— Всё, хватит! Я не позволю тебе так разговаривать со мной!
Анна вскочила со стула, сжимая в руке чек из ломбарда. Её серые глаза, обычно излучавшие мягкость и доброту, сейчас горели неожиданной для неё самой яростью. Большой живот тянул к полу, но она стояла прямо, глядя на мужа.
— Как ты мог! Как ты посмел продать бабушкино кольцо! Оно передавалось в нашей семье сто пятьдесят лет!
Голос дрожал от возмущения.
Максим лишь усмехнулся, растянувшись в кресле. Высокий, статный, с той особенной уверенностью, которая когда-то казалась признаком надёжности. Теперь эта же уверенность превратилась в жестокую самоуверенность человека, привыкшего всегда получать своё.
— Ты думаешь только о побрякушках, а я думаю о живом ребёнке, — он ткнул пальцем в её живот. — Знаешь, сколько стоит детская кроватка с ортопедическим матрасом? А коляска? А все эти бесконечные распашонки?
Анна машинально погладила живот, защищая дочь от этих слов.
— Ты просто прикрываешься ребёнком. Деньги за кольцо даже близко не покрывают эти расходы.
Её голос стал тише.
— И мы уже купили кроватку месяц назад.
— Если не нравится — уходи! — Максим резко вскочил, нависнув над ней. — Только квартира моя! Денег у тебя нет, работы тоже! Кому ты нужна с пузом?
Анна отшатнулась, словно от удара. В глазах защипало.
Как они дошли до этого? Как тот самый человек, который обещал любить её вечно, превратился в это чудовище?
Пять лет назад.
Благотворительный концерт для детей-сирот в Доме культуры. Маленький мальчик с непослушным вихром на макушке доверчиво держал Анну за руку. Они пробирались через толпу к сцене, где уже начиналось представление.
— Виталик, не отставай, сейчас начнётся самое интересное!
Анна улыбнулась мальчику, который работал с ней третий месяц. Дети из интерната с нетерпением ждали этого дня. Благотворительный концерт был редким глотком праздника в их непростой жизни.
— Анна Сергеевна, а нам правда подарки дадут?
Виталик смотрел на неё с надеждой, которая разрывала сердце.
— Правда-правда, — кивнула Анна. — Всем до единого.
Они почти добрались до своих мест, когда Виталик, отвлекшись на ярких клоунов, выскользнул из-за её руки и бросился вперёд. Анна метнулась за ним, но высокий мужчина перехватил мальчишку, легко подняв его на руки.
— Эй, куда так торопимся? — улыбнулся он. — Представление от тебя не убежит.
Анна подбежала, запыхавшись.
— Спасибо вам огромное. Виталик, так нельзя!
— Всегда рад помочь прекрасной даме.
Мужчина поставил мальчика на пол и протянул руку.
— Максим, волонтёр. Помогаю с организацией.
— Анна. Детский психолог из интерната.
Она пожала его руку, чувствуя неожиданное тепло. Его улыбка была открытой, искренней. Карие глаза смотрели с интересом и теплотой. Максим помог им найти места, а потом исчез — его ждали обязанности.
Анна думала, что больше его не увидит, но после представления, когда счастливые дети уже получили свои подарки, он вдруг появился рядом с двумя стаканчиками горячего чая.
— Подумал, что вы замёрзли, — просто сказал он. — Трудно работать с детьми.
Они проговорили почти час. Максим слушал её рассказы о сложных случаях, о маленьких победах, о разбитых и исцелённых детских сердцах.
— У тебя такая добрая душа, Аня, — неожиданно сказал он, глядя ей прямо в глаза. — Я хочу, чтобы наши дети росли с такой мамой.
Анна тогда смутилась, покраснела, но эти слова запали ей в сердце. Она не знала, что это был первый шаг в ловушку. Первый камень в фундамент их отношений, которые начались так красиво и обещали столько счастья.
Свадьба три года назад. Анна помнила каждую деталь. Платье из тончайшего шёлка, подаренное мамой, Надеждой Алексеевной.
— Доченька, ты заслуживаешь самого лучшего, — шептала она, помогая застегнуть миллион крошечных пуговичек.
