Глава 5(2)
Циклы: "Курсант Империи" и "Адмирал Империи" здесь
Кнутов подошел к Капеллану, и его голос стал тише, но я все равно слышал сквозь постепенно стихающий шум:
— Хорошо, что вы догадались записать крик этой твари до того, как ее прикончить. Использовать запись для отзыва атакующих — это было гениально.
Капеллан замялся, переминаясь с ноги на ногу как школьник перед директором. Его обычная уверенность испарилась, сменившись чем-то похожим на смущение. Наконец, он глубоко вздохнул, собираясь с духом:
— Вообще-то, господин полковник... Матка до сих пор жива.
Тишина обрушилась на площадку словно лавина. Все, кто был достаточно близко, чтобы услышать, замерли. Кнутов застыл как статуя, его единственный глаз медленно сузился до размера щели. Механическая рука издала скрежет, сжимаясь в кулак с такой силой, что сервоприводы запротестовали.
— Что?! — голос полковника упал на октаву, превращаясь в рычание раненого зверя. — Как это — жива?! Почему не добили?! Вы хоть понимаете, к чему это приведет?!
Вопросы сыпались как удары, каждый тяжелее предыдущего. Капеллан выпрямился, принимая удар:
— Сначала мы действительно хотели прибить эту тварь. Более того, планировали привязать ее ко второй бомбе, чтобы, когда к ней сбегутся ее отпрыски, взрыв унес бы в преисподнюю максимальное количество богомолов. Идеальная ловушка. Но...
Он бросил взгляд в мою сторону, и в этом взгляде читалась смесь уважения и недоумения:
— Но все тот же рядовой Васильков уговорил нас этого не делать.
Кнутов развернулся ко мне медленно, как башня танка наводится на цель. В его взгляде бурлила смесь эмоций — недоумение боролось с раздражением, подозрение с остатками уважения от минуты назад.
— При всем уважении к острому уму этого молодого человека, который придумал всю эту операцию... — его голос стал опасно тихим, как затишье перед бурей. — Почему вы пляшете под его дудку, старшина?
Он перевел взгляд на Яну, стоявшую поодаль:
— И вы, капитан? Вы же опытные бойцы, закаленные в сражениях. Почему позволили мальчишке принимать решения, от которых зависят жизни тысяч людей?
Яна подошла ближе, вытирая масляные разводы с лица, оставляя новые. В ее глазах плясали искорки того же недоумения, смешанного с чем-то похожим на веру:
— Потому что его безумные идеи пока что спасали нам жизни, полковник. Когда человек раз за разом оказывается прав, даже если его решения кажутся... нестандартными, начинаешь ему доверять.
— Нестандартными, — Кнутов попробовал слово на вкус как что-то особенно горькое. — ВАСИЛЬКОВ!
Я шагнул вперед.
— Так почему вы не добили самку?
Я смотрел на Кнутова, потом перевел взгляд на горизонт, где богомолы все еще бежали к пещерам, потом снова на полковника. Как объяснить то, что произошло? Как передать словами мгновение контакта между двумя разумами, разделенными миллионами лет эволюции?
— Не знаю, как это правильно передать, господин полковник. В общем... в тот момент, когда мы стояли над ней с оружием наготове... я увидел в ее взгляде что-то. С одной стороны — понимание происходящего. С другой — мольбу не убивать. Это был не инстинктивный страх животного, а осознанная просьба разумного существа.
Кнутов смотрел на меня так, словно пытался разглядеть признаки контузии или теплового удара:
— Ты научился читать мысли насекомых? Или это стресс так на тебя подействовал?
В его голосе звучала смесь сарказма и искреннего беспокойства за мое психическое здоровье.
— Понимаю, как это звучит, — продолжил я, чувствуя на себе взгляды десятков людей. — Но там точно был разум. Чужой, непохожий на наш, но разум. И я решил... если мы убьем матку, богомолы все равно вернутся. Может, не сразу, но вернутся. И будут мстить — не по инстинкту, а осознанно. А если оставить ее живой и договориться...
— Договориться?! — Кнутов едва не задохнулся. — Ты хоть понимаешь, что эта орда может в любой момент развернуться и снова атаковать?
— Не думаю, — я покачал головой, понимая, насколько безумно звучат мои слова. — Я сказал их мамаше, чтобы она и ее ребятишки уходили отсюда и больше не приходили.
Повисла такая тишина, что стало слышно, как трещат догорающие обломки вдалеке и капает масло из разбитого аэролета. Кнутов открыл рот, закрыл, снова открыл:
— Каким образом ты ей это сказал?
— Обычно. Как вот с вами разговариваю, так и ей сказал. По-русски.
— Ну, отлично, боец, — Кнутов закрыл глаз, помассировал переносицу механической рукой, и в его голосе звучала бесконечная усталость человека, который устал бороться с безумием мира. — Ты сказал гигантскому насекомому на русском языке, чтобы оно уходило. И ожидаешь, что оно тебя поняло.
Он повернулся к своим офицерам, подошедшим послушать этот сюрреалистический разговор, и отдал распоряжения тоном человека, готовящегося к худшему:
— Немедленно минировать все проломы в стене! Восстановить турели! Перезарядить все оружие! Готовиться к отражению новой атаки!
Потом снова повернулся к Капеллану:
— Старшина, вы как могли поверить в эту... чушь?
Капеллан выпрямился, встречая взгляд командира без страха:
— Если честно, господин полковник, то и мы все видели этот осознанный взгляд в глазах самки. Мне даже показалось, что она кивнула, когда Васильков говорил. Соглашаясь на условие — мы оставляем тебя в живых, а ты уводишь отсюда свой зверинец.
— Это мягко сказать крайне недальновидно, — Кнутов покачал головой, бросив взгляд на остальных членов нашей группы. — А более понятными словами: Полный пи...ц!
Он заметил улыбающегося Кроху и добавил с горькой иронией:
— Ладно, Васильков еще не наигрался в детство, и остальные недалеко ушли... Но ты-то боец, который прошел огонь и воду, видел смерть в лицо сотни раз...
— Повторюсь, полковник, — Капеллан не отступал. — Может, раньше я этого в пылу боя и гнева не замечал, но в этот раз я отчетливо видел проблески разума в глазах этой твари. Поэтому и рискнул. Мы все вместе рискнули.
Он помолчал, подбирая слова:
— Если бы мы ее прикончили, то насекомые обязательно вернулись бы к Периметру и добили всех живых, мстя за смерть матки. И это все чушь, когда говорят, что смерть матки их дезорганизует. Они просто станут злее. А сейчас... сейчас хотя бы у нас есть шанс, что этого не произойдет.
— Что ж, узнаем примерно через час, — Кнутов посмотрел на часы, потом на горизонт, где последние богомолы скрывались в джунглях. — А пока будем готовиться к обороне.
— И про эвакуацию не забывайте, — вдруг подала голос Яна, улыбаясь и указывая в небо.
Все подняли головы. Там, прорезая дымное небо, появился силуэт транспортника — большого, неуклюжего, прекрасного в своей спасительной обыденности...
Друзья, на сайте ЛитРес подпишитесь на автора, чтобы не пропустить выхода новых книг серий.
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.