Глава 6(2)
Циклы: "Курсант Империи" и "Адмирал Империи" здесь
К вечеру база опустела как покинутый дом после переезда. Транспортники прилетали и улетали с точностью расписания, забирая людей огромными партиями. Сначала гражданские — техники, обслуживающий персонал, администрация. Потом раненые солдаты. Потом те, кто еще мог ходить, но уже не мог воевать.
В том числе наша небольшая группа героев дня — оказались в последней партии. Не по злому умыслу, а просто потому, что во-первых, все были на ногах, а во-вторых, нас постоянно отвлекали — то кто-то хотел пожать руку, то сфотографироваться на память, то выразить благодарность. Слава спасителей оказалась утомительной штукой.
Второе солнце садилось, окрашивая дым от все еще тлеющих пожаров в багровые тона, когда мы наконец добрались до посадочной площадки. Последний транспортник ждал с открытыми трапами, его силуэт на фоне заката выглядел как обещание новой жизни.
Но были и те, кто улетал не с нами. Три уцелевших аэролета — все, что осталось от звена майора Хохлова — готовились к отлету на свою базу и стояли тут же на площадке. Механики суетились вокруг машин, проверяя системы, заправляя баки из последних запасов топлива.
И там была Яна.
Она стояла у своей "Стрекозы" — машина была кое-как подлатана в лучших традициях полевого ремонта. На Яне был свежий летный комбинезон, волосы убраны под кепку, но даже в этой официальной форме она выглядела...
Я понял, что пялюсь, когда Толик толкнул меня локтем:
— Иди попрощайся, пока не поздно. А то потом локти кусать будешь.
Путь к ней через площадку занял вечность и мгновение одновременно. С каждым шагом в голове крутились варианты первой фразы, и каждый казался глупее предыдущего. В итоге я просто остановился рядом и сказал:
— Привет.
Блестящее начало разговора. Достойное героя дня.
Яна обернулась, и на ее лице расцвела улыбка — не официальная улыбка капитана летного звена, а настоящая, теплая, предназначенная только мне.
— Привет, спаситель человечества. Как ощущения от славы?
— Утомительно, — признался я. — Предпочитаю, когда в меня стреляют. По крайней мере, тогда понятно, что делать — стрелять в ответ.
Она рассмеялась, и звук ее смеха на фоне грохота турбин был как музыка.
— Знаешь, я должна извиниться, — сказала она, став серьезной. — За то, что обиделась там, у пещер. Теперь понимаю — ты остался не потому, что не хотел меня проводить, а потому, что уже тогда задумал план с маткой.
— Я и сам не сразу понял, что задумал, — честно ответил я. — Иногда идеи приходят быстрее, чем успеваешь их осознать.
— Это точно. Как та идея прыгнуть в джунгли на угнанном багги за сбитым пилотом.
Теперь она смотрела мне прямо в глаза, и в карих глубинах плясали золотые искры заходящего солнца.
— Спасибо, что приехал тогда. Это было... никто никогда не делал для меня ничего подобного.
Воздух между нами сгустился, наэлектризовался. Мы стояли так близко, что я чувствовал тепло ее тела сквозь форму, видел, как вздымается грудь при дыхании, ощущал запах — что-то неуловимо женское, пробивающееся сквозь запахи войны.
— Я найду вас, как только смогу, госпожа капитан, — сказал я с уверенностью, которой не чувствовал.
— Кого ты там найдешь, боец? — она попыталась отшутиться, но голос дрогнул. — Планета большая, а ты маленький. Потеряешься.
— Увольнительную мне должны дать хотя бы, за спасение людей.
— Сильно не зазнавайся, — Яна ткнула меня пальцем в грудь, но жест был нежным, почти ласковым. — Вообще-то ты не один к этому руку приложил. Без меня бы вы до пещер до сих пор пешком топали.
— Значит ли это, что ты в свою очередь, получив увольнительную, найдешь меня?
Вопрос повис в воздухе как вызов. Яна покраснела — впервые за все время я видел, как кровь приливает к ее щекам, превращая капитана-аса в смущенную девушку.
— Еще чего, конечно, нет, — она отвернулась, но я успел заметить улыбку, тронувшую уголки губ. — У меня дела поважнее будут, чем искать всяких курсантов-выскочек.
— Обманываете, капитан, — мягко сказал я.
Вместо очередной колкости она промолчала. И тогда расстояние между нами исчезло. Не знаю, кто сделал первый шаг — может, я, может, она, может, мы оба одновременно. Ее руки обвили мою шею, мои — ее талию, и губы встретились в поцелуе, который был одновременно прощанием и обещанием. Вкус ее губ — как холодная вода в пустыне, как первый глоток воздуха после погружения, как дом после долгой дороги.
Где-то вдалеке заревели турбины транспортника — последний вызов на посадку. Где-то Толик изображал громкий кашель а сержант Рычков матерился во все горло, «вежливо» приглашая меня на посадку. Где-то с другой стороны майор Хохлов кричал в рацию, чтобы Бекетова прекратила лобызаться и села наконец в свою машину.
Но в тот момент существовали только мы двое — солдат и пилот, курсант и капитан, парень и девушка...
Друзья, на сайте ЛитРес подпишитесь на автора, чтобы не пропустить выхода новых книг серий.
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.