Пролог.
Ерте откинулся на спинке дивана и подал мысленную команду компьютеру — выключиться. Секунду ничего не происходило, он повторил попытку, для чистоты эксперимента отвернувшись. Экран погас. Ерте удовлетворённо кивнул: до сих пор подобные штуки требовали продолжительной тренировки, но сегодня аппаратура сумела воспринять простую фразу, сформировавшуюся в его мозгу. Компьютер ещё не выключился полностью: он записывал в долговременную память — Ерте не знал, где она расположена — все события текущего дня.
Ерте проделал грандиозную работу, и теперь — он знал, что работодатели не обманут, — его ждало безбедное будущее до самой смерти. Теперь он сможет, например, усыновить кого-нибудь: семьи у Ерте не было. Хорошо, чтобы когда дети подрастут, и работодатели обратят на них внимание, они тоже могли приносить пользу миру, работодателям и своим близким. Во всяком случае, не обзаведшись семьёй, Ерте мог сделать добро хотя бы таким образом. Лампочка на рабочей машине наконец погасла. Ерте улыбнулся. Он подозревал, что все его мысли, во всяком случае, те, что были сформулированы, теперь записывались. Но когда лампочка погасла — он мог позволить себе думать о том, о чём можно думать после завершения рабочего дня. Завтра всё произойдёт. Он верил, что ту революцию, которой он положил начало, уже ничто не в силах остановить. Он и его соратники избавят мир от работодателей.
1. Идём на спектакль
Заговорщики встречались нечасто. Они опасались слежки. Они были в курсе, что происходит с теми, кто уклонялся от обязанностей, закреплённых в Кабале: от них оставалось облачко пепла. Хуже, если такие люди объединялись в группы и умудрялись скрываться. Несколько лет лет назад гремела история — слава богам, произошла она на другом берегу Моря — как работодатели прислали извинения за уничтожение города: оказывается, под ним было укрепление бунтарей, которое те надеялись скрыть. Кроме пяти преступников, погибло около пятидесяти тысяч жителей города. В общем, группа Ерте договорилась не прятаться, не заводить друзей и семьи, не встречаться чаще раза в месяц. Встречаться они старались в уединённых местечках, чтобы в случае неудачи выстрел, которым настигнут их работодатели, на задел, по возможности, окружающих.
В том, что их настигнут, Ерте практически не сомневался. Поэтому он настаивал на таком плане, который бы стал осуществляться без их непосредственного участия. Поэтому он десять лет назад пошёл работать в исследовательскую компанию, занимавшуюся вопросами прикладной телепатии. Направление было перспективным, даже Алта — отец Ерте — когда-то хотел туда устроиться, но получилось лишь у самого Ерте — и то после согласия на годичные курсы, которые вел Арда, третий заместитель руководителя лаборатории. Пользуясь туманными намёками, двусмысленными фразами и интонациями, Ерте за полгода сумел переманит Арда на свою сторону. И это был большой успех для всей их кампании.
Третьим был Опио, парень из Гиорног — того самого города, что был распылён несколько лет назад. Он постоянно нецензурно бранился в адрес работодателей, часто пытался провоцировать прохожих на драку, хотя сам драться и не умел. Вёл опасный образ жизни: нигде не работал, заходя в лавки фермеров открыто воровал овощи и фрукты, жил один в бесплатном жилье. Соседи тихо надеялись, что до сорока лет он не успеет завести семью и будет тихо распылён где-нибудь в тихом переулке.
Только Ерте и Арда знали, что под этой маской скрывается хладнокровнейший человек, способный в грузовом отсеке ракеты добраться до орбиты и, что немаловажно, вернуться обратно. Записавший шифром отчёт о своём путешествии и давший клятву передать шифр друзьям, если ему будет угрожать опасность.
«Трое — это уже опасно, — размышлял Ерте, валяясь на диване, — но нас скоро станет меньше. Если я не сумел верно запрограммировать компьютер, он уничтожит меня, вместо того, чтобы защищать, и друзья узнают об этом; тогда Опио попытается повторить свой подвиг и уничтожить найденный им на орбите ретранслятор; если же и это не поможет, например, ретрансляторов больше одного, то Арда, пользуясь своими связями, отключит электроснабжение города, помножив на ноль достижения целого поколения».
Но сейчас нужно было сосредоточиться на текущей задаче. Сегодняшний день явно был успехом — как с точки зрения работодателей, так и для дела Ерте.