Отец, Михаил Иванович, суровый внешне, но такой мягкий внутри, украдкой смахивал слезу, ведя её к алтарю.
— Будь счастлива, Анютка, — сказал он, целуя в лоб перед тем, как передать её руку Максиму.
И сам Максим. Боже, каким красивым он был в тот день! Словно принц из сказки! Когда он произносил клятву, его голос дрожал от волнения.
— Клянусь, что никогда тебя не оставлю в беде, — говорил он, глядя ей в глаза. — Буду опорой и защитой, стеной, о которую разобьются все твои печали.
Гости аплодировали, летели лепестки роз, звучала музыка.
И Анна верила каждому его слову, каждому взгляду, каждому обещанию. Если бы только она заметила тогда те мелкие тревожные знаки. Как Максим отчитал официанта за незначительную оплошность. Как холодно поздоровался с её подругой Ириной. Как он настоял, чтобы на фотографиях были только они двое, а не Анна с родителями.
Но Анна была слепа от счастья. Она парила в облаках, не замечая тени, которая постепенно сгущалась над её головой.
Через полгода после свадьбы, когда они уютно устроились на диване с чашками чая:
— А зачем тебе эта работа? Детские психологи получают копейки, — сказал Максим.
— У меня хорошая зарплата, хватит на всё необходимое.
— Дело не в деньгах, Макс, — возразила Анна. — Я люблю свою работу. Мне важно помогать детям.
Он взял её за руку, поцеловал ладонь.
— Аня, ты такая добрая. Но зачем тебе чужие дети, когда будут свои? Представь, как здорово: ты дома, готовишь вкусный ужин, а я прихожу с работы, и мы всей семьёй садимся за стол.
— Я смогу совмещать, — улыбнулась она. — Многие женщины работают и растят детей.
— Многие женщины не ценят, что у них есть муж, готовый обеспечивать семью, — неожиданно резко ответил он. — Ну, как хочешь. Я просто хотел как лучше.
Он не возвращался к этой теме неделю. А потом ещё неделю. А потом вдруг начал приносить страшные истории о детях, травмированных детскими садами. О матерях, которые из-за работы пропустили первые шаги своих малышей. Анна сопротивлялась, но с каждым днём всё слабее, а потом Максим просто поставил её перед фактом.
За ужином он сообщил:
— Я сказал директору интерната, что ты увольняешься. У тебя мигрени участились, ты сама говорила. Это от перенапряжения.
— Ты что сделал?
Анна не поверила своим ушам.
— Позаботился о тебе, — он улыбнулся. — Не благодари.
И когда Анна на следующий день пришла объясняться, оказалось, что её место уже занято.
Вернуться было некуда. Ирина опять звонила. Максим скривился, глядя на экран её телефона.
— И что ей нужно?
Анна вздохнула. Её подруга с университета, Ирина, была последним оставшимся мостиком к прошлой жизни. Все остальные связи Максим методично разрушил: то высмеивая её школьных подруг, то находя поводы не ходить на встречи с коллегами, то просто устраивая сцены ревности.
— Просто хотела узнать, как я, — ответила Анна, стараясь говорить спокойно. — Мы давно не виделись.
— Она тебе завидует, — отрезал Максим. — Ирина тебя ревнует к семейному счастью. Она одинокая, злая на весь мир. Тебе такие люди не нужны.
— Ира не такая, — попыталась защитить подругу Анна. — Она добрая и заботливая. И она совсем не одинока, у неё…
— Хватит! — Максим стукнул кулаком по столу. — Я лучше знаю, кто и какой! Видел я, как она на меня смотрит, как будто я враг народа. Ты моя жена, и я не хочу, чтобы ядовитые люди отравляли наше счастье.
Анна сдалась. Она всегда сдавалась. Легче было уступить, чем выдержать очередной скандал. Она отменила встречу с Ириной, придумав какую-то отговорку. А через месяц — ещё одну. А потом просто перестала отвечать на звонки.
— Знаешь, я тут подумал, — сказал Максим однажды вечером. — У нас какая-то неразбериха с налогами из-за квартиры. Давай переоформим её на меня, я получу льготу как ипотечный заёмщик.
Анна растерянно посмотрела на него.
— Но это подарок от моих родителей, они копили всю жизнь.
