Чужие тайны. Автор рассказов - Анна Петрова

Рита сидела на кухне, бессмысленно глядя в одну точку. Чашка с остывшим чаем стояла нетронутой. Всего неделю назад жизнь была совсем другой – они с Сашей планировали отпуск, мечтали о ребенке. А теперь... теперь всё рухнуло в один миг. - Ритуль, может поешь что-нибудь? – в дверях появилась соседка Валентина Петровна, которая последние три дня практически жила у Риты. - Не хочу, – тихо ответила Рита, продолжая смотреть в пустоту. Тот роковой день она помнила до мельчайших подробностей. Саша, как обычно, ушел на стройку рано утром...

Осеннее утро выдалось пасмурным. Костя стоял у панорамного окна своего кабинета, наблюдая за суетой на парковке ресторана. Его внимание привлекла дорогая спортивная машина брата, припаркованная как всегда небрежно, занимая сразу два места. - Опять опаздываешь, - покачал головой Костя, когда Олег ворвался в кабинет. - Да ладно тебе, братишка! Зато я привёз отличные новости по поставщикам. Костя внимательно посмотрел на брата. За последний год Олег сильно изменился - дорогие костюмы, новая машина, вечные тусовки...

Владимир стоял у окна своего ресторана "Старый город" и невидящим взглядом смотрел на падающий снег. Декабрь выдался на редкость холодным, но внутри у него было ещё холоднее. Последние слова жены до сих пор звенели в ушах: - Я больше так не могу, Володя. Ты живёшь только своим рестораном. Когда ты в последний раз был на родительском собрании у Машки? А помнишь, когда мы последний раз ужинали вместе? Он помнил. Точнее, не помнил, и это было самым страшным. Где-то между бесконечными закупками продуктов, проверками санэпидстанции и поисками нового шеф-повара он потерял самое главное – свою семью...

Лидочка поправила белоснежный халат и осторожно постучала в дверь палаты. Внутри послышалось тихое покашливание, а затем негромкое: - Войдите. Она переступила порог, привычным движением поправляя чепчик на русых волосах. В палате пахло лекарствами и почему-то яблоками. У окна, глядя на падающие осенние листья, сидел пожилой мужчина в больничной пижаме. - Доброе утро, Виктор Павлович! Как вы себя чувствуете сегодня? Мужчина медленно повернул голову. Его глаза, удивительно ясные для его возраста, внимательно посмотрели на молодую медсестру...

Холодный осенний ветер трепал занавески в маленькой комнате, где десятилетний Алёша сидел на продавленной кровати, прижимая к груди потрёпанный учебник. За тонкой стеной раздавались громкие голоса тёти Людмилы и дяди Николая. - Опять этот паршивец хлеб таскал! - гремел басовитый голос дяди. - Да что с него взять, Коль? Сирота, неблагодарный... - вторила ему тётя. Алёша сжался в комок, пытаясь стать невидимым. После гибели родителей в автокатастрофе три года назад его взяли к себе единственные родственники - тётя с дядей...

Андрей припарковал свой черный BMW у входа в загородный клуб "Дубрава". Вечерело, и первые звезды уже начинали проглядывать сквозь редкие облака. Он устало потер переносицу - день выдался напряженным, но пропустить день рождения лучшего друга было никак нельзя. - Эй, молодой человек! Тут парковаться нельзя, - раздался хриплый голос откуда-то сбоку. Из небольшой будки вышел пожилой мужчина в потертой куртке и с внушительной седой бородой. - Да ладно вам, отец. Я к Игнату на праздник, - улыбнулся Андрей, доставая из бумажника купюру...

Катя в очередной раз перечитывала одну и ту же строчку в Excel-таблице, но цифры упрямо отказывались складываться в осмысленные данные. За окном серое октябрьское небо давило свинцовой тяжестью, а монотонное жужжание офисной техники только усугубляло и без того подавленное настроение. - Катерина Сергеевна! - раздался резкий голос начальника. - Вы когда собираетесь закончить квартальный отчет? Уже второй день тянете! Она вздрогнула, машинально поправляя очки на переносице. Строгий пучок на затылке,...

Колёса старенького «Форда» противно визжали на каждой кочке. Я вцепился в ручку над дверью, когда машину в очередной раз тряхнуло на размытой колее. — Лёш, может, развернёмся? — простонал я. — Тут же проехать невозможно! — Ну вот, началось, — фыркнул Лёха, не сбавляя скорости. — Ты в прошлый раз то же самое говорил, когда мы тот комод из карельской берёзы нашли. — Который потом за триста тысяч ушёл, — добавил Макс с заднего сиденья, перебирая старую потрёпанную карту. — Слушайте, там впереди должна быть Старая Ельня...

Лязг захлопнувшейся двери ударил по ушам. Елена Савельева остановилась посреди казённого коридора, где пахло хлоркой и сыростью. Казённая роба царапала кожу на запястьях. Руки, привычные к хирургическим перчаткам, нервно теребили край серой куртки. — За мной, — бросила надзирательница, и её шаги застучали по бетонному полу. Три года колонии общего режима за врачебную ошибку. Елена повторяла про себя эти слова, но они по-прежнему не складывались во что-то реальное. Она вспомнила операционную — мужчина на столе, монитор с прыгающей линией, секундомер в голове...

Рома нервно барабанил пальцами по рулю. Мать снова завела свою любимую песню — о том, какую ошибку он совершил, женившись на Тане. — Сынок, посмотри на себя! Тридцать два года, а ты до сих пор на младшей должности сидишь. Когда уже детей заводить будешь? — голос матери звучал настойчиво, почти требовательно. — А эта твоя... больная... Она же тебя тянет на дно! Он молчал, глядя на дорожную разметку. Спорить бесполезно — мать всё равно своё твердила. — Знаешь, я тут с Верой Павловной разговаривала...

Николай вышел на крыльцо, прищурившись от утреннего солнца. В селе Дружное всегда просыпались рано — привычка, передающаяся из поколения в поколение. Он прислонился к покосившемуся косяку, достал из кармана помятую пачку «Беломора» и закурил. — Коль, доброе утро! — окликнул его Василий, сосед, выглядывая из-за забора. — На работу собираешься? — Угу, — коротко бросил Николай. — А ты что расселся? Трактор-то сам себя чинить не будет. — Да знаю, знаю, — махнул рукой Василий. — Как Машка? Совсем большая выросла, поди? Николай затянулся, выпустил дым и промолчал...

Медсестра посмотрела с сомнением, но кивнула: — Пять минут. Только тихо, там ещё детки. Таня прошла за ней по коридору. В палате интенсивной терапии стояло несколько кювезов. В одном из них лежала та самая девочка — крошечная, с трубочками, подключёнными к носику. — Ей повезло, — повторила медсестра. — Ещё час-два, и не спасли бы. Таня стояла у кювеза, не в силах оторвать взгляд. Девочка была такая маленькая, беззащитная. И совершенно одна. — А что с ней будет дальше? — Выходим — отправят в дом ребёнка...