первая часть
На втором этаже, в кабинете юридического отдела, Валентина нашла iPhone, последнюю модель, которая стоила как три её зарплаты. Телефон лежал под бумагами, видимо, хозяин забыл его в спешке. Валентина взяла телефон, долго крутила в руках.
Экран был черным, но она знала, стоит включить, и засветится чужая жизнь, фотографии, сообщения, контакты. Можно было бы просто положить в ящик стола и сделать вид, что ничего не нашла. Кто узнает? Но вместо этого она взяла листок бумаги и написала «Ваш телефон нашла уборщица В, М, лежал под документами на столе. Поставила зарядиться рядом с компьютером.
Подключила телефон к зарядке и пошла убирать дальше. Через час, когда Валентина мыла полы в соседнем кабинете, услышала голоса. Ну надо же, честные люди ещё остались. Записку даже оставили. А кто это В, М?
- Из уборщиц, наверное. Надо отблагодарить как-то.
Валентина улыбнулась, продолжая мыть пол. Благодарности ей не нужно было, достаточно того, что поступила правильно.
Каждый день после смены Валентина, шла в круглосуточный "Магнит" и покупала самое необходимое — хлеб, молоко, гречку, яйца. Деньги считала тщательно, записывая расходы в старую общую тетрадь. За первую неделю — 2400 рублей. За вторую — 2600. Михаил Степанович добавлял премии за качество работы.
Цель была простая — накопить на залог за комнату. По объявлениям выходило 1015, залог, плюс первый месяц. Если экономить на всем, кроме проезда и еды, получится накопить за три месяца. Пока что ночевала в хостеле рядом с Курским вокзалом, 70 рублей за койку в комнате, на восемь человек. Соседи менялись каждый день, студенты, приезжие на заработки, туристы с рюкзаками.
Валентина старалась не привлекать внимания, не вступать в разговоры, не рассказывать о себе. Но иногда, лежа на узкой кровати под чужими звуками, чьим-то храпом, шепотом в телефон, шуршанием пакетов, она думала о том плюшевом зайце. О внуках, которые где-то засыпают без её сказок. О сыне, который вычеркнул её из жизни одной фразой. И тогда Валентина вставала, шла к окну и смотрела на ночную Москву, на миллионы огней, за каждым из которых билась чья-то жизнь.
Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то, как она, начинал все сначала. Завтра будет новый день. Новая смена. Новая возможность заработать ещё одну маленькую ступеньку к нормальной жизни. Шаг за шагом. Как в тюрьме. Только теперь, к свободе.
- Михаил Степанович, нам нужно поговорить.
Новый HR-менеджер появился в Северной Башне, как птица из другого мира. Денис Андреевич, 30 лет, европейская школа бизнеса, стажировка в Германии, костюм от Хьюго Босс и привычка говорить compliance вместо соответствия. Он вошёл в подсобку с видом человека, обнаружившего серьёзное нарушение в работе средневекового замка.
- О чем речь, Денис Андреевич? Михаил Степанович оторвался от составления графиков.
- О ваших сотрудниках. Я провёл аудит кадровой документации.
Молодой человек достал планшет и принялся листать файлы.
- Справки о несудимости просрочены, медицинские книжки оформлены с нарушениями, а про Крупскую Валентину Михайловну вообще молчу, по неё никаких документов нет.
Михаил Степанович помрачнел. Он знал, что этот день настанет, но всё же надеялся протянуть до лета.
- Справки заказал, скоро будут готовы.
- Михаил Степанович, я запросил базы МВД. Крупская, статья 108. Убийство.
Денис Андреевич говорил тоном человека, сообщающего о погоде.
- Вы понимаете, какие риски несёт компания, допуская таких людей к корпоративному имуществу?
- Понимаю. Но работница она отличная, честная.
- Система есть система. Федеральный закон о частной охранной деятельности, ст. 11, п. 1. Лица, имеющие судимость за умышленные преступления, не могут работать в охранных структурах. А клининговая служба относится к вспомогательным подразделениям охраны объекта.
Михаил Степанович смотрел на экран планшета, где черным-по-белому была расписана судьба Валентины.
Цифры, статьи, сухие формулировки, Ничего про то, что она спасает забытые телефоны, аккуратно ставит детские игрушки на видные места, работает так, словно убирает собственный дом.
- Сколько у нас времени?
- До конца недели. Иначе я вынужден буду доложить руководству о нарушениях.
В ту ночь Валентина работала особенно тщательно. Словно прощалась с каждым кабинетом, с каждым столом, с каждой фотографией на стенах.
Протирала мониторы до блеска, расставляла ручки в стаканчиках, поливала цветы, делала всё так, как делала бы дома, готовясь к приёму дорогих гостей.
- Валь, что с тобой сегодня?
Жанна заглянула в кабинет, где Валентина четвертый раз протирала один и тот же стол.
- Ты как заведённая.
- Последняя смена у меня.
- Как последняя?
Жанна опустилась на стул.
- Ты же лучшая из нас. Михаил Степанович тобой гордится.
- HR-отдел проверку устроил. Справка о несудимости нужна. Ну как сделаешь справку и вернёшься.
Валентина посмотрела на Жанну, добрую, наивную девочку, которая верила, что в мире все проблемы решаются справками и документами.
- Не сделаю. У меня судимость.
- За что?- спросила Жанна тихо.
- За убийство.
Жанна молчала долго, обдумывая услышанное. Потом сказала.
- Не верю. Ты муху не обидишь.
- А мне и не нужно, чтобы верила. Просто знай, работать здесь больше не буду. Было половина первого ночи, когда Валентина поднималась на восьмой этаж, последний в своём списке.
Лифт открылся, и она увидела свет в кабинете. Странно, обычно программисты уходили раньше всех. Валентина толкнула тележку по коридору и остановилась.
За стеклянной перегородкой, склонившись над компьютером, сидел мужчина. 30 с чем-то лет, в очках, с тонкими волосами, которые уже начинали редеть на макушке. Знакомый профиль, знакомый жест, как он трогал переносицу, когда сосредотачивался.
- Гриша.
Сын обернулся на звук шагов и замер. Семь лет, большой срок. Достаточно, чтобы мать и сын стали друг для друга незнакомцами. Но узнавание произошло мгновенно, на уровне крови, памяти, общих генов.
- Мама?
Григорий снял очки, протёр их, надел обратно.
- Это действительно ты?
- Здравствуй, Гриша.
Он встал из-за стола, располневший, усталый, но всё тот же мальчик, которого она учила завязывать шнурки и читать по слогам.
- Что ты здесь делаешь?
- Работаю.
- Уборщицей? Здесь? В нашей компании?
В голосе прозвучало что-то похожее на ужас.
- Сколько времени?
- Два месяца.
Григорий сел обратно, провёл руками по лицу.
На столе стояла фотография, он с двумя мальчиками близнецы лет семи, светловолосые, с его серыми глазами.
- Ты следишь за мной, - сказал он тихо.
- Нашла, где я работаю, устроилась сюда.
- Я не знала, что ты здесь. Просто искала работу, мне предложили.
- Не лги.
Григорий вскочил, ударил кулаком по столу.
- Ты преследуешь меня. Семь лет в тюрьме. Мало тебе? Хочешь добить окончательно?
- Послушай.
- Нет, ты послушай. Он схватил фотографию, ткнул ей в лицо. Это мои сыновья. Павел и Михаил. Им семь лет. Знаешь, что случилось с их матерью? Она погибла в аварии три года назад. Пьяный мажор на джипе, и всё, детей рядом не было, слава богу. Я остался один с двумя малышами, понимаешь? Один.
Валентина смотрела на фотографию. Два улыбающихся мальчика, точные копии их отца в том возрасте. Её внуки. Кровь от крови.
- А потом познакомился с Алиной. Хорошая женщина, программист, как я. Согласилась выйти замуж за мужчину с детьми. Мы счастливы, понимаешь? У нас нормальная семья, нормальная жизнь.
- Я рада за тебя.
- Да не нужна мне твоя радость. Григорий швырнул фотографию на стол.
- Ты убила человека. Сидела в тюрьме. Ты думаешь, я хочу, чтобы мои дети знали об этом? Чтобы в школе им говорили, а у тебя бабушка — убийца.
Слова били больнее пощёчины. Валентина стояла, принимая каждый удар, и понимала, он прав.
Она действительно разрушила его жизнь. Не специально, но разрушила.
- Это твои внуки, которых ты никогда не увидишь.
Григорий взял фотографию, прижал к груди.
- Никогда. Потому что для них ты не существуешь. Как и для меня.
- Хорошо я хотя бы узнала, как их зовут полностью?
- Павел Григорьевич и Михаил Григорьевич Крупские.
Он произнес имена как приговор.
- Теперь иди отсюда. И больше не появляйся в моей жизни. Валентина собрала тележку и пошла к лифту.
На экранах мониторов видеонаблюдения мелькали кадры её изгнания. Камеры фиксировали каждый шаг, каждый жест. Завтра запись посмотрит служба безопасности, вынесет вердикт. Уборщица Крупская уволена по собственному желанию.
Апрельский дождь встретил её у выхода из башни, холодный, назойливый, превращающий асфальт в зеркало. Валентина шла по пустым улицам, и дождь смывал с лица то, что могло быть слезами. Напротив башни светилось окно круглосуточного кафе. Валентина зашла, заказала чай, села у окна. Отсюда, с третьего этажа, хорошо был виден сквер рядом с метро.
И тут она их увидела. Григорий катил велосипед, рядом бежали два мальчика в одинаковых куртках. Даже на расстоянии было видно их сходство, тот же упрямый подбородок, та же походка. Григорий что-то объяснял, показывал, как держать руль. Павел, или Михаил. Забрался на велосипед, неуверенно крутил педали. Упал. Встал.
Григорий подбадривал его теми же словами, которые когда-то говорила Валентина ему самому, не бойся, у тебя получится. Главное, не останавливаться. Мальчики смеялись, падали, вставали, снова садились на велосипед. Обычная семейная сцена, отец учит детей кататься. Ничего особенного. Но Валентина сидела у окна, прижавшись лбом к холодному стеклу, и смотрела на своих внуков, которые никогда не узнают, что их бабушка была в нескольких метрах от них.
Через полчаса семья ушла. Валентина допила остывший чай и вышла на улицу. Следующие дни прошли в поисках жилья. Агентства недвижимости вежливо отказывали, узнав о судимости. Частники захлопывали двери, едва услышав правду. В соцзащите женщина с каменным лицом и маникюром за тысячу рублей сказала
- Государство вас уже содержало семь лет. Устраивайтесь сами. Ночевать приходилось где попало, в углу у алкоголички за 200 рублей, в подвале у торговца с черкизовского рынка, в коммуналке, где хозяйка сдавала место на кухне. В киоске Роспечати у метро, Алексеевская Валентина, купила газету из рук в руки «Последнюю надежду людей без интернета и связей».
Листала объявления о работе, подчеркивая подходящие, сиделка, опыт не важен, домработница, проживание, помощница по хозяйству. Телефон показывал пропущенный вызов от Жанны. Валентина не перезванивала. Зачем? Та часть жизни закончилась. Начиналось новое. Какая, она ещё не знала.
Но знала точно, сдаваться нельзя. День за днём, шаг за шагом. Как учили и как учила сама себя всю жизнь. Завтра она позвонит по объявлению о работе сиделки. Может быть, там не будут спрашивать про справки. Может быть, кому-то просто нужны заботливые руки и честное сердце.
А пока она сидела в ночном кафе, смотрела на огни башни, где когда-то работала, и думала о внуках, которые засыпают где-то рядом, не зная, что у них есть бабушка.
продолжение