Наталья стояла в дверях кафе «У камина» и смотрела на мужа. Он сидел рядом со свекровью, размахивал руками, что-то рассказывал. Лицо красное, весёлое. На столе — нарезки, икра, бутылки с игристым, огромный торт со свечами. Гости смеялись. Анна Петровна в новом платье, с укладкой из салона, принимала поздравления.
Наталья не собиралась сюда приходить. Час назад она стояла у витрины продуктового, выбирала сыр на ужин. К ней подошла Катя, официантка из этого самого кафе. Посмотрела странно, с жалостью. Спросила, почему Наталья не на юбилее свекрови. «Там ваш Александр Викторович такой стол накрыл, весь зал забит, икру ложками едят».
Всё сразу встало на места. Три дня назад муж пришёл домой бледный, сказал, что на складе проверка, выявили недостачу, нужны деньги срочно, иначе возбудят дело. Наталья отдала карту не раздумывая. Ту самую, где лежали последние накопления — деньги от продажи родительского дома.
«Я всё верну, Наталь, клянусь», — шептал он тогда, целуя её руку.
Она шла домой, открыла банковское приложение. Списания шли одно за другим. Крупная сумма ушла утром. Потом ещё. Всё в «У камина». Наталья позвонила подруге Свете, узнала, как заблокировать карту. Нажала кнопку. Потом вызвала такси.
Теперь она стояла здесь и смотрела, как её муж празднует юбилей матери на её последние деньги.
Анна Петровна подняла бокал. Голос у неё был громкий, торжественный.
«Хочу сказать спасибо моему Сашеньке! Наконец-то он догадался оставить эту Наташку дома, отдохнули по-человечески! Без её вечно кислого лица и подсчётов копеек за столом!»
Родственники засмеялись. Ольга, сестра Александра, кивнула с улыбкой.
«Да уж, Саша, ты молоток. Раскрутил её на деньги, наконец-то умно сделал. А то она эти копейки свои бережёт, как будто мы чужие люди».
Виктор, брат, хлопнул Александра по плечу.
«Правильно, Саш. Бабе место на кухне, а не за столом с нормальными людьми. Ты её слишком долго распускал».
Александр улыбался. Не возражал. Пил игристое и принимал похвалы.
Наталья сделала шаг вперёд. Каблуки стучали по плитке. Звук разрезал веселье, как удар ножом.
Александр обернулся. Лицо из розового стало серым за секунду. Рот приоткрылся, но слов не нашлось.
Наталья подошла к столу. Молча. Посмотрела на свекровь. Потом на Ольгу. Потом на Виктора. Все замолчали.
«Наташа… я… это не то, что ты думаешь…» — начал Александр, но голос его дрожал.
«Не надо, — сказала Наталья спокойно. — Я всё слышала. Про кислое лицо. Про то, что мне место на кухне. Про то, как ты меня раскрутил».
К столу подошёл администратор с терминалом в руках. Кашлянул вежливо.
«Извините, господин, счёт к оплате. Можно карту?»
Александр полез в карман, достал карту Натальи, протянул. Администратор провёл через терминал. Писк. «Отказ».
«Странно, попробуйте ещё раз», — пробормотал Александр, но уверенности в голосе уже не было.
Вторая попытка. Третья. Терминал упрямо отказывал.
«Карта заблокирована, — сказал администратор жёстче. — Счёт нужно закрыть немедленно, иначе я вызываю наряд. У нас такие правила».
За столом повисла тишина. Анна Петровна вцепилась в салфетку. Ольга замерла с бокалом в руке. Виктор уставился в тарелку.
«Наташа, что ты натворила?! — Александр наконец нашёл голос, и в нём прорезалась злость. — Разблокируй сейчас же! Ты понимаешь, что творишь?!»
Наталья посмотрела на него так, словно увидела впервые.
«Я всё понимаю. Ты соврал про недостачу. Взял мои деньги, от родительского дома, последнее, что у меня было. И потратил их на это».
«Это юбилей моей матери! Ты обязана была помочь!»
«Меня не пригласили, — Наталья повернулась к свекрови. — Вы же хотели без меня. Вот и получите».
Администратор снова кашлянул, теперь нетерпеливо.
«Господа, счёт сорок восемь тысяч. Оплатите, пожалуйста, или я вынужден вызвать сотрудников».
«Сколько?!» — выдохнул Александр. Он побледнел окончательно.
«Сорок восемь тысяч рублей».
Гости переглянулись. Ольга резко отвела взгляд. Виктор сделал вид, что не слышит.
«Мама, у тебя есть наличные?» — голос Александра сорвался на хрип.
Анна Петровна медленно открыла сумочку. Достала конверт — туда гости складывали деньги на юбилей. Смотрела на него, будто прощалась навсегда.
«Здесь не хватит».
«Оля! Витя! Дайте, что есть!» — Александр обернулся к родне. Теперь он уже не просил — умолял.
