Мир после Великого Сдвига напоминал безумный карнавал, лишенный смысла. Катастрофа, стершая с лица Земли старые технологии и государства, оставила после себя странное наследие: каждый новорожденный человек обретал уникальный, но абсолютно бесполезный дар. Наука сдалась перед этим феноменом, религии переписывали каноны, а общество пыталось выстроиться вокруг абсурда. Артем проснулся, как обычно, от легкого щекотания в переносице — его дар, способность чувствовать приближение дождя за три дня, упрямо сигнализировал о смене погоды. Он потянулся на узкой койке в своей каморке на окраине сектора «Дельта». За окном, в серых переулках, уже кипела жизнь: где-то женщина с меняющим окраску, как у хамелеона, языком быстро торговалась за тюбик синтезированного протеина, а подросток, умевший свистеть на десяти ультразвуковых частотах, пытался разогнать стаю крыс.
Артем ненавидел свой дар. Он был тихим, почти невидимым напоминанием о том, что все они — побочный эффект глобальной аварии. Его способность не приносила ни хлеба, ни уважения, только мигрень перед затяжными ливнями. Настоящей ценностью здесь считались редкие, пусть и столь же бесполезные, дары, которые можно было выставить на показ. Артем оделся и вышел на улицу, направляясь в архив, где он работал классификатором. Его работа заключалась в документировании новых даров, которые регистрировали у младенцев. Это было монотонное, бесконечное перелистывание цифровых папок с записями вроде: «Объект 45781. Способность: вращать мочку уха на 360 градусов. Социальный потенциал: низкий. Эстетическая ценность: сомнительная».
Дорогу ему преградила яркая толпа, собравшаяся вокруг уличного театра. На импровизированной сцене девушка с волосами, которые переливались всеми цветами радуги независимо от ее воли, изображала трагическую героиню древних времен. Публика замирала, зачарованная бесполезной красотой. Артем пробрался мимо, чувствуя знакомый укол зависти. Хоть ее дар и не контролировался, он был зрелищным, он кормил ее. А его собственный, тихий и невидимый, был лишь личным неудобством. В архиве царила привычная гробовая тишина, нарушаемая лишь шелестом экранов и вздохами таких же, как он, клерков от абсурда. Его начальница, Виктория, женщина, чьи ресницы каждые пять минут меняли длину, дала ему новую пачку файлов для обработки. «Сегодня поступили свежие данные с периферии, Артем, — сказала она, моргая неестественно длинными в этот момент ресницами. — Кажется, там зафиксировали мальчика, который умеет чихать в ритме забытых мелодий».
Артем кивнул и уткнулся в экран. Строчки расплывались перед глазами. Он вводил данные автоматически, его мысли блуждали где-то далеко. Внезапно его взгляд зацепился за запись, сделанную двадцать лет назад. Это был файл на младенца, девочку, с гран-кодом «Омега» — наивысшей категорией редкости. Описание дара было наглухо засекречено, уровень доступа — запредельный. Все, что было видно, — пометка «Местонахождение: утеряно» и фамилия наблюдателя, которая показалась Артему знакомой. Это была фамилия его давно исчезнувшего отца, который работал в первых комиссиях по изучению феномена. Щекотание в переносице усилилось, обещая не просто дождь, а настоящую бурю. Артем быстро скопировал номер файла в личный коммуникатор, сердце бешено колотилось.
Он попытался вернуться к работе, но не мог сосредоточиться. Каждая новая запись о даре, позволяющем шевелить пальцами ног независимо друг от друга, или о способности видеть мир в оттенках одного, но случайного цвета, вызывала у него тошноту. Зачем все это? Почему они обречены на эту пародию на сверхспособности? Файл с гран-кодом «Омега» не давал ему покоя. Он начал делать незаметные запросы в смежных базах, используя старые, забытые алгоритмы доступа, которым его научил отец. К вечеру он выяснил лишь, что девочку звали Лия, и что ее дело было заморожено по личному распоряжению Совета Архива. Виктория, заметив его заторможенность, посоветовала ему отдохнуть, ее ресницы в тот момент были подозрительно короткими. «Артем, ты выглядишь так, будто чувствуешь не просто дождь, а потоп столетия», — сказала она, и в ее голосе прозвучала неподдельная тревога.
Выйдя на улицу, Артем почувствовал, как давление в воздухе изменилось. Его дар визжал тревогой. На горизонте клубились не просто тучи, а что-то тёмно-лиловое, неестественное. Он решил не возвращаться домой, а отправиться в старый квартал, где когда-то жил его отец. Развалины домов смотрели на него пустыми глазницами окон. Здесь, среди обломков прошлого, он надеялся найти хоть какую-то зацепку. Он забрел в полуразрушенную библиотеку, где под грудой обломков нашел сохранившийся терминал старой сети. Чудом в нем еще оставался заряд. Подключив коммуникатор, Артем запустил глубинный поиск по коду «Омега».
Экран завибрировал, выдавая обрывки данных: фрагменты медицинских показаний, записи психологических тестов, в которых сквозила растерянность ученых. И одно четкое видео, помеченное грифом «Аномалия». На нем младенец, девочка, лежала в кювезе. К ней поднесли сломанный механизм — простую шестерёнку. Ребенок дотронулся до нее рукой, и на глазах у изумлённых наблюдателей ржавчина отступила, трещины срослись, и шестеренка начала вращаться, как новая. Дар Лии не был бесполезным. Он нарушал главный закон Постсдвигового мира: он что-то исправлял. Видео оборвалось. Артем отпрянул от экрана, как от удара током. Внезапно в дверном проёме библиотеки возникла тень. Это была не Виктория. Это был высокий мужчина в плаще однотонного серого цвета, который был абсолютно неподвижен, несмотря на нарастающий ветер — явный признак того, что его дар как-то контролировал ткань. «Артем, — сказал незнакомец без предисловий, — твой отец задавал не те вопросы. Он нашел то, что следовало оставить забытым. Ты хочешь повторить его путь?»
Сердце Артема бешено заколотилось. Он инстинктивно шагнул назад, нащупывая за спиной груду обломков. Мужчина в сером сделал шаг вперед. Его плащ по-прежнему не шелохнулся. «Файл «Омега» — не твоего ума дело. Существует равновесие, хрупкое, как стекло. Наши… особенности — плата за выживание человечества. Тот, кто пытается найти в них смысл или пользу, нарушает договор». «Какой договор? С кем?» — выдохнул Артем. Мужчина покачал головой. «Забудь. Удали данные. Вернись к своему дождю». Но было уже поздно. Знание, как червоточина, поселилось в сознании Артема. Он больше не мог просто регистрировать абсурд. Он нашел в нем трещину. И в эту же секунду с неба обрушился ливень, не обычный, а тот самый, лиловый, который он чувствовал. Вода странного цвета залила все вокруг, а мужчина в сером, нахмурившись, отступил в тень, его неподвижный плащ, наконец, вздулся от порыва ветра. Артем бросился бежать прочь из библиотеки, под струями неземного дождя, понимая, что его жизнь только что разделилась на «до» и «после». Он знал тайну, и теперь за ним придут...