Через неделю после развода звонок раздался в четверг утром, когда Мила заваривала чай и готовилась к работе. На экране телефона высветилась Стелла Георгиевна, и сердце тревожно ёкнуло. Бывшая свекровь не звонила с момента развода.
— Мила! — голос дрожал от рыданий. — Артём в больнице. Авария на стройке, его придавило плитами.
Чашка выскользнула из рук, разбилась о кафельный пол. Осколки разлетелись по кухне, как хрупкие воспоминания о прошлом.
— Что? Как это случилось?
— Плиты рухнули, внутреннее кровотечение, он в реанимации. Просит тебя, — всхлипывала Стелла. — Больше никому не доверяет. Врачи не дают гарантий.
Мила опустилась на стул, прижав телефон к уху. Как бы ни обернулись их отношения, Артём оставался отцом её ребёнка. Человеком, с которым она делила постель два года.
— Он может не выжить, Милочка.
В голосе Стеллы звучало такое отчаяние, что сомнения растаяли.
— Что бы между вами ни было, он отец твоего ребёнка. Приезжай в клинику, палата 205.
После разговора Мила метнулась к шкафу, хватая первую попавшуюся одежду. Нужно было ехать немедленно — каждая минута могла оказаться последней.
Людмила ответила на звонок с третьего гудка.
— Милочка, это может быть ловушка. После всего, что произошло.
— Людмила, я слышала голос Стеллы. Она рыдала. Такое не поделаешь.
— А если поделаешь? Ты сама говорила, что она актриса по натуре.
Но материнский инстинкт, проснувшийся с первых дней беременности, заглушал голос разума. Ребёнок имел право знать отца, даже если тот умирал.
Частная клиника на Новослободской встретила стерильностью и запахом препаратов. Мила подошла к регистратуре, сжимая в руке номер палаты.
— Мне нужно в палату 205, к Демидову Артёму Николаевичу.
Медсестра в белом халате проверила компьютер, нахмурилась.
— Простите, но пациента с такой фамилией у нас нет. Ни в реанимации, ни в других отделениях.
Мила почувствовала, как земля уходит из-под ног.
— Может, в другом корпусе? Или не поступил недавно?
— Проверила все базы. Демидовых сегодня не поступало.
Дорога домой превратилась в кошмар. Мила мчалась в такси, молясь, чтобы успеть. Обман был очевиден, но зачем? Что могли украсть в её скромной квартире?
Дверь квартиры была открыта настежь.
В прихожей валялись книги, сорванные с полки. Гостиная выглядела, словно через неё прошёл ураган: диванные подушки на полу, содержимое ящиков рассыпано по ковру, картины сорваны со стен.
— Боже мой!
Мила прошла в спальню. Там картина была ещё страшнее. Матрас перевернут, одежда вытряхнута из шкафов, комод опустошён. А главное — сейф в стене стоял открытым. Документы на квартиру, паспорт, все ценные бумаги исчезли.
— Деточка, ты дома?
За спиной раздался знакомый голос. Нора Петровна, соседка из квартиры напротив, стояла в дверном проёме с виноватым видом. Восьмидесятилетняя пенсионерка всю жизнь следила за порядком в подъезде и знала каждого жильца в лицо.
— Нора Петровна, что здесь произошло?
— Две женщины пришли с ключами час назад. Одна представилась твоей свекровью, сказала, что вы договорились забрать документы. Я хотела возразить, но они так уверенно себя вели…
Мила опустилась на перевернутый стул. Значит, Стелла действовала не одна. И ключи у неё были — Артём же не вернул запасные.
— Вторая была моложе, эффектная блондинка. В дорогом костюме, с какими-то документами. Говорила про переоформление.
Участковый Сергей Викторович приехал через полчаса. Грузный мужчина лет пятидесяти, он методично осматривал разгром, составляя протокол.
— Что именно украли?
— Документы на квартиру, паспорт, свидетельство о рождении и смерти родственников. Ценного — только бабушкины украшения.
— Доказать будет сложно, — предупредил участковый. — Они скажут, что ключи дали вы сами. А свидетельница видела знакомых людей, не воров. Заявление примем, но перспективы туманные.
Ночь прошла без сна. Мила сидела на кухне, обдумывая произошедшее. План был продуман до мелочей — выманить из дома, украсть документы, а дальше? Зачем им стоили её бумаги?
Ответ пришёл утром, когда позвонили из банка.
— Мила Сергеевна, у нас странная ситуация. Вчера мужчина пытался досрочно погасить ваш кредит. Представился бывшим мужем, сказал, что действует по вашему поручению.
— И что вы сделали?
— Наш сотрудник заметил, что подпись не совпадает с паспортными данными. Отказали в операции, но мужчина очень настаивал.
Мила поняла схему. Погасить кредит от её имени, а затем через подставных лиц оспорить сделку и забрать квартиру. Без долгов недвижимость стоила бы семь миллионов.
Людмила помогла найти юриста. Ирина Васильевна Крестова, женщина жёсткая, сразу взялась за дело.
— Срочно блокируем все операции с недвижимостью в Росреестре. Подаём заявление о краже документов в полицию. И меняем замки немедленно.