На следующий день Ерте с рабочего места позвонил своему начальнику, которым по-прежнему был Арда, и пригласил того к себе: приближался решающий момент, теперь имело смысл попробовать ускорить процесс.
Арда пришёл только к обеду. Он объяснил, что по поводу вчерашнего ему уже звонили — Арда многозначительно показал пальцем вверх. Средним пальцем: это означало, что Арда прекрасно понимает, зачем Ерте позвал его. Ерте усмехнулся. Работодатели, похоже, не очень вникали во взаимоотношения начальника и подчинённого.
Арда наконец спросил:
— Ну, рассказывай. Мне сказали, что эксперимент окончился успешно.
Ерте кивнул:
— Да. Готова приставка к компьютеру для прямого переноса мыслей. Ну, я пока не уверен, что оно читает вообще все мысли любого человека, но мои — вполне. Я считаю, что это будет высоко оценено работодателями. Полагаю, будет правильным, если ты дашь запрос на премию не только для меня, но и для всего нашего отдела.
— Уже подал, — Арда довольно улыбнулся, — работодатели прислали согласие. Мы с тобой можем больше не работать, но, — он опять поднял вверх средний палец, — я пока не собираюсь покидать своё пост. Сперва нужно приготовить смену. Подозреваю, что в будущем перед нашим отделом будут вставать новые, не менее важные и интересные задачи.
Они кивнули друг другу. «Старый хрыч, — ласково думал Ерте, — знает многих из других организаций кто мог бы вдохнуть новую жизнь в наше заведение». Арда примерно то же думал про Ерте. Немного посомневавшись, он всё же спросил:
— А как думаешь, Ерте, эта технология может помочь в поиске и уничтожении мятежников? Не то, чтобы я был в восторге от методов работодателей, но так или иначе не хотелось бы повторения той истории с Гиорног.
Ерте задумчиво протянул:
— Можно глянуть на документ от работодателей?
Арда протянул ему листок.
— Так… Арда, Ерте — ясно, полное освобождение от ответственности. Инни, Игри, Или, Орто — половинное… Я думаю, может, предложить шутки ради сегодня отпустить пораньше Игри и Орто? Они друг к другу явно неравнодушны. Пусть порадуются.
Арда пожал плечами.
— Тебе виднее.
Ерте позвонил на второй этаж и попросил подойти Игри и Орто.
Игри была высокой девушкой с вечно испуганными глазами и бледной, почти белой, кожей. Ей было шестнадцать, но она уже работала на четверть ставки, и теперь на её долю выпал довольно большой выигрыш в этой космической лотерее. Ерте нашёл девушку год назад. Отца своего она не знала, а мать её, женщина по имени Ирти, вела настолько антиобщественный образ жизни, насколько это вообще было возможно, не скатываясь в преступление. Если она будет продолжать в том же духе, то через два года — по достижении дочерью восемнадцатилетия — её ждёт уничтожение по правилам Кабалы. Игри волновалась за мать и иногда навещала её, чтобы убедить ту устроиться работать хоть куда-нибудь, но всё было бесполезно. Про себя Ерте думал, что на месте работодателей он бы казнил Ирти уже сейчас (и Игри знала об этих мыслях), но предписания Кабалы говорили иное. Пока что они не нарушались…
Орто был старшим лаборантом, и тоже ждал восемнадцатилетия Игри, но совсем по другой причине: он хотел сделать Игри предложение руки и сердца. Это тоже ни для кого не было секретом, но у жениха были трудности финансового характера: он устроился в перспективную организацию под кредит своего отца, жившего в столице и с трудом сводившего концы с концами. И если у отца дела пойдут плохо, то он вынужден будет отозвать сына домой. Что ж… Игри искренне надеялась, что отец Орто сумеет пригласить тогда на работу и её, чтобы они не расставались, однако ближайшие два года им обоим предстояло прожить в неопределённости.
Сейчас Орто хмуро смотрел на начальника. Судя по тому, что позвали их двоих, Ерте хотел устроить им «подарок» в виде внепланового выходного или ещё чего-то в таком роде. Так оно и вышло. Ерте, хитро улыбнувшись, сказал:
— Дети мои! Мы все, а в частности вы двое очень хорошо поработали в прошлом месяце, так что теперь вы свободны на полдня. Бухгалтерия проверила, вы ничего не теряете в зарплате. Можете погулять. Можете перенести на завтра, но лучше не позже — чтобы им там опять всё не пересчитывать.