— Да какая разница, чья фамилия в документах? — отмахнулся он. — Мы же семья, всё общее, просто так выгоднее.
Она согласилась. Потому что мы же семья. Потому что верила ему.
И в день, когда они вышли из МФЦ, оформив переход права собственности, Максим впервые на неё наорал. Просто за то, что она не так перешла дорогу. Анна тогда подумала, что он просто нервничает из-за бюрократических процедур. Она не поняла, что он больше не видел необходимости сдерживаться.
Вскоре после этого он забрал её банковские карты.
— Я мужчина, я принимаю финансовые решения, — заявил он безапелляционно. — Будешь просить деньги на хозяйство, так все нормальные семьи живут.
К тому времени Анна была уже беременна. Долгожданная беременность, которой они так радовались. Первый триместр был тяжёлым. Её мучил сильный токсикоз. Кружилась голова. Она была слишком слаба, чтобы спорить. А потом, когда живот уже округлился, она нашла в кармане его пиджака чек из ломбарда.
Бабушкино кольцо, которое она хранила в шкатулке, исчезло.
«Если не нравится — уходи, только квартира моя, денег у тебя нет, работы тоже. Кому ты нужна с пузом?»
Слова Максима отдавались в ушах, пока Анна смотрела на улицу сквозь занавеску. Во дворе дети гоняли мяч, их весёлые крики доносились даже через закрытое окно.
«Скоро зима, — подумала она. — Скоро всё заметёт снегом».
Рука машинально легла на живот. Дочка толкнулась, словно чувствуя мамино настроение.
— Полиночка, скоро мы встретимся, — прошептала Анна. Осталось совсем немножко.
Имя они выбрали вместе ещё в те времена, когда Максим улыбался, обнимал её и шептал о любви. Полина — сильное, красивое имя для девочки. Анна тогда радовалась, что муж так трогательно участвует во всём, что связано с будущим ребёнком.
Теперь Максим редко спрашивал о дочери. Редко прикасался к её животу. Отмахивался, когда она пыталась показать ему очередной УЗИ.
Стук входной двери заставил её вздрогнуть.
Муж вернулся с работы. Судя по грохоту ботинок в прихожей, снова не в духе. Анна поспешно отошла от окна, стараясь выглядеть занятой. Она заранее разогрела ужин, накрыла на стол — всё, чтобы не вызвать его раздражения.
— Макс, ты голодный? — спросила она, стараясь придать голосу бодрость. — Я борщ сварила, твой любимый.
Он прошёл мимо, даже не взглянув на неё. Бросил на кресло портфель, включил телевизор. Пятый день игнорирует ее после ссоры из-за кольца. Просто не разговаривает, словно её не существует.
Анна постояла в дверном проёме, теребя край фартука.
— Я тогда тарелку принесу, — пробормотала она.
Максим дёрнул плечом — единственный знак, что услышал. Лицо застыло маской равнодушия, которая пугала Анну больше, чем его крики.
Она вернулась на кухню, достала тарелку. Руки дрожали. Когда успела всё так измениться? Когда любовь превратилась в этот холодный ужас? В это хождение по минному полю?
А ведь скоро родится дочка. Что будет с ней в этой атмосфере напряжения и вражды? Как объяснить ребёнку, что папа неделями не разговаривает с мамой? Как защитить её от этой беспричинной злобы?
Анна вспомнила лица своих родителей в последние приезды — обеспокоенные, настороженные. Они что-то чувствовали, пытались намекнуть. Но Анна отмахивалась: всё хорошо, просто Максим устаёт на работе.
А теперь? Что ей делать теперь, когда мосты сожжены, когда она заперта в клетке, сделанной из собственных страхов и его манипуляций?
Анна налила борщ в тарелку, стараясь не расплескать через край. Поставила на поднос, добавила хлеб, сметану. Всё как любит Максим. Может, сегодня растает лёд, может, сегодня он снова станет тем, кого она полюбила.
Но глубоко внутри она знала, что этого не будет.
Тот Максим исчез, если вообще когда-то существовал. А перед ней теперь чудовище в знакомой оболочке. И каждый день приближал её к какому-то страшному финалу, которого она боялась даже в мыслях касаться.
продолжение