Но на следующий день произошло неожиданное. Банк прислал СМС: «Ваш кредит погашен досрочно. Перевод поступил на счёт». Мила перечитывала сообщение, не веря глазам. 2,5 миллиона рублей. Артём действительно закрыл долг.
Звонок не заставил себя ждать.
— Мила, кредит погасил.
Голос Артёма звучал устало, но в нём слышалась знакомая твёрдость.
— Но есть условие.
— Какое условие?
— Документы на квартиру верну, только если согласишься на совместную опеку над ребёнком.
Мила почувствовала, как сжимается горло.
— Откуда ты знаешь?
— Мама рассказала. Я имею право на своего ребёнка, Мила. Либо мы решаем всё цивилизованно, либо будет суд. А там уже посмотрим, кто кого.
В его голосе прозвучала угроза, тщательно завуалированная под заботу о семье.
— Что ты задумал, Артём? Сначала украсть документы, теперь шантажировать ребёнком?
— Я задумал вернуть свою семью. Любой ценой.
Мила была ошарашена. Он — больной на голову человек. Я ему вообще была не нужна, тем более ребёнок. А сейчас он хочет всё вернуть. Что за бред? Надо быть очень внимательной, возможно, это его новый план.
После разговора Мила долго сидела на диване, обхватив руками живот. Артём знал её слабые места и нажимал на них с расчётливой жестокостью. Материнский инстинкт против крыши над головой. Право ребёнка знать отца против права матери защитить его от токсичного родителя.
Ирина Васильевна выслушала ситуацию молча.
— Юридически он прав. Отец имеет равные права на ребёнка. Но есть нюансы. Если докажем, что он представляет угрозу для матери и ребёнка.
— Какие нужны доказательства?
— Справки о побоях, свидетели угроз, медицинские заключения о психическом состоянии. Пока у нас только ваши слова против его.
Мила понимала: впереди долгая война. Артём не собирался сдаваться. Он нашёл новый способ контролировать её жизнь, и этот способ рос у неё под сердцем. Но одно она знала точно: ребёнок не станет заложником чужих амбиций.
Даже если придётся сражаться в одиночку против всех.
Октябрь прошёл в юридических баталиях и тревожном ожидании.
Кафе «Старый город» утопало в вечернем полумраке. Мила пришла на встречу с тяжёлым сердцем, не зная, чего ожидать. Артём сидел в дальнем углу, спиной к стене, и она едва узнала в этом человеке своего бывшего мужа. Похудел, под глазами виднелись тёмные круги. Руки дрожали, когда он поднёс чашку кофе к губам. От прежней уверенности не осталось и следа — перед ней сидел загнанный зверь, который боится собственной тени.
— Спасибо, что пришла, — голос осип, как у заядлого курильщика. — Я не был уверен.
Мила устроилась напротив, не снимая пальто. Готова была уйти в любую секунду.
— Что ты хотел сказать?
Артём долго молчал, вертел в руках пластиковую ложечку. Потом вдруг заговорил, словно прорвалась плотина.
— Мило, я влип по-крупному. Люди, с которыми я связался… Они не шутят. Моя фирма — прикрытие для их денег. Теперь они хотят всё: и бизнес, и меня.
Он рассказывал торопливо, путанно, перескакивая с темы на тему. Как два года назад к нему обратился человек с предложением о сотрудничестве. Крупные заказы, хорошие деньги, никаких вопросов о происхождении средств. Сначала всё шло гладко: компания расширялась, обороты росли, появился офис в центре и дорогая машина. Алена оказалась не просто любовницей, а связующим звеном с серьёзными людьми. Через её салоны красоты они отмывали деньги, а его фирма оформляла сделки с недвижимостью.
Мила слушала, чувствуя, как внутри растёт ярость. Значит, их брак был прикрытием? Она — респектабельной женой успешного предпринимателя?
— Сначала всё казалось простым. Подписать документы, получить процент, не задавать лишних вопросов. Но постепенно они затягивали петлю. Требования росли, угрозы становились конкретнее.
Артём замолчал, уставился в окно. На улице редкие прохожие спешили под моросящим дождём.
— Знаешь, что самое страшное? Я понял, что потерял тебя из-за той дуры. Алена нужна мне была только для статуса, а ты была настоящей.
Слова звучали искренне, но Мила больше не верила его раскаянию. Слишком часто он лгал, чтобы добиться своего.
— Зачем рассказываешь это сейчас?
— Потому что уезжаю. Устроился инженером на месторождение в Сибири. Там меня не найдут, может, получится начать сначала.
Он достал из кармана конверт, положил на стол.
— Документы на квартиру. И я снимаю свои требования об опеке. Ребёнок должен расти с матерью.
Мила взяла конверт, не открывая. Внутри что-то жглось — не радость, а усталость. Слишком много боли причинил этот человек, чтобы простить одним жестом.
— А шантаж? А угрозы?
— Прости. Я был в отчаянии. Думал, если заставлю тебя вернуться… Но понял, так не бывает. Настоящую любовь нельзя вернуть силой.
Он встал, оставил на столе деньги за кофе.
— Береги себя, Мила. И ребёнка. Вы заслуживаете лучшего, чем я.
Дверь кафе захлопнулась, унося его прочь из её жизни. Мила сидела над остывшим чаем, держа в руках конверт с документами. Свобода имела горький привкус.
продолжение