Орто хотел вспылить, но его внезапно опередила Игри:
— Спасибо, дядя Ерте! Я у себя только немного приберусь…
Она повернулась к Орто и схватила его за руку:
— Пойдём в театр! Ну, пожалуйста! Я видела, там сегодня дают «Кровать о трёх ножках», говорят, очень смешной!
Орто мысленно махнул рукой. Он холодно поблагодарил Ерте, и они с Игри вышли коридор. Договорившись встретиться через двадцать минут у выхода, они разошлись.
Когда они уже не торопясь шли по улице, подставляя руки лучам солнца, Орто спросил у девушки:
— Что случилось? Ты, вроде, обычно не закатываешь такие сцены перед начальником.
— Ну, просто я увидела твоё выражение лица… А мне правда давно хотелось пойти с тобою куда-нибудь. Ну, если не хочешь в театр, давай просто погуляем за городом?
Орто возразил:
— Я не против театра. Мне не нравится, когда старики за нас решают, что нам нужно.
— Это, — девушка подняла указательный палец, — говорит твой юношеский максимализм. Во мне, наверное, тоже. Но ведь какой из Ерте старик, он старше тебя лет на десять!
Орто покачал головой:
— Ты не понимаешь, что я имею в виду? Мы с тобой — третье поколение, родившееся здесь. А Ерте помнит эти сказки о свободном мире до Перемещения, ему кажется, что лучше получить сиюминутное удовольствие, погуляв с любимым, чем заслужив одобрение работодателей и освободившись от Кабалы.
Игри опустила глаза. Она видела таких освободившихся: вечно смотрящие какое-нибудь глупое кино, часто навеселе — освободившимся дозволялся алкоголь. В лучшем случае освободившиеся могли прибиться к цирковой или театральной труппе, но надолго их не хватало. Изредка они ещё могли стать посредственными художниками…
Игри тихо плакала.
Орто приобнял её и попытался успокоить, догадавшись, о чём думает девушка:
— Да, конечно, но ведь ты и сама понимаешь, что это не единственный путь. В конце концов, твоя мама редкое исключение.
Тут ему пришла в голову неожиданная мысль:
— А давай сходим в театр, пока не поздно, а потом вместе придём к ней? А то ты мне рассказывала, а я с ней так и не виделся. Вдруг это ей поможет?
Игри хотела привычно отмахнуться, но потом вздохнула:
— Почему бы и нет? — она опять всхлипнула — Понимаешь, я же мысленно её похоронила уже…
— Ну, вот. У нас ещё есть два года. Может, мы вместе что-то сможем? А насчёт всех этих — он кивнул в сторону кстати подвернувшегося пьяного, который шёл по улице — пойми, они ведь потому и спиваются, что принадлежат старому поколению. Мы — те, кому сейчас не больше двадцати — сумеем приспособиться. И жить лучше, чем они. Ну, пусть работодатели — не самое приятное, что есть в жизни, но, глядя на этих, я думаю, что и не самое худшее.
В этот момент пьяный проходил мимо двери магазина, на которой была приклеена жёлтая записка. Отсюда было не разобрать слов, но Орто и Игри знали, что на жёлтых бумажках всегда пишут одно и то же: «торговля только за деньги». Видимо, пьяный давно уже жил в кредит, потому что он со злобой сорвал бумажку, неожиданно твёрдым шагом зашёл в магазин, а через минуту вышел, сжимая в руках свёрток.
Орто и Игри со сжимающимися сердцами смотрели на вора. Из магазина тем временем вышел не торопясь какой-то мужчина — по всей вероятности продавец — и со смешанным выражением гнева, печали и жалости смотрел вслед беглецу.
Возмездие не заставило себя ждать. Когда вор быстрым шагом подходил к перекрёстку, раздался короткий, но оглушительный треск. Тело вора — сморщенное, будто осенний лист — плавно оседало на тротуар. Орто про себя отметил аккуратность казни: сама дорога не была повреждена, лишь иссохший труп по-прежнему сжимал то, что осталось от свёртка.
Продавец покосился на юношу и девушку, стоявших по другую сторону дороги. Он чувствовал себя неуютно, поэтому, поклонившись им, быстро зашёл обратно в магазин и запер дверь, повесив красную бумажку: «перерыв 1 час». Ему нужно было отдохнуть.