Ольга неохотно вытащила кошелёк. Виктор со вздохом полез в карман. Они складывали купюры на столе, как проигравшие игроки. Лица каменные. Праздник кончился.
Александр вытряхнул из карманов мелочь, швырнул на стол. Монеты звякнули громко в тишине.
Администратор пересчитал молча, кивнул и ушёл. За столом никто не шевелился. Только смотрели на Наталью — с ненавистью, со стыдом, с растерянностью.
Наталья наклонилась к мужу и произнесла тихо, но так, чтобы все слышали:
«Завтра приедешь за вещами. Я буду у Светы до вечера. Ключи оставишь у соседки. Больше мы не разговариваем».
«Наташа, постой…»
«Двадцать два года я верила тебе. Ушла с работы, потому что ты сказал, что так надо. Отдавала деньги, потому что ты говорил, что это для нас. А ты принёс их сюда. Чтобы твоя мама могла посмеяться надо мной в последний раз».
Она выпрямилась, посмотрела на Анну Петровну.
«С юбилеем вас. Надеюсь, торт был вкусным».
Развернулась и пошла к выходу. Никто не окликнул. Никто не побежал следом. За спиной остался только гул чужих голосов, чужой жизни, чужого стыда.
На улице было холодно, но Наталья дышала полной грудью.
Через месяц она нашла работу в ателье на окраине. Пришла с резюме, которое Света помогла составить, и показала старые фотографии — вещи, которые она шила двадцать лет назад, когда ещё работала технологом. Хозяйка посмотрела, кивнула, взяла без лишних разговоров.
Руки помнили всё. Наталья шила быстро, аккуратно, с той радостью, которую забыла за годы с Александром. Заказов стало больше. Через три месяца хозяйка предложила долю в бизнесе. Наталья согласилась.
Александр писал сообщения. Просил вернуться. Обещал, что всё будет иначе. Что на складе действительно были проблемы, что он выплатит всё до копейки. Что его мать больше никогда не скажет ничего плохого.
Наталья не отвечала. Она удалила его номер через неделю после той ночи в кафе.
Однажды вечером, когда она закрывала ателье, на пороге появилась Анна Петровна. Без укладки. Без новых платьев. Постаревшая.
«Можно войти?»
Наталья не ответила, но дверь держала открытой.
Свекровь зашла, постояла у манекена. Провела рукой по ткани.
«Красиво здесь у тебя».
Наталья молчала.
«Александр живёт у меня. С работы его уволили. Теперь сидит дома, ищет что-то. Я думала, он поднимется, найдёт себя, но он просто… сдулся».
Наталья слушала без эмоций.
«Я пришла не просить прощения, — продолжила Анна Петровна тихо. — Я знаю, что не имею права. Просто хотела сказать… в тот вечер я была неправа. И ты поступила правильно».
Она развернулась и вышла, не дожидаясь ответа.
Наталья закрыла дверь на ключ, выключила свет. Шла домой — в маленькую однушку на окраине, которую снимала на свои деньги. Там не было ничего лишнего. Только она сама.
И этого хватало.
Жизнь не превратилась в сказку. Но она стала честной. Без лжи. Без людей, которые называли её серой мышью за спиной и тратили её деньги, не моргнув глазом.
Через полгода Наталья открыла собственное ателье. Маленькое, на два окна, но своё. Вывеску она выбрала простую, без выдумок. Просто своё имя. Наталья.
Иногда вечерами она думала о той ночи в кафе. О лицах родственников, когда они выгребали последние деньги из карманов. О том, как Александр пытался расплатиться мелочью. О том, как Анна Петровна сжимала пустой конверт.
И ни разу не пожалела.
Однажды, спустя почти год, Наталья шла по центру с образцами ткани для нового заказа. Остановилась у светофора. Рядом с ней притормозила машина — старая, с вмятиной на двери. За рулём сидел Александр.
Он увидел её. Замер. Наталья посмотрела на него через стекло — спокойно, без злости, без жалости. Просто посмотрела. Он был в мятой куртке, небритый, с потухшими глазами. Попытался опустить стекло, открыть рот, что-то сказать.
Она отвернулась и пошла дальше. Не оглянулась.
Светофор переключился на зелёный. Машина Александра тронулась и растворилась в потоке. Наталья шла вперёд — с тканью под мышкой, в старом, но удобном пальто, с телефоном в кармане, где ждали три новых заказа.
Когда-то она думала, что любовь — это терпеть. Прощать. Верить, даже когда не веришь. Отдавать последнее, потому что так надо.
Теперь она знала: любовь — это когда тебя не называют серой мышью за праздничным столом на твои же деньги.
Вечером она вернулась в ателье, включила свет, села за машинку. За окном темнело. Город шумел. Жизнь шла дальше.
И Наталья шла вместе с ней — наконец-то по своей дороге.
Если понравилось, поставьте лайк, напишите коммент и подпишитесь!