Achieve Right Now

Как всё вокруг меняется и даже не скажу в лучшую или худшую сторону. Я вот про поколение зумеров – они стали основной движущей силой общества. Вот, например, уважаемое деловое издание «Ведомости» запустило проект «ВЕДЫ» t.me/...sti — уже для читателей до 30. По сути то же самое, что и во взрослом издании, но «на зумерском языке». Концепция Тимати с клубом KiKi — ещё один показатель новых культурных кодов. Из нашего поколения — пример Дамира Юсупова: до тридцати он был перспективным юристом и работал в администрации Сызрани, а потом… посадил самолёт «Уральских авиалиний» на кукурузное поле. Самолёт, Карл — не вертикальное видео! Юридическая «песочница» тоже не стоит на месте: десять лет назад о GDPR почти никто не думал, теперь политики конфиденциальности — отдельная практика и привычка пользователей. Я решил погуглить, какие ещё новые направления приносит поколение зумеров. Вот что привлекло внимание: Космическое право. Благодарность Илону Маску — но на практике пока встречал лишь единичные запросы на услуги в этой области. Модное право. Не вполне ясно, что под этим скрывается, но если Гарвардская школа права включила тему в исследования — значит, стоит присмотреться. Винное право. Распространено в винных странах, например во Франции; оставлю это как мечту о том, чем займусь на пенсии. Животное право (Critter / Animal Law). Новая дисциплина: с этого года читается в Институте права Университета Торонто. Кроссовочное право. Да-да, не шучу — книга по этой теме продаётся на Amazon. Авторы — профессора из University of Miami и Georgia State University. Через пару лет, похоже, на рынке труда появятся специалисты и по этому направлению. Мир меняется — и в юридической практике появляются неожиданные ниши. Интересно наблюдать, какие из них приживутся, а какие останутся маргинальными трендами. P.S. Еще есть Ганджубасное право (Marijuana Law). Но это только для тех стран, где она легализована.

Вчера в Лувре произошло ограбление. Я хочу поделиться наблюдениями — у меня был проект, связанный с предметами искусства, так что в этой теме я немного понимаю. То, о чём вряд ли подробно расскажут в прессе (там обычно только публикуют список похищенного): оценить стоимость украденного практически невозможно — каждый предмет уникален и обладает исторической ценностью, сравнить с чем‑то аналогичным нельзя. У многих возникает вопрос: зачем красть то, что потом невозможно будет легально продать? Вот как это обычно работает. Первым делом кражей занимается местная полиция, затем подключается Интерпол: у него есть отдельный отдел по похищенным произведениям и реестр разыскиваемых объектов — сейчас в нём порядка 35 000 позиций. Аукционные дома обязаны сверяться с этой базой перед выставлением лота. Те, кто «охотится» на произведения искусства, как правило, — узкие специалисты; случайно украсть знаменитую картину практически нельзя. Это не мародёры, которые полезут в машину за магнитолой — это подготовленные люди. Для справки: примерно 12% предметов из реестра Интерпола в итоге обнаруживают в Нидерландах! Там действует особое законодательство: если предмет был украден из частной коллекции и не найден в течение 20 лет, он перестаёт считаться краденным, и фактический владелец может получить право собственности; для краж из музеев или объектов национального наследия срок составляет 30 лет. Спустя два-три десятилетия картина, извлеченная из тайника, может обрести нового владельца. Однако для этого необходимо доказать: - Что нынешний владелец обладал произведением искусства на протяжении всего указанного срока. - Что он не причастен к краже, не являлся её организатором и не принимал в ней участия. Поэтому, полагаю, что диадему, принадлежащую Марии Амалии, жене короля Луи-Филиппа I и Гортензии Богарне (матери Наполеона III), надо искать где-то в тех краях.