Наш человек редко признаётся, что сам натворил. Куда проще найти виноватого: жена, начальство, судьба. Эта новогодняя история — как раз о таком человеке.
Игорь до сих пор уверен, что во всём виновата жена, сбежавшая с ребёнком под праздник. Но когда в его затопленную квартиру явился «помощник», которого видел только он один, всё перевернулось с ног на голову.
Кем на самом деле был незваный гость в дорогой рубашке — ответ, возможно, куда страшнее любой мистики.
Игорь открыл глаза и тут же зажмурился. Луч зимнего солнца, жёлтый и колючий, как пивная пробка, бил прямо в глаза. В ушах гудело, язык прилип к нёбу.
Он хотел повернуться на бок, но мир качнулся, и он замер, прислушиваясь к звукам в квартире. Тишина была зловещей. В ней не было привычного стука кастрюль, топота детских ног и голоса Кати.
«Ушла», — констатировал он мысленно, без эмоций. Не впервые. Женская логика — хлопнуть дверью, когда нервы сдают. Но чтобы в канун Нового года? Это уже переходило все границы.
Вчерашний скандал всплывал в памяти обрывками.
«Подонок! Ремонт развёз, а сам каждый день в стельку! Не квартира, а сарай, сил моих нет! Сын не должен это видеть!»
Крик, хлопок дверью, скрежет замка. Она схватила Алёшку и исчезла. Из-за какой-то ерунды, из-за не поклеенных обоев, мужа без праздника оставить? Ума палата.
Меня? Кормильца? В канун праздника? — размышлял он, чувствуя, как праведный гнев придаёт ему солидности. — Да у неё, у драгоценной крыша поехала окончательно!
«Ничего делать не буду. Дура истеричная», — буркнул он в подушку, но встал.
В квартире пахло вчерашним табаком, пивом и безысходностью. Нужно было брать ситуацию в руки.
Ситуация, как выяснилось, сводилась к опустевшей заначке в тумбочке и пустому холодильнику.
Но в куртке, в кармане, отыскалась скомканная пятисотрублевка — забытая, чуть ли не подарок судьбы. Не богатство, конечно. Но уже не полный крах. Настоящий мужчина всегда найдёт, во что вложить последние пятьсот рублей.
Возле магазина его поймала за рукав старушенция в выцветшем платке.
«Сынок, купи игрушечку на ёлку, копеечная!» — залепетала она, вынырнув будто из-под земли.
Игоря передернуло. «Какой я тебе сынок! — огрызнулся он. — Самому на жизнь не хватает, а ты со своим хламом!»
Бабка не отставала. Она сунула ему в руку что-то лёгкое и картонное. Обыкновенную новогоднюю хлопушку, в дешёвенькой серебристой фольге. «На, возьми, милок, подарочек! Чтобы праздник был!»
Взял. Лишь бы отвязалась. Он сунул хлопушку в карман куртки и шмыгнул в магазин.
Судьба, впрочем, тут же ему улыбнулась: в очереди за «беленькой» он столкнулся с Серёгой и Петькой. Кооперация состоялась мгновенно.
Деньги сложили в общий котёл, приобретения пронесли к Игорю, ибо квартира у него была свободна от женского надзора. Вечер растаял в сизой дымке, смеха, матерных тостов и грохота падающих стульев.
Когда очнулся наутро, голова была чугунной гирей. Игорь приподнялся на локте и обомлел. Серёга храпел, уткнувшись лицом в липкую лужицу на столе, где ещё с вечера красовалась открытая банка кильки в томате. Петька спал на полу, свернувшись калачиком у его ног. По комнате плавал сизый дым, валялись пустые бутылки, опрокинутый стул.
Мысль ударила, холодная и резкая: «А вдруг Катя сегодня вернётся?» За такой бардак она его живьём съест.
Надо было срочно приводить всё в порядок. Он принялся толкать друзей, трясти за плечи — те не подавали признаков разумной жизни. Отчаявшись, Игорь полез в карман куртки за сигаретами и нащупал картонную хлопушку. Вытащил, дёрнул за верёвочку.
Грохот был оглушительным, будто лопнула автомобильная шина. Тишину в комнате взорвали дикие вопли: «Ты что, совсем обалдел?!»
Друзья спросонок метались по комнате, хватаясь за головы. Минут через пятнадцать, осыпая хозяина отборным матом, они покинул место вчерашнего веселья.
Игорь, проветривая помещение, вдруг заметил на кухне у стола ещё одного человека.
Незнакомец сидел с невозмутимым видом, попивая остывший чай из хозяйской кружки. Мужичок был гладкий, холёный, в дорогой рубашке, лицо — упитанное, самодовольное. Начальник цеха, да и только.
И откуда взялся? Может, с Петькой пришёл?
Но мозг, затуманенный вчерашним и паникой перед возможным возвращением жены, выдал странную, но успокаивающую версию: «Жена прислала. Помощника по ремонту. Думает, так меня проучит — раз уж сама сбежала, пусть хоть кто-то порядок наведёт».
Мысль была абсурдной, но отчаянно удобной. «Так, работник, — бодро сказал Игорь. — Давай с конца начнём. Ты — ванную, кран там подкапывает. Я — обои клеить буду».
Мужичок молча кивнул и проследовал в указанном направлении.
Игорь даже вошёл в азарт. Достал рулон дорогущих душистых обоев с букетиками, которые Катя выбирала полгода, разметил, развёл клей.
В ванной послышалось урчание и бряканье.
«Работает!» — с дурацкой гордостью подумал Игорь. Мужичок вскоре вышел, вытер руки о брюки. «Справился?» — «Вроде». — «Ну и отлично. Давай, помогай клеить».
Они стали работать в спальне. Незнакомец оказался проворным, подавал, придерживал, и дело спорилось. Игорь уже почти поверил в эту странную идиллию, когда в дверь раздался оглушительный стук.
На площадке стояли соседи снизу, супруги Лыковы. Их лица были искажены яростью. «Игорь Николаевич! Вы что там устроили?! Нас просто заливает! Потолок течёт, люстра, как водопад!»
Ледяной ком прокатился по спине. Игорь бросился в ванную. Из-под смесителя, мимо раковины, на пол мощной струёй хлестала вода.
Он рванул к стоякам, поскользнулся. «Это он! — закричал Игорь, указывая пальцем на помощника, который стоял в дверном проёме с каменным лицом. — Это он кран сломал!»
Соседи перевели взгляд с Игоря на пустое место, куда он показывал, и обратно. Их гнев сменился недоумением, а затем холодной жалостью. «Игорь, — тихо сказал Аркадий Лыков. — Ты один здесь. Совсем один. Никого нет».
Игорь обернулся. Помощник стоял тут же, в двух шагах, и кривлялся, строя ему рожи. Но Лыковы смотрели сквозь него, будто видя только пустоту и лужи на кафеле.
На шум выглянула тётя Зина, пенсионерка с боковой квартиры. Взглянула на Игоря, на соседей, на потоп.
Качнула головой. «До чего довёл себя, родной. Жену с ребёнком пожалей. Не можешь завязать — хоть водой с заговором обливайся. Водица-то всё смоет, и хворь душевную».
Она нараспев произнесла слова: «Водой себя поливаю, хмель с себя смываю, пьянство прогоняю, Ангелов призываю…»
Игорь стоял, мокрый, униженный, и слушал. А его «помощник», примостившись на краю ванны, беззвучно хохотал, болтая ногами.
Выпроводив соседей с обещанием всё уладить, Игорь перекрыл воду и уставился на незваного гостя. Тот перестал смеяться и смотрел на него круглыми, не моргающими глазами.
В них не было ничего человеческого — только холодное, дразнящее любопытство.
Тогда Игорь, набрав воздуха в лёгкие, как перед прыжком в ледяную воду, шагнул вперёд и вцепился в его шиворот. Ткань рубашки была неприятно гладкой и холодной. Он рванул к двери.
Тело в его руках не сопротивлялось. Оно было странно невесомым и податливым, как тряпичная кукла. Он волок его по полу, и казалось, будто тот лишь делает вид, что идёт, на самом деле паря в сантиметре от линолеума.
«Проваливай!» — выдохнул Игорь, выпихнув того в тёмный подъезд. Захлопнул дверь. Повернул ключ. Дважды.
Прислонился лбом к холодному дереву, слушая, как сердце колотит в висках мерзкой дрожью. Глубокий вдох. Выдох. Тишина.
И тогда прямо за спиной, так близко, что будто кто-то прильнул губами к самому уху, прозвучал тихий, насмешливый голос:
— Экий ты шустрый, Игорек. А я-то от тебя... никуда.
Мужичок стоял посреди кухни, сухой и чистый, будто только что вошёл. Страх, настоящий, животный, сковал Игоря. Волосы зашевелились на голове.
«Чур меня… Изыди, нечистая сила!» — вырвалось у него шепотом.
В ответ гость лишь усмехнулся, юркнул обратно в ванную и с размаху швырнул под ноги Игорю тяжёлый хромированный смеситель. Тот с грохотом отскочил от стены, и из стены ударила, зашипела кипятком и паром вода.
Крики, стук в дверь, вой сирены где-то вдалеке слились в один оглушительный гул. Игорь попытался броситься к стояку, но гадкое существо вцепилось ему в ноги, холодными, цепкими пальцами. Он бил его кулаком по голове, пинал, ругался — оно лишь сильнее впивалось, беззвучно хихикая. Мир сузился до белого пара, воды по щиколотку и этой твари, не отпускающей его.
Внезапно вода прекратила бежать. Соседи перекрыли общий стояк. Хватка ослабла. Игорь отполз в угол, дрожа.
Весь мир для Игоря сжался до размеров затопленной квартиры, до звона в висках и вони мокрой штукатурки. И сквозь эту плотную завесу беды, слабо, но ясно, донеслись бой курантов и радостные крики с улицы: «С Новым годом!»
Он сидел в потопленной, тёмной квартире, трезвый как стеклышко, рядом с чем-то необъяснимым и враждебным. Обида, горькая и беспомощная, подкатила к горлу. Все празднуют. У всех семья, стол, смех. А он тут. Сунул руку в карман мокрых штанов — и нащупал там картонную ножку от хлопушки.
Вспомнил старуху, её навязчивый взгляд, этот дурацкий «подарок». Бессильная злость перехлестнула через край. Он выхватил картонку и швырнул её в лицо незваному гостю: «Да провались ты обратно, откуда пришёл! Бесово отродье!»
Картонка чиркнула по воздуху и… исчезла. Не упала, не отскочила — растворилась. Вместе с ней растворился и мужичок. Будто его и не было.
Игорь долго водил фонариком телефона по мокрому полу, искал хоть что-то — обрывок картона, след. Ничего.
Катя вернулась утром. Ей, конечно же, позвонила соседка тётя Зина. Что было дальше — словами не описать. Даже Алёшка, притихший в прихожей, смотрел на отца не детскими глазами.
Жена не верила ни в какого беса. «Допился уже до галлюцинаций! Четыре квартиры залил! Обои, которые я полгода искала, испортил — ты же их лицевой стороной к стене приклеили!»
Но «на всякий пожарный» она прошлась по комнатам с пульверизатором, купленным когда-то в церковной лавке, шепча: «Нечисть, собирайся, из дома убирайся. Господи, помоги, дом наш благослови».
А потом заставила его идти на работу и брать кредит на ремонт — и себе, и несчастным Лыковым, и другим пострадавшим соседям.
Игорь так и не нашёл той хлопушки. И до сих пор не понимает, откуда взялся тот… помощник. И куда делся.
А ещё он иногда думает, глядя на Катю, что, может, она и права. Может, никакого беса и не было. Может, это просто он сам, свой собственный страх, лень, злость и беспомощность — всё то, от чего так хочется свалить вину на другого, — материализовались в тот день в образе наглого, ухмыляющегося мужичка.
А вам как кажется — что это было? Пишите в комментариях.
Если история про Игоря и его новогоднего «гостя» вам понравилась, предлагаю прочитать еще один рассказ — это совсем другая история, но в ней тоже есть тот самый жизненный подтекст, который, как мне кажется, вы цените 🔽