Писатели любят вставлять в книги своих знакомых. Особенно фантасты.
Я даже не буду вспоминать "заслуженного покойника всея Руси" - поэта, издателя и завсегдатая фантастических конвентов Юрия Семецкого, которого в нулевые убивали едва ли не в каждом выходящем из печати фантастическом романе. Сегодня это назвали бы флэшмобом, а тогда никак не называли - просто отправляли Семецкого на тот свет каким-нибудь особо изощренным способом, к вящему удовольствию самого "многократного покойника".
И, кстати, не только в книгах.
Но появление живых людей на на страницах фантастических книг далеко не всегда носило характер литературной игры. Гораздо чаще это было, как бы это помягче...
Своеобразным продолжением реального общения.
Сведением счетов, проще говоря.
Даже ваш покорный слуга, который всегда пытался сторониться сетевых разборок, как-то умудрился обидеть Ольгу Громыко. В результате чего - попал под лошадь. Извините - на страницы ее романа "Цветок камалейника". И разумеется, вовсе не в виде прекрасного принца на белом коне, а совсем даже в образе пожилого жуликоватого торговца некачественной шаурмой.
Впрочем, по нынешним временам, когда ранние книги Громыко многие считают классикой отечественной фантастики - этим казусом впору хвастаться. Как говорил - правда, совсем по другому поводу - один известный некогда публицист: "Вы все в дерьме, а я - в истории русской литературы".
Но шутки в сторону. Есть и еще один вариант - когда люди попадают в сказку просто по знакомству. Из желания сделать приятное хорошему человеку или по совсем тривиальным обстоятельствам - благодаря звучной фамилии, например.
После того, как я написал в прошлой главе про новогодний фильм "Снежная сказка" и повесть "Сказка средь бела дня", ставшую основой для сценария, в комментариях меня спросили:
"А мне интересно, кто такой этот часовой мастер Антонио Сегеди с итальянским именем и венгерской фамилией, который был инквизитором и все равно попал в советский отрывной календарь, а главное - как он делал наручные часы еще до изобретения башенных с одной стрелкой? На философских камнях к тому же (кто сейчас помнит про часовые механизмы на драгоценных камнях)?".
Действительно - этому создателю волшебных часов "Артель "Игрушка" 2-й сорт" отведено немало места и в фильме, и, особенно, в книге:
"Полюбовавшись, старичок опять прикрыл сосуд фарфоровой крышкой и стал рассказывать бабам:
— Эти часики тысячу лет назад сделал Антонио Сегеди. Он делал их всю жизнь! Днём Антонио Сегеди был инквизитором и пытал поэтов, алхимиков и часовых дел мастеров. А по ночам, запершись в башне, Антонио выращивал белые лилии и делал вечные часы на семи философских камнях — вот эти самые! А чтобы не попасть за свои часы на костёр инквизиции, он написал на них: «Артель «Игрушка», 2-й сорт».
Продажная душа мечтательно вздохнула:
— Эх, если бы такие часы продать…"
Ехидство в вопросе, кстати, вполне закономерно. Я тоже считаю, что линия Антонио Сегеди в сказке лишняя. Во-первых, она в итоге "зависла", не получив никакого завершения. Это ружье, висевшее на ковре весь рассказ но так и не стрельнувшее даже холостыми. Зачем было его вешать - непонятно.
Во-вторых, к ковру это ружье пришили откровенно белыми нитками. Легенду про алхимика авторы сочинили наспех, по принципу "сойдет и так", явно схалтурив. Потому что и жил инквизитор за несколько столетий до создания инквизиции, и наручные часы он у них собирал задолго до появления башенных... Кроме того, вишенкой на торте, этот уникальный человек тысячу лет назад сумел изобразить на своих волшебных часах фразу «Артель «Игрушка», 2-й сорт», причем слово "сорт" пророчески написал по правилам постреформенной советской орфографии, без Ъ в конце.
Как следствие, единственное, что лично меня заинтересовало в инквизиторе Антонио Сегеди - это происхождение его фамилии.
Я с вялым интересом решил поковырять эту тему, но результат меня буквально ошарашил.
Надо сказать, что авторы "Сказки средь бела дня" Виктор Виткович и Григорий Ягдфельд в "пасхалки" явно могли, умели и практиковали.
Взять хотя бы вот этот эпизод: "Держа в глазу чёрную лупу, мастер Петушков склонился над столиком. Он разглядывал дамские часики величиной с божью коровку, которые принесла чинить какая-то гражданка из Костромы. Увидев в механизме порванный волосок, мастер усмехнулся: такие волоски делал мастер Джозеф Склют, переселившийся в 1893 году из Женевы в Ростов-на-Дону. Петушкову было приятно думать, как он скажет это гражданке из Костромы, когда та придёт, и удивит её своими познаниями".
