Лика привалилась к стеклу и закрыла глаза. Она не понимала, куда едет и зачем, но главное — убраться подальше от этого жуткого места. Она даже не хотела думать, в какую передрягу попали остальные люди и смогут ли они выбраться из неё, главное — унести оттуда ноги.
Через какое-то время организм сдался, перестав подбрасывать в её голову мысли, и она провалилась в сон.
– Ах вот ты где, мелкая др-янь! – рявкнул ей в лицо знакомый голос.
Она резко распахнула глаза – перед ней висело жуткое перекошенное лицо. Изо рта на неё пахнуло табаком, перегаром и чесноком. Лика закричала, и видение исчезло. Она схватила свой рюкзак и рванула к дверям, которые только что открылись.
Девушка вылетела на платформу, запыхавшаяся и потрясённая, как раз в тот момент, когда двери электрички с шипением захлопнулись за её спиной. Состав тут же дёрнулся и поплыл дальше, оставив её одну в холодном полумраке станции.
Это была не та заброшенная станция. Это была небольшая, но действующая платформа какого-то посёлка или пригорода. Горели несколько тусклых фонарей, на стене висело расписание, из динамика доносились неразборчивые объявления. Было пустынно. Час, судя по темноте, был предрассветный, самый мёртвый.
Лика прислонилась к холодной стене, пытаясь унять дрожь в коленях. Кошмар наяву был слишком реален. Запах, голос… Это было её прошлое. Его лицо, искажённое яростью и злобой.
Она вытащила телефон. Ни новых сообщений, ни пропущенных вызовов. Только время: 04:17. Она была в незнакомом месте, без денег и без плана. Нужно было двигаться. Стоять на освещённой платформе было опасно.
Лика выбралась со станции и побрела по лесной дороге в ближайший посёлок. В лес углубляться ей не хотелось. Посёлок, к которому она вышла, спал глубоким сном. Улицы были пустынны, в окнах домов — кромешная тьма. Хотя кое-где уже просыпалась птица и начинали орать петухи, да где-то вдалеке лаяла собака, да ветер шелестел листвой в палисадниках. Воздух пах сырой землёй, дымом из одной-единственной трубы и какой-то далёкой, заболоченной речкой.
Лика шла, куда глядели глаза, инстинктивно избегая открытых пространств, прижимаясь к стенам сараев и заборам. Её радар, оглушённый кошмаром и бегством, теперь работал вполсилы, лишь отмечая общую, сонную пустоту места. Но где-то на задворках сознания щемил смутный, неприятный осадок. Как будто за этим мирным сном что-то скрывалось. Что-то нездоровое.
Она остановилась около заброшенного дома, перелезла через покосившийся забор и попала в заросли какого-то сорняка. Не успела она сделать пары шагов в сторону развалюхи, как кто-то вцепился в её плечо.
Хватка была железной, грубой, не оставляющей сомнений в намерениях. Лика вскрикнула от неожиданности и боли, попыталась вырваться, но её резко развернули.
Перед ней стоял мужчина. Это был тот самый человек с перекошенным лицом из её кошмара в электричке. Только сейчас он был не галлюцинацией. Он был живым, дышащим ей в лицо тем же отвратительным запахом табака, перегара и чеснока. Его глаза, налитые кровью, бешено сверкали в предрассветных сумерках.
– Ну, попалась, сте-рва! – прохрипел он, тряся её. – Бегаешь, как заяц! Думала, от меня спрячешься?
– Пошёл ты, – попыталась вырваться Лика из его рук. – Тебя нет, ты не существуешь, ты давно прикован к инвалидному креслу. Отпусти меня, тв-арь! Всю жизнь мне испортил! И матери нет жизни из-за тебя! – орала она.
– Ты всё врёшь, маленькая др-янь, потас-куха! Опять сбежала из дома! – он замахнулся на неё.
Лика инстинктивно сжалась.
– Ненавижу тебя, тв-арь! – она прикрыла лицо руками.
– Ты чего тут орёшь? – поинтересовался позади знакомый голос.
Хватка на плече ослабла, и она смогла обернуться. На дереве сидел чёрный кот и внимательно её рассматривал.
– Не ори, а то сейчас весь посёлок на уши поставишь, – мурлыкнул он. – Вот же я и не думал, что ты окажешься во дворе нашего дома. Какая нелёгкая тебя принесла.
Лика ещё чувствовала костлявые пальцы на своём плече и ощущала мерзкий запах. Она повернулась обратно – перед ней так и стоял самый главный враг в её жизни и злобно ухмылялся.
– Пшёл прочь, – сквозь него пронеслась бабка Неля.
И призрак её прошлой жизни рассеялся.