Орто кивнул в сторону закрывшегося магазина:
— Хорошо, что этот ушёл. По крайне мере, никто больше не пострадал.
Про себя же он подумал: «Вернее, ничто. Если верить рассказам, несколько лет назад казни были не столь точечны, теперь же беспокоиться стоило бы лишь о прилавках в магазине».
За произошедшим наблюдали из окна офиса и Арда с Ерте. Проводив взглядом вора, продавца, Орто и Игри, которые наконец перешли дорогу и отправились на спектакль, Арда произнёс:
— С тех пор, как наши коллеги из Ноклин улучшили переданные образца линз для микроволн, казни стали более избирательными. Надеюсь, инцидентов, подобных Гиорног, больше не повторится.
Ерте согласился:
— Да. Я тоже сегодня весь день думаю об этом. И я надеюсь, что наши наработки по чтению мыслей помогут работодателям эффективнее искать преступников — ну, и, возможно, отсекать невиновных.
Арда кивнул. Они понимали друг друга.
2. Два года спустя
Игри сегодня работала. Никто не сказал бы по её лицу, что девушка чем-то недовольна, но Орто перед обедом внезапно поднялся к руководителю, чтобы отпроситься на полдня. Ерте кивнул и без слов махнул рукой. Он тоже всё понимал.
Теперь Орто с тоской смотрел на Ирти: мать Игри казалась совсем опустившейся. Она ходила на бесплатные представления, в кино, ела в бесплатных столовых. Орто не сомневался, что её кредит был перерасходован на всю жизнь вперёд, и даже если у него получится — всё равно это не поможет. Но попытаться он был должен.
— Дони Ирти… — Орто впервые назвал её тем словом, которым, по словам Ерте, должен был называть зять тёщу.
Та слабо улыбнулась:
— Мальчик, извини, я знаю, зачем ты пришёл. Но я видела жизнь, и с меня хватит. Это — не жизнь. Это какая-то смертельная игра, а в игре, как говорили в моё время, выигрывает только казино.
— Да, я понимаю. Я прошу только об одном. Ну, я ничего нового не скажу, но устройтесь на работу. Хоть к нам лабораторию. Хоть кем.
— Кем же? Лаборантом, как ты? Этому же тоже учиться нужно, я не успею. Могу уборщицей. Вам уборщицы нужны? — Игри неожиданно горько рассмеялась.
— Нужны! Я попрошу, вас возьмут!
— Нет. Ты ведь знаешь, как это устроено. Если меня возьмут на должность, которая объективно не нужна, достанется и тебе, и тому, кого ты будешь просить. Игри рассказывала мне про Ерте, он, конечно, хороший человек, но ни к чему приближать ему смерть.
***
***
— Дони Ирти, Ерте не грозит смерть. Игри не говорила об этом?
— Грозит, всем грозит.
— Он может уйти хоть сейчас. Просто ему нравится руководить лабораторией, и он обещал мне свой пост, когда ему надоест. Он заслужил избавление около двух лет назад.
Игри не говорила матери, что и сами Игри и Орто могут отработать лишь половину положенного — хотела сделать той подарок. Но, кажется, такой подарок матери был не по силам… Орто попытался ещё:
— Ерте, кстати, вашего поколения. Но он не сдался.
Ирти ответила раздражённо:
— Ну, а я сдалась. Точка. К тому же даже если я сейчас устроюсь на супер-выдающуюся должность, мне это уже не поможет. Попросту не успею.
Орто вздохнул:
— Ладно. Но давайте подумаем вот о чём: я люблю Игри, и я готов на всё, чтобы она была счастлива. Пусть один день. Как ни иронично прозвучит, но я готов, чтобы вы жили. Разве это не будет чудесным подарком дочери на восемнадцатилетие — её мама за праздничным столом? Вы поймите, она вам не говорит об этом — да и мне тоже, но я уверен, что она спит и во сне видит, как она празднует день рождения, торт со свечками, и в этот момент её мама разлетается облачком праха! Да, так и будет, не станем обманывать друг друга, — но пусть она хотя бы эту последнюю неделю перед восемнадцатилетием поспит спокойно!
Ирти задумалась:
— Ладно, это, наверное, не очень трудно. Давай. Я сейчас покручусь, завтра в это время позвони мне — если не выйдет, я пойду к вам. Уборщицей, стриптизёршей, кем угодно. Но на неделю.
