Дорога на окраину была долгой и унылой. Лика шла пешком, экономя на транспорте, и с каждым шагом городская суета оставалась позади, уступая место промзонам, полузаброшенным складам и бесконечным заборам с кричащими старыми рекламами. В воздухе витали запахи бензина, пыли и какой-то химической горечи.
Наконец она вышла к огромной, вытоптанной площадке перед ангаром из ржавого профнастила. Здесь царило оживление, резко контрастирующее с унынием окрестностей. Несколько потрёпанных автобусов и микроавтобусов стояли, забитые людьми и рюкзаками. Воздух гудел от разговоров на разных языках и диалектах, смешанных с матом и смехом. Пахло бензином, дешёвым табаком, потом и земляникой — из открытых дверей одного из автобусов высыпались на землю несколько раздавленных ягод.
Лика остановилась на краю толпы, чувствуя себя белой вороной в своей городской одежде и с единственным школьным рюкзаком за плечами. Её внутренний радар, этот проклятый компас, теперь вибрировал тревожно, но, не указывая на конкретную угрозу. Скорее, он показывал общий фон — напряжение, усталость, отчаяние и алчность, исходившие от собравшихся.
«Где тут искать дядю Степу?» — подумала она, оглядываясь.
Её взгляд упал на массивного мужчину в засаленной кепке и камуфляжной куртке, который, стоя на крыльце ангара, что-то выкрикивал, размахивая пачкой бумаг. Он казался центром всеобщего внимания. Рядом с ним топтался щуплый паренёк с планшетом, что-то быстро записывающий.
Лика, сделав глубокий вдох, двинулась сквозь толпу к нему.
— Тебе чего? — рявкнул мужчина, заметив её. Его глаза, маленькие и пронзительные, оценивающе скользнули по ней с ног до головы. — Место тут только для работяг. Багаж вижу, а сил не вижу.
— Я хочу набрать ягоды, — чётко сказала Лика, стараясь, чтобы голос не дрогнул. — Мне сказали, вы — дядя Степа, набираете людей.
Мужчина, действительно похожий на того самого «дядю Степу», хмыкнул.
— Я Степан. А «дядей» меня обзывают, кто за глаза, кто в глаза. Ты слыхала, что работа в лесу, не в офисе? Тяжело. Комарьё, грязь, спина отвалится. Девчонки обычно на третий день ревут и домой просятся. Транспортные расходы потом с зарплаты вычитаю. Оно тебе надо?
— Надо, — коротко ответила Лика, глядя ему прямо в глаза. — Я не сбегу.
Степан прищурился, пожевав губами.
— Опыт есть?
— Есть. Собирала в детстве с бабушкой, — солгала она без запинки.
Отчасти это была правда, в прошлой жизни у родителей была дача.
— Ну ладно, — буркнул он после паузы, будто взвешивая все за и против. — Ты, Вить, её в список. Предупреди про условия, про вычеты. И заставь расписаться, что претензий не имею. — Он кивнул щуплому пареньку с планшетом. — Автобус тот, синий. Занимай место, если свободное осталось. Отъезд через час или полчаса.
Паренёк по имени Витя быстро, словно скороговоркой, затараторил про график, расценки за килограмм, про условия проживания в бараках, про обязательное страхование (которое тоже вычитается), про то, что за пьянку и драки — моментальный расчёт и высадка в чистом поле. Лика едва успевала кивать, ловя суть: тяжело, грязно, мало денег, но это способ исчезнуть.
Она расписалась на глянцевой поверхности планшета, оставив смутную закорючку, не похожую на её настоящее имя.
Синий автобус оказался старым «ПАЗиком», набитым до отказа. Лика протиснулась вглубь, найдя свободное место рядом с женщиной лет пятидесяти с лишним с усталым, испещрённым морщинами лицом. Та кивнула ей молча и отвернулась.
Автобус тронулся, с визгом и лязгом выезжая с площадки. Лика прижалась лбом к прохладному стеклу, наблюдая, как городские окраины окончательно сменяются полями, а затем и густой, тёмной стеной леса. Она сделала это. Она исчезла.
