Повелительница стиля 5
С тех пор у нахрапистой, уверенной и желающей завоевать мир моды, Габриэль Шанель дела пошли в гору. Было нелегко, истории разных вариаций, подобные той, что случилась с мадам Вер, повторялись с неизменной регулярностью. Шанель их преодолевала. Стремление и движение вперед делали свое дело. Габриэль стала законодателем моды и открыла себе дорогу в богемную среду. В 1910-20х годах она познакомилась с Сергеем Дягилевым — легендарным русским театральным деятелем, основателем балетной антрепризы «Русские сезоны в Париже». Он был революционером балетного искусства, открывший миру Нижинского, Фокина, Баланчина, Стравинского.
Шанель создавала костюмы для балетных постановок «Русских сезонов».
Игорь Стравинский, композитор, был главным музыкальным гением Дягилева. После революции 1917 года Шанель приютила семью Стравинского в своём доме в Гарше. У неё был бурный роман с композитором.
И Дягилев, и Шанель ломали устаревшие каноны: он в балете, она в моде. Оба были новаторами, эстетами, диктаторами вкуса.
После знакомства с кругом Дягилева Шанель увлеклась русской культурой. Это отразилось в её коллекциях: русские мотивы, вышивки, силуэты.
Дягилев умер в 1929-м в Венеции. Шанель была среди тех, кто скорбел о потере великого мецената и друга.
Дягилев открыл Шанель мир высокого искусства, а она привнесла в его спектакли невиданную доселе простоту своего стиля.
Жизнь Коко Шанель била ключом, обещая новые победы и восхождение к новым вершинам. Но…
В 1940-ом году она оказалась на пороге ада, держа в руках письмо о пленении племянника. Коко Шанель — королева моды, икона элегантности, женщина, одевавшая весь мир, оказалась в зависимости от обстоятельств. И вот теперь эта железная леди, привыкшая повелевать судьбами, вынуждена была искать защиты.
Андре Паласе был не просто племянником. Он был частью её души, осколком семьи, которую война размолола, как зерно под жерновами. И когда пришла весть о его пленении, что-то надломилось в груди женщины, которая казалась несгибаемой. Многие историки, кстати, склоняются к версии, что Андре являлся Шанель не племянником, а сыном, которого она отдала на воспитание своей сестре. Но эта история, как говорится, покрыта мраком, и до конца неизвестна. Зато известны события из жизни самой Габриэль.
Она готова была заплатить любую цену за спасение Андре. И даже заключить сделку с дьяволом.
Первый шаг к барону Динклаге показался невинным. Старый знакомый, дипломат, человек с связями. Просто разговор. Просто просьба.
Андре освободили. Шанель ликовала. Но счёт за услугу оказался страшнее, чем она могла представить. Её ждали постель немецкого офицера. Шпионские досье. Агентурные сводки. Операция "Модная шляпа" — как цинично даже название, словно её жизнь превратилась в дурной спектакль.
Она, создательница "маленького чёрного платья", теперь носила чёрную метку предательства. Женщина, освободившая тела от корсетов, сама попала в корсет нацизма. Каждый день, каждая встреча с фон Динклаге был ещё одним шагом в пропасть.
Мадрид, встреча с Черчиллем, письма, деньги СС. Как далеко зашла та, которая когда-то говорила: "Мода проходит, стиль остаётся". Её стилем стал стиль предательства. Она оказалась в одном логове пособников немецкому фашизму.
История не прощает таких сделок. Даже когда они начинаются с любви.
Даже когда твоё сердце разрывается от боли за близкого человека, выбор остаётся. И Коко Шанель выбрала. Выбрала сторону палачей ради одного заложника.
Потом будут оправдания, ссылка в Швейцарию, возвращение во Францию. Но пятно на репутации уже не смыть. Даже самой искусной модельерше в мире.
**
Швейцария встретила изгнанницу холодным безразличием Альп. Девять лет ссылки — достаточно, чтобы волосы стали совсем седыми, а руки — дрожащими. Коко смотрела на своё отражение в зеркале отеля и видела не икону стиля, а постаревшую женщину с глазами, полными вопросов без ответов.
Письма от Андре приходили регулярно. Он благодарил, писал о семье, детях, работе. Обычные, тёплые письма любящего племянника. Но каждая строчка была, как удар кинжала.
В 1953-м, возвращаясь в Париж, она ожидала встретить толпы журналистов, скандал, обвинения. Вместо этого её встретило нечто худшее — молчание. Мир моды словно решил: её больше не существует.
Шанель снова открыла дом моды, снова шила, снова диктовала правила элегантности. Потому что работа — единственное, что заглушало голоса прошлого. Единственное, что позволяло не думать о том выборе, который она сделала в 1940-м.
Андре умер в 1956-м. Тихо, дома, в окружении семьи. Шанель стояла у его могилы и думала: "Стоило ли? Стоила ли его жизнь всех тех жизней, которые загубила она?"
Ответа не было. Есть выборы, которые люди делают в отчаянии, и есть последствия, с которыми они живут до конца.
В своих мемуарах она ни разу не упомянула барона фон Динклаге. Ни разу не объяснила свои поступки военных лет. Просто молчала — и это молчание говорило больше любых слов.
История помнит всё. И если элегантность — это отказ от избыточного, то Коко Шанель в те страшные годы позволила себе избыток, который обесценил всё остальное.
Она создавала красоту. Но красота, запятнанная кровью, перестаёт быть красотой.
Остаётся только память. И вопросы, на которые нет ответов.