Глава 7(1)
Циклы: "Курсант Империи" и "Адмирал Империи" здесь
Столичный полис Новгорода-4, вернее его окраины, встретили нас тем специфическим ароматом цивилизации, который после джунглей казался одновременно родным и чужеродным. Транспортник опустился на бетонную площадку, когда местное время перевалило за полночь, но огни города не гасли — тысячи окон мерцали как созвездия, упавшие на землю и застрявшие в бетоне.
Ангары охранных рот планетарной обороны располагались на краю искусственного плато, где город боролся с наступающими джунглями. Массивные бетонные коробки, способные укрыть технику от дождей и местной фауны, теперь должны были приютить то, что осталось от Тринадцатого штрафного — двести с небольшим человек из почти шестисот. Остальные либо остались лежать в красной грязи у карьера, который мы все-таки покинули, либо сейчас боролись за жизнь в медицинских регенерирующих капсулах, разбросанных по госпиталям столицы.
Местные вояки встречали нас так, как встречают прокаженных в средневековой деревне — с брезгливым любопытством и плохо скрываемым страхом заразиться. Сержант у входа, чистенький, с иголочки, в форме без единого пятна, смотрел на наши обгоревшие, залатанные сваркой бронескафандры с выражением человека, которому поднесли к носу дохлую крысу. Его взгляд скользнул по нашим лицам — грязным, усталым, с тем особым отпечатком, который оставляет близость смерти — и быстро отвернулся.
— Штрафбат — сюда, — бросил он, махнув в сторону дальнего ангара. — Не шляться по территории, не трогать технику, отбой в двадцать три ноль-ноль.
Толик хмыкнул рядом со мной:
— Двадцать три ноль-ноль уже час как прошло, умник.
Сержант дернулся было что-то ответить, но встретился взглядом с Крохой, который просто стоял и смотрел. Не угрожал, не хмурился — просто смотрел своими маленькими глазками из-под нависших бровей. Сержант сглотнул и решил, что у него срочные дела в другом месте.
Ангар внутри оказался еще депрессивнее, чем снаружи — голый бетон, ряды армейских коек, единственная лампа под потолком, дающая больше теней, чем света. Мы разбрелись по углам, каждый выбирая место по вкусу. Капеллан устроился у стены, откуда просматривался вход — старая привычка разведчика. Мэри заняла койку в углу, откуда можно было контролировать все помещение. Толик плюхнулся на первую попавшуюся и сразу начал стаскивать с себя ратник, морщась от запаха собственного тела.
Я тоже только успел скинуть с себя бронескафандр, когда двери ангара распахнулись с грохотом, от которого эхо прокатилось под высоким потолком. В проеме маячила знакомая фигура — Папа собственной персоной, и по тому, как он слегка покачивался, держась за косяк, стало ясно — сержант уже успел отметить благополучное прибытие на новое место службы.
— Васильков! Жгутиков! Капеллан! — его голос гремел, отражаясь от стен. — И вы двое, как вас там... Живо за мной!
Он махнул рукой в неопределенном направлении Крохи и Мэри, едва не потеряв равновесие. Алкоголь делал Папу не мягче, а просто громче — если такое вообще было возможно.
— Куда это? — спросил Толик, натягивая ботинки.
— В офицерскую столовую, — Папа ухмыльнулся, и в этой ухмылке было что-то почти человеческое. — Полковник приказал привести героев дня. Празднуем, что живы остались.
Офицерская столовая располагалась в соседнем здании — низком, приземистом, с окнами, светящимися теплым желтым светом. Еще с улицы доносился шум голосов, звон стекла, чей-то хриплый смех. Папа провел нас через служебный вход, и мы оказались в помещении, которое разительно отличалось от спартанской обстановки ангара.
Длинные столы были заставлены бутылками — от стандартной армейской водки до чего-то в пыльных бутылках с неразборчивыми этикетками. Воздух висел сизой пеленой от табачного дыма, смешанного с запахом жареного мяса и пролитого алкоголя. За столами сидели офицеры — наши и местные, перемешавшиеся в пьяном братстве, которое возникает только после третьей бутылки.
Кнутов восседал во главе стола, и вид у него был... необычный. Я никогда не видел полковника пьяным, даже слегка навеселе. А тут он откинулся на спинку стула, расстегнул верхние пуговицы кителя, и на его обычно каменном лице играла кривоватая, но искренняя улыбка. Механическая рука держала стакан с такой осторожностью, словно это был хрустальный бокал, а не граненая армейская посудина.
Когда он нас увидел, улыбка стала шире:
— А вот и они! Герои дня! Идите-ка сюда!
Он поднялся — чуть покачнулся, но удержался — и обвел рукой зал:
— Господа офицеры! Позвольте представить — вот те самые люди, которые вытащили нас буквально за шкирку с того света!
Реакция была... смешанной. Наши офицеры — те немногие, что остались — подняли стаканы с искренним одобрением. Местные смотрели с любопытством, смешанным с недоверием. Для них мы все равно оставались штрафниками — отбросами, которым просто повезло.
Друзья, на сайте ЛитРес подпишитесь на автора, чтобы не пропустить выхода новых книг серий.
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.