– Пошли в дом, а то ты нам сейчас все защиты поломаешь, бал-да, – проговорила старуха хриплым голосом.
– Куда идти? – не поняла Лика, крутя головой в разные стороны. – В эту развалюху?
– Угу, – сверху спрыгнул Аббадон. – В неё самую. Не узнала, да? И чего ты там такого видела жуткого, что так орала?
– Там мужик был какой-то, – буркнула старуха. – Отец, что ли, твой?
– Нет, отчим, – вздохнула Лика.
Лика, всё ещё дрожа, посмотрела на покосившийся сарай, который в сумерках казался ещё более зловещим. Она видела его? Или это был морок, как и видение отчима? Но кот и призрак были слишком реальны. Или это тоже галлюцинация?
– Не думай, иди, – сказала Неля, её полупрозрачная рука сделала нетерпеливый жест. – Ты наткнулась на наш внешний периметр. Он реагирует на твои страхи и вытаскивает их наружу. Чем дольше стоишь, тем больше дряни из подсознания полезет. Так что шевелись.
Это объясняло жуткое видение. Но не объясняло, почему Неля и Аббадон оказались здесь, в глухом посёлке, в этой развалюхе.
Бабка Неля, не дожидаясь, растворилась в воздухе у самого порога развалин, как будто прошла сквозь стену. Аббадон прыгнул на груду кирпичей и исчез в чёрном провале за ними. Лика, всё ещё чувствуя дрожь в коленях и призрачную хватку на плече, медленно последовала за ними. Она шагнула к тёмному провалу в стене, который раньше казался ей просто дырой. И тут пространство вокруг неё дрогнуло, как поверхность воды. Запах сырости и плесени сменился на тёплый, знакомый аромат сушёных трав, старого дерева и макарон с тушёнкой.
Она переступила порог и оказалась не в развалинах, а в уютном небольшом знакомом холле. В доме было тихо. Однако не успела она сделать шаг, как тут же перед ней вырос Григорий Аркадьевич.
– Здрасьте, – тихо сказала Лика.
– Доброго раннего утра. Вас в дом не приглашали и вам тут не рады! – сердито проговорил он.
– Не кипятись, Гришка, девчонка страху натерпелась, пусть немного передохнет, – рядом возникла Неля.
– А потом мы не досчитаемся антикварных книг в библиотеке, раритетных статуэток и бог знает чего еще. Возьмёт и стырит у Аббадона банку с икрой, – попытался он перебить все последним козырем.
– Я не ем икру, – тихо ответила Лика. – И ваши статуэтки я брать не буду. У меня вот даже есть для вас подарок.
Она поставила на пол рюкзак, порылась в нём и извлекла из него маленькую фарфоровую птичку.
Призрак замолчал, его полупрозрачное лицо выразило искреннее изумление. Птичка была старой, тонкой работы, с едва заметной трещинкой на хвосте, но именно такой, какие он коллекционировал при жизни и продолжал «собирать» теперь, находя их в самых неожиданных местах и принося в дом.
– Это… откуда? – просквозило Григорий Аркадьевич, его гнев мгновенно сменился жадным любопытством.
– На станции нашла, в пыли, – сказала Лика, всё ещё стоя на пороге. – Под скамейкой валялась. Подумала… хозяина нет, а бросить жалко.
Она не стала говорить о том, что позаимствовала птичку в квартире бабушки Томы и её внука Саши. Птичка эта стояла в кухонном шкафчике рядом с разными банками, и, по всей видимости, прежние хозяева не знали всей её ценности. Лика решила, что её всё равно выкинут, когда будут разбирать вещи, и прибрала её себе.
Призрак медленно протянул руку, и крошечная фарфоровая фигурка, коснувшись его прозрачных пальцев, словно обрела невидимую опору, повисла в воздухе. Григорий Аркадьевич повертел её, изучая.
– Саксонский фарфор, – пробормотал он почти с нежностью. – Конец девятнадцатого. Редкий декор… – Он посмотрел на Лику, и в его взгляде уже не было прежней враждебности, а лишь лёгкая растерянность и неловкость. – Гм… Благодарю. Весьма… предусмотрительно с вашей стороны. Проходите, пожалуйста. Вам, кажется, требуется отдых.
Неля фыркнула, но в её глазах мелькнуло одобрение.
– Видишь, Гриша, а ты сразу за воровство гнать начал.
Лика прошла в кухню, где на плите уже стоял чайник.
– Дорогая, народ ещё спит, так что сама тут хозяйничай, – сказала ей бабка Неля.
– Вот им сюрприз будет, – усмехнулся Аббадон, устраиваясь рядом.
Продолжение следует...
Автор Потапова Евгения