Алла Тесленко | доктор для тела и души

Она сказала: «Я никогда не понимала, зачем люди ходят в горы». В этой фразе — логика равнинного человека, для которого цель движения — пройденное расстояние, а не глубина пережитого. Зачем карабкаться, если можно идти ровно? Зачем задыхаться, если можно дышать полной грудью? Это рациональный вопрос, и у него есть лишь один иррациональный, по-настоящему верный ответ: горы идут не вверх, а внутрь. И вот она поднялась. Ровно на ту высоту, которая была нужна ей в этот раз. Ледник Ак-Тру, Каменные грибы и Долина Чулышмана остались позади...

Была однажды ночь, какой не было со времён творения мира. Ночь, когда время споткнулось и сделало паузу. Ночь, когда луна, круглая и самодовлеющая, решила доказать своё равенство с солнцем и пошла с ним вплотную, затмив его собой. На небе горела серебряная корона с огненным ободком — корона полночи. В эту ночь, когда тени стали гуще скал, а свет — призрачнее лунного пути, на самой высокой точке Алтая, где камни помнят первый ветер, сошлись двое. Шёл Марал. Великий олень, чьи рога были не просто ветвистой костью...

Сегодня воздух наполнен ожиданием праздника. Мой внук, размахивая телефоном, с восторгом сообщает, что папа сегодня именинник, а мама готовит сюрпризы. Из другой комнаты доносится легкая музыка, «дзыньки» сообщений и счастливый смех — это пациенты поздравляют своего любимого доктора. В этом доме у моря царит радость обычного, но такого особенного дня. А я ловлю себя на том, что мысленно переношусь на двадцать девять лет назад. Далеко отсюда, в стенах роддома, я впервые увидела того, чье рождение стало для меня чудом, выстраданным и вымоленным после долгих испытаний...

Сейчас дорога вдоль Катуни преподнесла мне странный урок. Я искала спуск к реке, но на каждом повороте меня ждала чужая машина — знак того, что место уже занято, вид уже кем-то открыт и присвоен. После трех с половиной километров поисков я наконец нашла свой закуток, свой никем не занятый кусочек берега. Устроилась, чтобы принять всю мощь и красоту: сфотографировала реку, вдохнула простор, проследила взглядом за течением вдаль, где вода петляла между камней, создавая омуты и завихрения. И тогда мой взгляд, только что обнимавший километры, упал на несколько сантиметров рядом с моими ногами...

В мире, где небо царапает ледяные пики, а воздух так чист, что им можно порезаться, жил Барс. Не просто снежный барс, а душа этих гор, живая тропа, протоптанная миллионами его предков. Его мир был соткан из ритуалов: подъем на Солнечный Утес на рассвете, обход владений по каменной тропе, вылизанной до блеска временем и лапами, игра на снежных склонах, когда он, сжавшись в пушистый ком, катился вниз, оставляя за собой борозду детского восторга в суровой шкуре хищника. Но древний лес, хранитель его рода, старел...