Орто фыркнул:
— Стриптизёршей?!
Ирти чуть ли не обиделась:
— А что? Я когда-то танцевала на шесте. Правда, не раздевалась при этом, но дурное дело не хитрое.
На следующее утро Орто подошёл к Ерте и пересказал вчерашний разговор с матерью Игри, и тот обещал всё устроить. Днём к Ирти отправили курьера с официальным приглашением на работу в Главную городскую исследовательскую лабораторию в качестве уборщицы служебных помещений.
Курьера Ирти впустила, правда, сперва не могла взять в толк, чего тот хочет от неё: вчерашний разговор с потенциальным зятем начисто вылетел у неё из головы. Наконец, прочитав, что написано в приглашении, она вздохнула и пошла одеваться: уже много месяцев она носила один и тот же домашний халат — даже когда выходила на улицу по текущим делам — и теперь не могла найти подходящую одежду. В конце концов, так ничего и не найдя, она вышла в том же халате, пояснив, что зайдёт по пути за бесплатной одеждой.
Пункт выдачи предметов первой необходимости был в десяти минутах ходьбы; Ирти зашла туда, а вышла лишь через час — и то, когда курьер стал поторапливать её. Ирти вышла с большим пакетом в руках, решив заодно набрать и домашних костюмов, которые она никогда не носила, несколько комплектов обуви, зачем-то — платья для танцев… Выбирая всё это, она проголодалась, поэтому сообщила курьеру, что теперь необходимо зайти в бесплатную столовую
В лабораторию они пришли только под конец рабочего дня. Здесь их встретил Арда, сильно сдавший за последнее время, приходил сюда только по привычке — да чтобы поболтать. Ерте, ставший начальником лаборатории, несколько раз предлагал ему официальный пост секретаря, но тот отказывался: официальная работа была ему не нужна, а такую должность лучше приберечь для того, у кого будет к ней талант. Так что Арда проводил дни напролёт, болтая с молодыми специалистами — впрочем, он по-прежнему особенно любил Орто и Игри. Когда ни у кого не было свободного времени, он заходил к Ерте кабинет. Тот обычно бросал на него быстрый взгляд и спрашивал: «Как дела у Орто?». Тогда Арда понимал, что нужно поговорить с Орто, и отправлялся прочь. Сегодня Арда сидел внизу и ждал Ирти: Ерте искренне хотел спасти её, и задачей Арда было подобрать такое занятие, которое показалось бы полезным работодателям.
Зайдя в холл, Ирти первым делом обратила внимание на не старого, но какого-то дряхлого мужчину. Тот вскочил, представившись как Арда, и галантно предложил подержать сумку с одеждой. Ирти как могла шутливо спросила:
— Где у вас тут тряпки-швабры?
Арда, поставив сумку на диван, провёл Ирти в только что оборудованное служебное помещение и ушёл, а Ирти стала осматривать свою вотчину. Там стояли автоматический поломой, который нужно было заряжать раз в день, да стеллаж с салфетками. Услышав невнятную речь за спиной, Ирти обернулась: ей вдруг показалось, что обсуждают её. Но это Арда встречал какую-то группу людей. Люди держали руках инструменты, двое тащили свёрток в два человеческих роста длиной. Они обсуждали что-то с Арда. Вдруг Ирти заметила, как по лестнице спустилась её дочь. Не заметив Ирти, он отдала Арда бумаги и вновь ушла наверх. Арда перелистал принесённые документы, нахмурился и стал почему-то выпроваживать гостей. Те спорили. Ирти сумела разобрать, что Арда, вроде, пообещал заплатить вдвое больше — и рабочие с довольными лицами вышли на улицу.
Орто, глядя из верхней галереи на холл, улыбался. Заметив выбегавшую с лестницы Игри, он жестом подозвал её.
— Смотри. — Он показал вниз. — Твоя мама пришла.
Игри недоверчиво смотрела, как Ирти внизу оглядывает холл, и нерешительно возразила:
— Это не поможет. Не знаю уж, как тебе это удалось, но ей осталось жить неделю. И у тебя отнимет день жизни.