Но чувство облегчения не приходило. Вместо него в груди застыл холодный, тяжёлый камень. Она променяла одну ловушку на другую, возможно, ещё более опасную. И где-то там, в глубине этих бесконечных лесов, её ждала не только ягода, но и тёмные байки о пропавших людях. Её дар молчал, затих, будто приглушённый грохотом двигателя и чужим дыханием.
Лика прикрыла глаза и задремала. Проснулась оттого, что автобус остановился. Резкий скрежет тормозов и грохот опущенной двери вырвали её из тяжёлого, беспокойного сна. Лика открыла глаза.
– Размяться пойдешь? — чуть пихнула ее локтем в бок соседка. — Там потом будем пилить без остановки до самых бараков.
Лика мотнула головой, отгоняя остатки сна. В салоне поднялась суета — люди потягивались, кряхтя, сползали с сидений, тянулись к дверям.
– Да, пойду, — хрипло ответила она соседке и протиснулась в проход.
Они остановились на какой-то придорожной площадке — нечто вроде расширения асфальта с покосившимся деревянным туалетом и парой скамеек. Вокруг всё так же стоял лес, но здесь он казался менее гнетущим, более обыденным. Пассажиры, в основном мужики, сразу потянулись к обочине покурить. Женщины кучковались у туалета, образуя нестройную очередь.
Лика сделала несколько глубоких вдохов, пытаясь вытряхнуть из лёгких спёртый автобусный воздух. Её внутренний радар, притихший в дороге, снова начал слабо вибрировать, но теперь это было не предупреждение об опасности, а скорее настороженность. Как будто само это место было чужим, негостеприимным.
Она отошла немного в сторону от толпы, к самому краю леса, и присела на корточки, делая вид, что поправляет шнурок на ботинке. Закрыв глаза, она на секунду сосредоточилась, позволив своему восприятию растечься чуть дальше, чем обычно. Не влезая в чужие головы — она боялась этого теперь, — а просто пытаясь уловить «вкус» места.
И он был. Горьковатый, металлический, холодный. Здесь что-то случилось или происходит регулярно. «Не зря здесь останавливаются», — мелькнула мысль. Не только чтобы люди размялись. А чтобы что-то или кто-то мог присмотреться к ним поближе, пока они на виду, вне тесного салона.
Она резко подняла голову, инстинктивно сканируя площадку. Водители их автобусов курили, болтая у капота. Степан о чём-то говорил по телефону, нервно шагая туда-сюда. Люди болтали, зевали, смеялись. Всё как обычно.
Но затем её взгляд поймал движение на противоположной стороне дороги. Там, в тени деревьев, едва виднелся ещё один микроавтобус, тёмный, без опознавательных знаков. Он стоял вполоборота к дороге, будто наблюдая. Ветерок донёс оттуда слабый запах сигаретного дыма. И снова — тот самый холодный, оценивающий интерес, щемящий в висках.
– Эй, гражданка! — окликнул её чей-то голос. Это был Витя, помощник Степана. — Не отбивайся от стада! Садимся через пять минут!
Лика встала, последний раз бросив взгляд на тёмный микроавтобус. Тот словно растворился в сумраке — то ли отъехал, то ли просто скрылся в тени. Но ощущение, что за ними следят, не исчезло.
Она вернулась в автобус, на своё место. Соседка что-то жевала, глядя в окно.
– Что, страшно стало? — не глядя на неё, спросила женщина.
В её голосе не было насмешки, лишь усталая констатация факта.
– Не поняла? — насторожилась Лика.
– В лесу, на сборе. Все сначала боятся. Или думают, что легко будет. Потом привыкают. А некоторые… — женщина пожала узкими плечами. — Некоторые просто пропадают. Лес большой. Заблудиться — раз плюнуть. И искать никто не будет.
Она сказала это так буднично, что по спине Лики пробежали мурашки. Это были не байки, это был факт, с которым здесь все свыклись.
Автор Потапова Евгения