лучше, умнее, опытнее. И вы раньше слышали этот совет, правда? Формулируют его по-разному: – сделай из лимона лимонад; – не спрашивай «За что?», спрашивай «Для чего?»; – проведи рефрейминг ситуации (это уже из НЛП). Но суть – одна и та же. И первыми до этой сути именно стоики додумались. Уже хотя бы ради таких вот рекомендаций их стоит изучать. P.S.: кстати, о стоиках у нас в Клубе есть целый цикл лекций. Вот тут можно посмотреть:art-lecture-club.ru/...zenn

Эти три вопроса нельзя задавать в Эрмитаже! Ну, точнее, их нельзя задавать, если вы не хотите поставить эрмитажного экскурсовода в неловкое положение: ведь ответить он не сможет. А если, наоборот, вы хотите создать гиду проблем – тогда задавайте смело: сработает! Признаюсь, я подталкиваю вас ко второму варианту: ведь на Эрмитаж давно зуб имею… Что за история у меня вышла с крупнейшим российским музеем, и какие три загадки скрывают его картины, и почему ответ на них музейным гидам неизвестен, а вам будет известен после просмотра видео, - об этом, собственно, сегодняшнее видео:dzen.ru/...64bb

Вопрос: может ли хороший человек быть богатым и влиятельным? Ответ на вопрос – тот редкий случай, когда народные мудрости совпадают, несмотря на разницу в континентах. «От трудов каменных не наживешь палат каменных» - кричит с одного берега русская пословица. «If you wanna be rich, you gotta be a bitch» - эхом доносится через всю Атлантику... Древние римляне, которыми мы в последнее время много занимаемся (и вы знаете, почему), тоже придерживались четкого взгляда на предмет: честный человек богатым и влиятельным если и станет, то ненадолго и с неохотой. И конкретный пример приводили: Луций Квинкций Цинциннат, диктатор. Тут нужно пояснить: диктатор – это просто технический термин. Древние римляне понимали, как должно быть устроено государство: разделение властей, система сдержек и противовесов – их этому не надо было учить; они это придумали. Даже консулов, которые во время войны выполняли обязанности верховного главнокомандующего, у них было двое. Но знали они и про оборотную сторону медали: в экстренной ситуации такая система может «сбоить». И если отечество оказывалось в опасности, они вручали власть диктатору – единоличному правителю с экстренными полномочиями. Вручали на время: по окончании войны диктатор обязан был власть с себя сложить. И тут вам хочется заметить: «Отличный план! Диктатор получает неограниченную власть, но обещает от нее отказаться… Что может пойти не так?» А я вас попрошу: поменьше сарказма – и побольше веры в римские добродетели! Потому что с Цинциннатом именно так и вышло. Римскому народу он понадобился во время войны с племенем вольсков. И вручать ему диктаторскую власть делегация от сената явилась непосредственно в поле, которое великий полководец собственноручно вспахивал. Не хотелось Цинциннату отвлекаться от посевной, но раз родина зовет… Велев сыну присмотреть за быками, он принял власть, двинулся с армией на вольсков, все там быстренько раскидал (в прямом и в переносном смысле), и через шесть дней сложил с себя диктаторские полномочия. Имущества не нажил, зато стал национальным героем и моральным образцом. Потомки почтили его память: французский художник Кабанель – написав картину, жители штата Огайо – назвав город Цинциннати в его честь. И конечно, философы-стоики любили приводить его в пример как образец воздержанности. Правда, последние этим ставили себя в неловкое положение; к ним, в отличие от Цинцинната, у современников были вопросики. Вот взять, например, Сенеку. Воспитатель императора Нерона; более того, человек, причастный к убийству матери Нерона. Состояние – триста миллионов сестерциев (не трудитесь переводить на рубли; при любом курсе это много). Судя по одному из его моральных писем, запомнить всех домашних рабов в лицо для него было проблемой. «А вы – точно стоик?» - часто и ехидно спрашивали его современники. Сенеке такие шпильки не нравились; это в его текстах чувствуется. Стоит речи зайти об отношении к богатству, он расчехляет всю свою диалектику. Чтобы доказать, что можно быть равнодушным к деньгам теоретически, но при этом каждый день кушать деликатесную рыбу краснобородку, и нет здесь никакого противоречия, ему приходится логику буквально выворачивать наизнанку… Как вы уже догадались, Сенека – не самый любимый мой персонаж. Много у меня к нему претензий. Если интересны подробности, заходите уже в Клуб ценителей искусства: там целый курс лекций о стоицизме есть: art-lecture-club.ru/...zen