Орто уверенно ответил:
— Думаю, нет. Ну, насчёт себя не знаю, но разве не прекрасно, что она хотя бы захотела подарить тебе лишний день жизни с мамой? Я знаю много историй, как матери бросали своих детей. Твоя не такая. А ты чего бегала вниз, если не секрет? Пообщаться?
Игри зарделась.
— Нет, я даже не заметила её… К сожалению. Там пришла срочная депеша от работодателей. Что-то на тему того, что оборудование следует размещать не в помещении.
Орто кивнул:
— То-то все забегали. Интересно, конечно, что это за оборудование такое. Ну, увидим. Пойдём, с дони Ирти поздороваемся.
Игри покраснела ещё больше.
После работы они встретились в холле — Арда, Ерте, Орто, Ирти и Игри. Арда, выпив чашку чая, ушёл, не дожидаясь остальных. Перед уходом он, хитро щурясь, сказал, чтобы они дали Ирти выспаться после первого рабочего дня, потому что второй будет тяжелее. Ирти молча грела руки о чашку, глядя на Орто и Игри. «Как они выросли! — Думала она. — Этот мальчик вполне может стать хозяином дома… Моего дома… Нет-нет, не моего. Это будет уже дом Игри. И это не будет бесплатное жильё!». Из глаз её текли слезинки, но она молчала и была благодарна остальным за то, что те делали вид, что не замечают её слёз.
Ерте серьёзно рассказывал Орто о том, что если их поколение хочет жить под заботой работодателей, то ему будет полезно знать несколько вещей. Во-первых, что воля работодателей исполняется через несколько ретрансляторов, вращающихся вокруг 32Ш4. Что ретрансляторы осуществляют связь как с работодателями, так и друг с другом, чтобы отслеживать возможные неисправности. Что полгода назад один сумасшедший по имени Опио пытался уничтожить ретранслятор, но благодаря технологии чтения мыслей, разработанной в их лаборатории, его сумели вовремя вычислить и испепелить. Правда, чтение мыслей было ещё несовершенно, поэтому могли читаться мысли лишь некоторых людей. Это могло объясняться случайными факторами. Но можно было и намеренно настроить планетарные приёмники на конкретного человека. Например, такие настройки были сделаны для Ерте и Арда. Хочет ли Орто, чтобы подобная настройка была выполнена и для него? Орто ответил, что да — во всяком случае, если сам Ерте считает это полезным. Ерте считал. Он, правда, объяснил Орто, что в конкретно его случае нужна ещё и некоторая внутренняя психологическая тренировка — впрочем, не очень сложная.
Этот разговор уже изрядно утомил Орто. Особенно учитывая, что с небольшими вариациями он повторялся последний год почти каждый день. Но Ерте терпеливо изо дня в день объяснял, что это и есть основная часть той самой психологической подготовки. Как и присутствие при таких разговорах Игри: Ерте на эту тему молчал, но Арда как-то обмолвился, что ей полезно присутствовать, чтобы она, как будущая жена, была способна поддержать Орто, когда тот станет директором лаборатории. Орто, признаться, несколько смущала такая долгосрочность планирования; однако он, как законопослушный гражданин, не сомневался в разумности требований, выдвигаемых старшими.
3. Три года спустя
Незнакомый вкусный запах, похожий на дым, преследовал Орто с того момента, как он зашёл в свой квартал. Наконец, Орто подошёл к дому — запах усилился ещё больше — и привычной мыслью отворил дверь квартиры. Там его ждала Игри: по чётным дням она уходила с работы на полчаса раньше, чтобы подать ужин. Красиво сервированная еда внезапно оказалась тем стержнем, вокруг которого формировалась их семья. По выходным к ним на ужин заходила Ирти, а иногда и соседи, которые, хотя и ворчали по поводу странной семейной традиции, но не могли не признать, что она довольно мила. Год назад, когда Орто и Игри поженились, к ним на три дня приехал и отец Орто. Он старался не докучать молодым и жил в бесплатном жилье через несколько кварталов, но всё же Орто при нём как-то тушевался. Отец видел это, но чтобы поговорить с сыном по душам, конечно, нужно было гораздо больше времени; Алта уехал, дав сыну слово при случае — но не очень скоро — задуматься о переезде.
