Большая часть попавших в пансионат стариков болезненно переживала разлуку с родными, домом и привычной жизнью, что в их состоянии было вполне естественно. Оставшаяся же часть проживающих, добровольно доверившая заботу о себе Альбине Вячеславовне в обмен на собственное жильё, чувствовала себя обречённой. Им ничего не оставалось, как принять суровую действительность и находить маленькие радости среди беспросветного кошмара.
С появлением Веры Сергеевны население "Соснового бора" всколыхнулось и, можно сказать, на глазах помолодело. Сонное царство старческой немощи растворилось и бесследно исчезло. Вера стала для всех без исключения сказочной феей и даже спасительницей. А организованные ей вечерние посиделки, позволили старикам вырваться из затянувшейся строгой изоляции. За несколько вечеров все постояльцы перезнакомились. И теперь при встрече старики делились историями из жизни: кто-то врал о себе, кто-то хвастался. Потом обязательно пили молоко и пели песни.
Только хорошо это было лишь для самих стариков, но не для собственников бизнеса. От некоторых, как, например, деда Семёна, ожидали скорой кончины. От таких прибыли никакой - попрошайничать старого не брали, а вот квартира, которая отойдёт пансионату после его ухода в мир иной, должна была помочь приобрести следующий коттедж. Каждое утро заведующая интересовалась состоянием так называемого спонсора. Сегодня Альбина Вячеславовна изменила традиции и спросила про старика, уезжая домой.
- Как дед?
- Как Ленин - живее всех живых... - ответила Марина в очередной раз, но неожиданно где-то в глубине её души проросло зерно сомнения. Как медик она понимала, что без еды и воды так долго существовать человек явно не может, но старик жил и жил. Решила Марина в тайне от всех провести эксперимент. Взяв иголку от шприца, она направилась в палату к Семёну Степановичу и Михаилу Сергеевичу, чтобы проверить рефлексы у умирающего.
Старики, несмотря на отсутствие речи у новенького, навострились общаться. По жизни очень общительный дед Семён взял на себя функцию логопеда и заставлял Михаила Сергеевича повторять за ним слоги и несложные слова.
- Не нервничай и не торопись! Нараспев скажи: ма-ма... - попросил соседа Семён Степанович.
- М... м... - старательно мычал дед Миша, с благодарностью посматривая на товарища по несчастью.
Услышав за дверью шаги, оба старика замерли. Условного сигнала не последовало. Семён Степанович плюхнулся в кровать, едва успев накинуть на себя одеяло. Дверь открылась, но вместе с Мариной в палату вошла Вера Сергеевна, которая только что закатила коляски с инвалидами и заметила медсестру.
- Лекарством я всех напоила. Уколы буду ставить после фотосессии. Заведующая просила перед праздником отчёты всем разослать, - начала оправдываться она.
- Меня этот интересует... - сказала Марина и показала взглядом на кровать Семёна Степановича. - Без еды и воды столько не живут. Хочу его осмотреть...
Медсестра быстро очутилась возле кровати старика и оценивающе посмотрела на умирающего.
- Не трогай лучше! Говорят, нельзя мешать человеку умирать. Иначе может застрять между мирами... - придумала на ходу Вера Сергеевна.
- Не застрянет! Поможем, если надо будет, отправим... - сказала Марина и достала из кармана иглу.
- Ты что собралась делать? - воскликнула Вера и перегородила собой лежащего Семёна Степановича.
- Ничего особенного. Хочу проверить чувствительность...
- Иглой? Не дам издеваться над умирающим стариком.
- А я что, должна спрашивать разрешение? Пошла с дороги! - рявкнула медсестра, оттолкнула Веру и склонилась к лежащему деду Семёну.
У деда Семёна было время собрать всю свою волю в кулак и подготовиться. Вспомнил он героев Великой Отечественной войны и пытки, которые к ним применяли. Вспомнил, как в детстве с парнями на спор ходил босыми ногами по стеклу и по горячим углям. Сейчас же на кону стояла его жизнь и безопасность ангела-хранителя в лице Верочки. Но больше всего помогала ему давняя любовь к Кристинушке, которая нуждалась в защите, поэтому, когда Маринка ткнула иглой сначала в ногу, Семён Степанович не шелохнулся.
Медсестра для верности ткнула ещё раз, но уже в руку. Результат оказался прежним. Дед Семён лежал не шелохнувшись, что заставило Марину с отрицательным результатом уйти прочь из палаты.
Михаил Сергеевич побледнел от данной картины, замычал и погрозил кулаком вслед неприятной девице. Изумлённая такой стойкостью, уходя, Вера Сергеевна прошептала старику:
- Вы мой герой! Скоро увидимся!
Дальше по ежедневному сценарию нужно было получить ужин и напоить Любаню. Напарница вернулась из города не в настроении и даже вступила в словесную перепалку с Жориком, когда тот дал понять, что отпуск ей давать никто не планировал. Зато такое состояние Любани можно было использовать во благо всем. Выпить с горя было лучшим из существующих поводов. Поить её пришлось вперёд, чем кормить стариков ужином.
- Эта стерва обещала дать отпуск. Сейчас они говорят, что не время. Когда это время наступит? - сокрушалась пьяница, подливая себе водки. - Сколько можно на мне ездить? Хочу за забор, хочу смешаться с толпой, пройтись свободно, как человек, по улицам и магазинам, поговорить с людьми, сходить в гости... Знаешь, Верка, всё надоело. Хочу домой...
- Так увольняйся! Ты же не раб! - спокойно ответила ей Вера Сергеевна.
- Не могу... Сейчас, пока пьяная, признаюсь, но ты только никому не говори... - громко икнула Любаня и хитро посмотрела на напарницу. - Думаешь, я дура ишачить на них без отдыха? Альбина обещала сделать мне квартиру в городе...
- Это как? У меня тоже жилья нет...
- Сказала, что, как запустим второй "Сосновый бор", то после какого-нибудь старикана однокомнатную квартиру отдаст мне... Думаешь, чего Маринка так преданно служит? Альбина ей за работу и молчание уже отдала квартиру... - язык Любани стал сильнее заплетаться. Выпив ещё порцию водки, пьяница захрапела. Вере стоило большого труда перевести её спать на кровать...
Нейтрализовав Любаню, Вера Сергеевна с добровольными помощниками раздали ужин и покормили лежачих больных. Марина с поварихой ушли. Вера задёрнула плотнее шторы и закрыла входную дверь, после чего старики начали собираться в холле на вечерние посиделки.
Всё шло по привычному сценарию. Старики получили по пакету молока с печеньем. Семён Степанович прогуливался по коридору с Кристиной и новым товарищем. Михаил Сергеевич после бесконечного лежания на кровати чувствовал себя достаточно бодро, и если бы не отсутствие речи, то вообще ничего не напоминало о пережитом инсульте. Дед Семён после садистской проверки находился в приподнятом настроении.
- Она бы ещё под ногти иглу засунула... Настоящая фашистская морда! Кстати, слушай анекдот про эту морду: "Штирлиц нажрался. Развезло его, ну и пошёл буянить. Заваливается в кабинет к Мюллеру и давай наезжать:
- Ты что, морда фашистская, пасёшь меня? Да, я - советский разведчик! Да, это я сорвал ваши переговоры с союзниками, и все ваши неприятности от меня! Не веришь? Вот моя красноармейская книжка, билет ВКПБ, удостоверение советского разведчика! Подавись, гадина фашистская! Хайль Гитлер!
"Запоминается только последняя фраза", - просчитал Штирлиц, с чувством выполненного долга, уходя от Мюллера. "Так что завтра продолжу спокойно работать..."
Михаил Сергеевич улыбнулся в ответ и поднял палец вверх, выражая тем самым положительную реакцию на анекдот нового товарища. Кристина, увидев фортепиано, молча отправилась в холл к инструменту.
- А сейчас пойдём петь песни. Кстати, тебе полезно... - заверил соседа дед Семён и последовал вслед за любимой.
В этот вечер в ходу было много новых песен. Особенно проявляла активность женская половина. Из их уст полилась некогда популярная песня:
Ой, цветёт калина
В поле у ручья,
Парня молодого полюбила я,
Парня полюбила на свою беду,
Не могу открыться,
Слова не найду...
Уставшая Вера Сергеевна замерла от удовольствия, настолько ладно звучали женские голоса. Эта песня и горящие глаза стариков наполняли душу теплом и светом. Для всех это было больше, чем просто песня, это было возвращение в прошлое, прикосновение к чему-то вечному, к чему-то, что живет в сердце каждого человека.
Песни о любви, об ожидании, о верности сменяли одна другую. Все настолько увлеклись пением, что не заметили появление медсестры. Марина стояла в коридоре и с недоумением смотрела на происходящее. Возле фортепиано вдохновенно подпевал Кристине Семён Степанович, у которого она пару часов проверяла рефлексы, и кончину которого они с Альбиной устали ждать. Медсестра какое-то время простояла в замешательстве, после чего достала телефон и начала снимать. В этот момент её и заметила Вера Сергеевна. Страх, словно струёй горячего воздуха, обжёг тело. Застигнутая врасплох, Вера растерялась. Михаил Сергеевич, стоя в отдалении от поющего Семёна Степановича и одновременно с их спасительницей, заметил медсестру. О том, что девица из себя представляет, дед Миша был осведомлён, да ещё смог убедиться сегодня вечером. И слава Богу, инсульт отразился только на речи старика, а его реакция оказалась выше всяких похвал. Михаил Сергеевич со стороны незаметно подошёл к Марине и выбил из рук телефон. Медсестра не ожидала подобной дерзости и заорала.
- Ур@д, чего руками машешь? Отдай телефон... - крикнула она и ринулась в наступление на Михаила Сергеевича.
На шум отреагировали, сидящие рядом на колясках два Петра, и тот час девице перекрыли колясками дорогу. Упавший телефон подхватила Анна и передала по цепочке сидящему рядом. Марина, очутившись в гуще событий, быстро потеряла его из вида. Понимая, что сейчас реально можно получить достойный отпор, она пустилась наутёк в сторону кухни, где был запасной выход, через который повариха грузила пищевые отходы для свиней...