Здесь авторы передают горячий привет своему коллеге - драматургу и киносценаристу Иосифу Самуиловичу Склюту, который начал работать на сценарной ниве еще в 1932 году, написав сценарий для мультфильма "Блэк энд уайт" Ивана Иванова-Вано и Леонида Амальрика.
С учетом вышесказанного предположить, что фамилию странного инквизитора авторы тоже позаимствовали у своих знакомых - не составляет труда.
И здесь я хочу напомнить, что один из авторов - Виктор Станиславович Виткович был в детстве беспризорником, бежал с Поволжья в "хлебный город" Ташкент, где, собственно, вырос, на всю жизнь влюбился в Среднюю Азию и всю свою жизнь возвращался в этот благословенный край снова и снова.
Заслуженный деятель искусств Узбекской ССР Виктор Виткович очень много работал на «Узбекфильме» - еще с тех времен, когда тот назывался Ташкентской киностудией. Здесь были сняты такие фильмы по его сценариям, как "Насреддин в Бухаре", "Похождения Насреддина", "Авиценна".
На съемках последнего - в 1955 году - он, скорее всего, и познакомился с актером и сценаристом Евгением Петровичем Сегеди.
Ну просто невозможно было в те годы работать на "Узбекфильме" и не знать Сегеди - "нашего графа" знали не только кинематографисты, но практически вся ташкентская интеллигенция.
Он действительно был графом - представителем российской ветви знатного венгерского рода. Как и все мужчины в роду, Евгений Сегеди собирался делать армейскую карьеру, став в юном возрасте кадетом Полоцкого кадетского корпуса. После революции примкнул к белым, вольноопределяющийся 1-го дивизиона ТАОН лит. "М" армии Каппеля.
Потом была эмиграция в Харбин, участие в любительских спектаклях, и в итоге театр из увлечения превратился в профессию. Тогда же он женился на Галине Трофимовне Мозговой - дочери ветеранов русско-японской войны, сестры милосердия Ольги Львовой и офицера Трофима Мозгового. В начале сороковых супруги перебрались из Харбина в Шанхай.
А вскоре после войны, в 1947 году, на волне репатриации "харбинцев", Сегеди вернулись на Родину. Сначала на Урал, но там после жаркого Китая они отчаянно мерзли, поэтому быстро перебрались южнее - в Ташкент.
Евгений Петрович устроился преподавать в театральном институте и работал помощником режиссера на «Узбекфильме», супруга трудилась там же помощником режиссера по костюмам.
Долго они не проработали. В 1949 году бывший член белогвардейского шанхайского Офицерского собрания Евгений Петрович Сегеди был арестован, а через полгода взяли и Галину Трофимовну. Граф отбывал срок в Красноярском крае, графиня – в Мордовии. В 1956 году оба были реабилитированы и вернулись в Ташкент.
Несмотря на возраст, Евгений Сегеди очень много снимался. В основном, конечно же, играл разнообразные "осколки старого режима" - белых офицеров, царских чиновников и прочую "голубую кровь".
Одно из немногих исключений случилось в фильме "Поэма двух сердец", снятому по совместному сценарию главы советского Узбекистана Шарафа Рашидова и кинодраматурга Виктора Витковича, который к тому времени уже успел прославить звучную фамилию актера в своей сказке.
"Ташкентский граф" Евгений Сегеди умер в Ташкенте накануне распада СССР. Жена, оказавшись в независимом Узбекистане, продала квартиру и уехала в Россию, в Ленинск-Кузнецкий на Кузбассе, где еще много лет учила студентов английскому и французскому языкам.
Умерла совсем недавно, в 2015 году, на 108 году жизни. До последнего дня была на ногах и в ясном уме. Вот одно из последних фото Галины Сегеди с ученицами.
И последнее. О белом офицере и советском киноактере Евгении Сегеди писали многие - к примеру, Дина Рубина вспоминала о похоронах "графа Сегеди" в своей книге «На солнечной стороне улицы».
Но только в одном произведении Евгений Петрович, как и в новогодней сказке Витковича и Ягдфельда, подарил свою фамилию герою книги.
Речь идет о главном грузинском романе ХХ века "Дата Туташхиа", по которому был снят популярный в СССР многосерийный фильм "Берега".
Там, если кто не читал и не видел, начальник кавказской жандармерии граф Сегеди не только является одним из главных героев книги, но и выступает в роли тамады, то есть главного повествователя, передавая слово то одному, то другому рассказчику.
А разгадка проста - автор романа, потомок грузинских князей Чабуа Амирэджиби и "харбинский граф" Евгений Сегеди вместе сидели сидел в лагере. Вот их совместное фото, сделанное в красноярской тайге.
Недавно кто-то удивлялся - почему советские сказочники так любили писать о времени...
А где оно еще вьет такие петли?