Запах был сногсшибательным. Игри пояснила, что сегодня на ужин у них шашлык из настоящего мяса: на рынке появился новый магазин, который держал столетний старик, невесть откуда взявшийся первопоселенец. Оказывается, его сын до сих пор пас где-то коров, и работодатели списывали за это кредит. Старик уже отработал своё, но сын не мог одновременно пасти скот и продавать мясо, поэтому старик теперь будет раз в неделю привозить настоящее мясо. Стоило оно дорого, однако ради такого деликатеса многие готовы были раскошелиться, и честь попробовать новинку выпала Игри.
Игри, Орто и Ирти жевали мясо. Они не могли понять, нравится ли оно им: с одной стороны, запах был восхитительным, с другой — неравномерные волокна были совершенно непривычны людям, всю жизнь евшим синтетическую еду.
Орто бросил взгляд на часы: шесть вечера… Помнится, раньше — как давно это было, будто бы в другой жизни! — в это время он пил чай с Ерте, а тот рассказывал ему, как надо работать. Орто усмехнулся: сейчас Ерте ушёл на покой и уехал куда-то в другой город. Бывший начальник лаборатории лишь изредка звонил, чтобы узнать, как дела у Игри. Да…
Игри, как оказалось, думала о том же.
— Орто — спросила она, — А ты так и не понял, зачем Ерте всё время звал меня? Ну, помнишь, за чаем? Тебя он готовил к руководству, это ясно, а я-то тут при чём?
Орто пожал плечами.
— Не знаю. Сам думаю об этом иногда.
В разговор вмешалась Ирти:
— А мне кажется, ради этих вот вечеров. Ерте мудр, и он мог опасаться, что ты по тем или иным причинам можешь не справиться; тогда мы — в первую очередь, конечно, твоя жена, — она с любовью посмотрела на дочь, — могли бы немного утешить тебя, примерно зная, в чём твои печали. Да и тебе легче обратиться за поддержкой.
Орто кивнул:
— И об этом я думал. Но что там происходило на самом деле — для меня до сих пор тайна. Ладно… Давайте заканчивать с этим мясом. Нужно будет ещё раз попробовать его приготовиться, но только в следующий раз небольшой кусочек. Хочется понять, как его могли есть наши деды.
Он опять задумался, глядя на жену. Потом перевёл взгляд на тёщу. Вот уж кто-кто, а тёща меньше всего подходила на роль утешительницы! Уже год она жила одним днём. Работодатели к великому её удивлению одобрили профессию преподавателя стрип-пластики. Но исчерпанный ею кредит выплатить было практически невозможно, и максимум, чего она могла бы даже в теории достичь в жизни — уверенности в том, что ей ничто не грозит неделю или другую. Конечно, она числилась при лаборатории, и в случае нового прорыва в исследованиях её могло что-то перепасть. Но, будем честны, её роль в любых фундаментальных исследованиях было бы очень тяже доказать работодателям.
Орто продолжал размышлять. Он привык контролировать свои мысли: в отличие от многих подопытных, Ерте действительно научил его передавать лишь те мысли, которые были бы полезны работодателям. Орто не знал, умел ли так же разграничивать своё мышление сам Ерте, и теперь жалел, что не спросил его об этом в то время. Сейчас, стоило Орто по телефону поднять подобные темы, как Ерте усмехался и говорил, что Орто сам теперь лучше всё знает, а он, Ерте — отработанный материал.
Из задумчивости его вывел голос Игри:
— Скажи, а тогда зачем Ерте тебе говорил о всей этой технике работодателей? Ну, по идее, нам про неё и знать ничего не положено. Это ведь только преступникам нужно, разве нет?
Орто покачал головой:
— Не скажи. Несмотря на технологическое превосходство работодателей, им часто нужна наша помощь. Не забывай про букву Ш в условном обозначении нашей планеты. Мы — шахта. Но мы поставляем сложнейший ресурс — наши знания, умения, технологические навыки. Значит, мы должны и защищать каналы связи с работодателями, как они защищают и направляют нас. А учитывая все привходящие, опасностей есть немало. Например, были неоднократные попытки создать космические ракеты, способные уничтожить спутники-ретрансляторы или нарушить их работу. Пару раз преступники физически попадали на спутники и лишь удача — точнее, незнание устройства ретрансляторов — мешала им претворить в жизнь их планы. Я тоже не то чтобы знаю, как они функционируют. Но то, что я знаю, внушает опасения. Например, постоянная связь между спутниками — вроде бы хорошо. Но, очевидно, если на планете есть преступники, они тоже теперь знают об этом, и новые планы строятся на новой информации. Не знаю, как. Может, разрабатывается какой-то вирус, способный передаться с одного спутника на другой по их внутренней связи. Может ,ещё что-то. Я не знаю. Но вопрос в том, а что делать нам?
