Глава 7(2)
Циклы: "Курсант Империи" и "Адмирал Империи" здесь
Кнутов не обращал внимания на нюансы. Водка делала его разговорчивым:
— Вот этот, — он ткнул в меня механическим пальцем, — рядовой Васильков. Придумал использовать матку богомолов как радиопередатчик! Вы можете в это поверить? Мальчишка!
Кто-то из местных майоров присвистнул — то ли от восхищения, то ли от недоверия. Кнутов продолжал:
— А эти, — он обвел рукой остальных, — лучшая команда, которую можно пожелать в аду. Старшина — разведчик старой закалки. Жгутиков — тебя я не знаю.... Кроха... — он запнулся, пытаясь вспомнить фамилию великана, махнул рукой, — неважно, но дерется как взвод. И Мэри... леди Смерть собственной персоной.
Мэри никак не отреагировала на сомнительный комплимент. Она вообще выглядела здесь чужеродным элементом — среди пьяных мужиков в расстегнутых кителях она стояла прямо, но постукивая пальцами по ножнам штык-ножа, словно ожидала нападения в любой момент.
— Садитесь, садитесь, ребята! — Кнутов махнул на свободные стулья. — Папа, налей героям!
Следующие полчаса прошли в странном тумане вынужденного веселья. Нам наливали — отказываться было нельзя, это восприняли бы как оскорбление. Нас хлопали по плечам, задавали вопросы о бое, о богомолах, о том, как это — смотреть смерти в лицо. Я отвечал односложно, стараясь не вдаваться в детали.
Кнутов, между тем, разговорился с командиром местной части — полным полковником с лицом человека, который последний раз видел настоящий бой разве что в учебных симуляторах. Папа стоял за спиной Кнутова, и было забавно наблюдать, как грозный сержант превращается в услужливого лакея — подливал полковнику, поддакивал его шуткам, смеялся громче всех над его историями.
— Васильков, — Кнутов вдруг повернулся ко мне, и в его единственном глазу плескалось что-то, похожее на отцовскую гордость пополам с алкогольным блеском. — Знай, боец, твой подвиг не останется незамеченным. Я уже отправил рапорт наверх. Возможно, очень скоро ты покинешь наш славный штрафбат, чтоб ему пусто было. Досрочно.
Слова полковника ударили по голове похлеще стакана водки. С одной стороны, сердце подпрыгнуло — свобода, возвращение к нормальной жизни. С другой... Я посмотрел на своих товарищей. Толик уже успел надраться и что-то увлеченно рассказывал местному лейтенанту, размахивая руками. Капеллан сидел с каменным лицом, механически отпивая из стакана. Кроха жевал что-то, похожее на вяленое мясо, с выражением человека, выполняющего скучную обязанность. Мэри вообще не пила, только сидела и наблюдала за окружающими особым взглядом бездушного убийцы.
Это были мои друзья. Люди, с которыми я прошел через ад. И я должен их бросить?
Постепенно офицеры потеряли к нам интерес — алкоголь делал свое дело, разговоры становились громче, анекдоты грязнее, воспоминания фантастичнее. Мы незаметно переместились за отдельный столик в углу, подальше от шума и внимания. Здесь можно было говорить, не повышая голоса, и никто не лез с дурацкими вопросами.
Алкоголь развязывал языки. После четвертой — или пятой? — рюмки мир приобрел ту особую четкость, которая бывает только в хорошем подпитии, когда кажется, что понимаешь все тайны вселенной.
— Слушайте, — начал я, понимая, что сейчас или никогда. — Мы же... друзья? Товарищи? Как это правильно называется?
— Братья по оружию, — подсказал Капеллан, и в его голосе звучала горькая ирония. — "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих."
— Вот именно. Аминь. И братья должны знать друг о друге правду. Я рассказал, как попал сюда. А вы?
Повисла тишина. Капеллан смотрел в стакан, словно там были ответы на все вопросы. Мэри чистила ногти ножом. Кроха что-то промычал, махнул рукой — мол, неважно.
Я понял, что они не хотят об этом говорить и мне стало обидно. Но в любом случае я смотрел на них — моих друзей, моих братьев по несчастью — и понимал одну вещь. Они не были плохими людьми. Да, они совершили ошибки, ужасные ошибки, за которые платили каждый день пребывания в этом аду. Но одновременно они сегодня прикрывали мне спину, рисковали жизнью, они были готовы умереть друг за друга.
Водка делала мысли громкими и важными. Я поднял стакан:
— За нас. За то, что мы выжили. И за то, что я вытащу вас всех отсюда. Клянусь.
Они посмотрели на меня с одинаковым выражением — смесь жалости и грустной нежности, с которой смотрят на ребенка, пообещавшего полететь на Луну.
— Санек, — мягко сказал Толик. — Ты сам-то на волоске висишь. Какой из тебя спаситель?
Я усмехнулся, чувствуя горькую иронию ситуации. Наследник богатейшей корпорации Империи, чье состояние измерялось планетарными бюджетами, сидит в прокуренной столовке на задворках галактики и не может помочь даже самому себе. Дядя Паша и бабуля сослали меня сюда одним росчерком пера, и тем же росчерком могут оставить здесь навсегда.
Но водка делала меня еще упрямей, чем я был:
— Посмотрим, ребята, посмотрим...
Друзья, на сайте ЛитРес подпишитесь на автора, чтобы не пропустить выхода новых книг серий.
Подпишитесь на мой канал и поставьте лайк, если вам понравилось.