Тревожно пиликнул телефон, пока Виктория старательно парковала машину возле своей любимой ёлки у подъезда. Иногда муж называл ее ведьмой, потому что она зачастую, еще до того, как брала трубку, уже знала или кто звонит, или что за новости прилетят. Вот и сейчас, сердце сначала замерло, а потом заколотилось до звона в ушах.
«Неужто с Ильей что-то произошло?» ― материнский инстинкт сразу начал гонять в голове дурные мысли.
Сын после окончания военного училища получил распределение на Дальний Восток и теперь выходил на связь крайне редко: то наряды, то командировки, то бесконечные сборы. Вика старалась не тревожить ребенка, понимая, что он взрослый и ответственный, командир целого подразделения, и ему некогда, да и не всегда можно обсуждать с ней свои проблемы. Но просила хотя бы по утрам писать ей дежурное: «Привет, мам, у меня все хорошо!». Чаще доводилось общаться с невесткой, от нее и получала новости о сыне и успокаивалась их женскими разговорами о том, как живут-поживают, что купили, куда сходили.
Достала телефон из сумочки, поднесла к глазам. Слава Богу, сообщение от мужа. Наверно, интуиция подвела. Скорее всего, опять напишет об очередном «совещании-завещании», как Вика, шутя, их называла. После поступления Илюхи в военный институт муж ударился в работу и стал чаще задерживаться по вечерам. Она его не осуждала, сама не всегда спешила домой ― бесконечный вечер сурка, одни и те же темы для разговоров и всегда одинаковый досуг: у нее вышивка, к которой она относительно недавно пристрастилась, медитируя над разноцветными нитками и пяльцами, у мужа ― компьютер, с которым его уже давно и прочно связывали нежные отношения.
«Вика, ты знаешь, я не люблю разговаривать, поэтому лучше напишу…»
Такое начало ей почему-то не понравилось. Сергей и правда не особо любил разговаривать, а в последнее время из него слова было не вытянуть. И если Вика хотела выяснить, что стоит за его игрой в молчанку, то муж становился грубым и неприятным. Из аргументов главным было: «Чего ты ко мне пристала, тебе чего-то не хватает?» Сказать, что чего-то действительно не хватает, было нельзя ― деньги водились в достатке, они оба хорошо зарабатывали, по дому Сергей помогал, во всяком случае, посуду мыл, мог приготовить ужин, если приходил раньше, мужскую работу выполнял исправно, хоть и не с первой просьбы, секс был регулярным, правда, пресноватым в последнее время. Но из семьи пропало тепло и чувство расслабленности. Ощущение было, будто Вика живет в коммуналке с флегматичным, но удобным и неконфликтным соседом.
«Я собрал вещи и ушел, мне надо побыть одному. Никто не виноват, просто наш брак в тупике, нам надо разобраться в своих мыслях и не мешаться друг у друга под ногами. Прошу, не звони мне, я все равно не возьму трубку. Позже сообщу о своем окончательном решении», ― наконец-то дочитала сообщение Вика и уставилась невидящим взглядом в окно.
На лобовое стекло упала капля, потом еще одна и еще. Дождь зарядил не на шутку, словно оплакивая ее брак, только что разлетевшийся к чертям. Вот это вот «побыть одному» все и всегда говорят, когда уходят к другим. Женщины обычно смелее ― сразу признаются, что полюбили другого. Мужчины хотят выглядеть в глазах окружающих д’Артаньянами в белых плащах. Он, такой молодец, ушел подумать, взял только трусы и зубную щетку, все великодушно оставил ей. А потом, внезапно, спустя три-четыре месяца знакомые встречают их, румяных и бодреньких, в компании другой женщины, как правило значительно моложе и свежее. А потом начинаются судебные тяжбы за свадебный сервиз и детские велосипеды. Старо, как мир, избито, как поеденный молью бабкин ковер. Тьфу.
Вика неожиданно для самой себя расхохоталась сквозь предательские слезы, так громко, что даже перекрыла шум дождя, отчаянно барабанящего по крыше машины.
Ну и прекрасно! Это же так замечательно, если посмотреть с другой стороны. Чем ей так сдался этот рудимент в виде их с Сергеем брака?