Орто замолк. Чтобы поддержать разговор, Игри спросила:
— А что мы можем делать?
Орто опять вздохнул:
— С одной стороны, мы постоянно сканируем жителей на предмет преступных мыслей, но это и сейчас непросто. Правда, сканирование работает почти в автоматическом режиме: случайно угаданные мысли без интерпретации отправляются на центры обработки — полагаю, они располагаются на тех же спутниках, что и ретрансляторы, затем сравниваются со средним фоном. Сильные отклонения анализируются дополнительно, и так далее… С другой, на месте работодателей я бы играл на опережение. Проблема в том, что, например, если просто передам им депешу, они элементарно не поверят, полагаясь на надёжность автономной системы.
— А ты пробовал передавать такие депеши?
— Да, конечно. Но я тревожусь. Если совсем честно, я постоянно думаю об этом на работе. Иногда я даже жалею, что Ерте так хорошо готовил меня к этой должности…
4. Финал
Шёл сто второй год Перемещения. Ерте отмечал свой пятидесятый день рождения. Он уже лет десять как был пенсионером — частью этого нового класса, только формировавшегося на 32Ш4. Лет пять назад он женился на, но понимал, что детей у него, скорее всего, не будет, поэтому попробовал основать нечто вроде частного детского сада. У него был двухэтажный дом, на втором этаже которого он жил, а на нижнем — работал. Хотя формально он был учредителем и директором, фактически он именно занимался воспитательской работой. Возня с соседскими детьми с одной стороны радовала его, с другой — иногда заставляла жалеть о том, что он делал по время работы в лаборатории.
Иногда до Ерте доходили слухи о сбоях в системе Кабалы. Ерте уже давно умел отличать те из них, которые были просто слухами, порождением чьей-то неуёмной фантазии, от тех, за которыми скрывались предвестники грядущих перемен.
Например, недавно один из преступников остался жив: удар был нанесён с большой погрешностью, работодатели промахнулись на несколько метров. Предполагая, как у них всё устроено, Ерте не сомневался, что те не смогут адекватно проанализировать причинно-следственные связи и принять меры. Да и в любом случае принимать меры было бы поздно. Если рассинхронизация между спутниками достигла таких величин, что они не могут даже сфокусировать луч на расстоянии нескольких сотен километров, то, скорее всего, ещё несколько лет, и подсознательная часть (так её тайком даже от себя называл Ерте) системы связи с работодателями будет разрушена. Орто, не подозревая того, сделал свою часть работы.
Ерте спустился вниз, зашёл в кабинет и взял трубку телефона. Арда ответил сразу, будто ждал звонка.
— Ерте, здравствуй. Давно не слышал тебя. Я читал местные газеты… Сбои… Ты об этом?
— Да, Арда. Я беспокоюсь о том, что работодатели могут оказаться не всесильны. Я организовал детский сад и хочу обучать детей искать те профессии, где они смогут справляться сами, даже в случае нарушения связи с работодателями, понимаешь? В первую очередь, нам нужно воспитывать целое поколение воспитателей, учителей, работодателей… Ну, то есть организаторов. Конкретно сейчас мне очень нужны люди, чтобы работать воспитателями. Я бы хотел взять Ирти, но пока не уверен, что это для неё будет безопасно. У тебя есть кто-нибудь на примете?
— Ерте, ты же знаешь, я в другом городе, а люди не так легки на подъём, как это было даже лет десять назад.
— Хм… Вообще-то я имел в виду, что ты мог бы обустроить детский сам или школу у себя там. Предстоит большая работы.
Арда хмыкнул в трубку и согласился:
— Да, работа предстоит большая. Но, знаешь, одну школу я уже построил.
***
… У Игри начались схватки. Орто, забыв про часы и отчёты, бежал за акушеркой через пустые улицы. Когда крик новорождённой наконец разорвал тишину, Игри, вся в поту, прошептала:
— Назовём её Агри.
Орто замер. Он машинально посмотрел вверх.
— Агри… — попробовал он, и странный звук застрял в горле, будто язык отвык от новых слов.
Автор: erinaceto
Источник: https://litclubbs.ru/articles/71475-poslednie-dni-32sh4.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также: