Доброй ночи!
Хабаровск, 2005 год. Есть преступления, которые пугают своей жестокостью. А есть другие — куда более страшные. Те, где зло годами живёт рядом, здоровается в подъезде, тащит мусор и не вызывает ни малейших подозрений. Именно такой была эта история.
Посёлок Берёзовка. Долгие годы — исчезновения, пакеты на свалках, обрывки человеческих останков и ни одного внятного ответа. Маньяк был рядом. И выглядел он как обычная пожилая женщина.
На первый взгляд Софья Жукова ничем не выделялась. Тихая, замкнутая, угрюмая. Из тех, про кого говорят: «живёт сама по себе».
Родилась в 1939 году, образование — минимальное, вся жизнь прошла в тяжёлом физическом труде. Работала разнорабочей, привыкла к грубой работе, к боли, к постоянному напряжению.
Соседи с удивлением наблюдали, как уже в преклонном возрасте она в одиночку таскала тяжёлые чугунные батареи, словно возраст над ней был не властен.
Долгое время её жизнь шла по привычному, пусть и небогатому, руслу. Семья, сын, дом. Но после смерти мужа что-то в ней надломилось.
Следователи позже скажут: именно этот момент стал точкой отсчёта.
Жукова стала раздражительной, резкой, злобной. Особенно её бесили дети. Их крики, игры, смех. Она не просто ворчала — она угрожала. Открыто, громко, страшно. Кричала, что «поотрубает руки и головы», если шум не прекратится. Тогда это воспринимали как старческую злость. Никто не верил, что угрозы могут стать реальностью.
За две недели до Нового года, в декабре 2005 года, восьмилетняя Настя Алексеенко возвращалась домой из школы. Шла не одна — рядом была лучшая подруга Вика. Девочки дошли до дома, где Настю ждали бабушка и дедушка, обнялись на прощание, и Вика ушла. Настя зашла в подъезд. Дальше — пустота.
Когда начались поиски, версия о побеге из дома отпала сразу. Настя была спокойным, домашним ребёнком, к родным тянулась, конфликтов не было. На допросе Вика вспомнила деталь, которая тогда показалась незначительной: вместе с Настей в подъезд заходили мужчина и пожилая женщина. Бабушка по описанию очень напоминала Софью Жукову
66-летнюю пенсионерку вызвали на допрос. Она говорила уверенно и даже с каким-то удовольствием. Утверждала, что прекрасно знала Настю, что девочка часто бывала у неё в гостях, рисовала, играла, сидела на кухне. Но никто из соседей этого подтвердить не смог. Наоборот, дети вспоминали другое: Жукова регулярно кричала на них, когда они шумели во дворе или бегали по лестнице.
По версии старушки, у входа она замешкалась с ключами, а Настю якобы кто-то окликнул с улицы, и девочка выбежала обратно. Больше она её не видела. Рассказ показался следователям правдоподобным. Жукову отпустили.
Через несколько дней, 27 декабря, на одной из хабаровских свалок мужчина наткнулся на чёрный полиэтиленовый пакет. Внутри были костные останки. Экспертиза подтвердила — это Настя Алексеенко. Город накрыла волна страха. Убийцу не нашли. А история маленькой девочки так и осталась открытой раной.
Прошли годы. Новых подобных преступлений не было, и трагедия с Настей постепенно ушла в прошлое. В 2013 году в квартире Софьи Жуковой появилась новая гостья — 77-летняя Анастасия Михеева, давняя знакомая. Она продала свою квартиру и собиралась переезжать к дочери в Москву, но оформление документов затянулось, и ей нужно было где-то пожить.
Последний раз Михееву видели именно у Жуковой, когда почтальон приносил обеим женщинам пенсию. После этого Анастасия словно исчезла. Телефон молчал. Дочь забила тревогу.
Жукову снова вызвали на допрос. Она была спокойна, собранна, без истерик и суеты. В её квартире нашли следы крови, принадлежавшие Михеевой, но и тут пенсионерка нашла объяснение: якобы они поссорились, у подруги поднялось давление, пошла кровь из носа. Потом Михеева собрала вещи, села в чёрную машину и уехала.
Родственники пропавшей настаивали: в Хабаровске у неё больше никого нет. Но дело так и не получило хода.
Тем временем соседи начали замечать странности. Жукова стала носить одежду исчезнувшей подруги. А ещё вдруг начала угощать соседей мясными пирожками, хотя раньше была угрюмой и нелюдимой.
«Она всегда была неприветливой, — вспоминал позже один из соседей. — А тут идёт и ни с того ни с сего предлагает пирожки с мясом».
Другая женщина рассказывала, что Жукова как-то принесла холодец. Муж отказался его есть, запах показался ему странным. Тогда никто не понимал, насколько это было правильным решением.
К 2019 году Софье Жуковой исполнился 81 год. Денег не хватало, и она решила сдать комнату. К ней въехал 57-летний Василий Шляхтич, дворник. Жена выгнала его из дома, идти было некуда, и предложение пенсионерки показалось спасением.
Прожили они недолго. В конце января Шляхтич перестал выходить на работу. Именно тогда полиция наконец обратила внимание: вокруг одной и той же женщины слишком часто исчезают люди.
Соседи рассказали, что в ночь с 28 на 29 января из квартиры Жуковой доносились глухие удары и крики. Звук был такой, будто работали топором. Через несколько дней на мусорке нашли человеческие останки. Они принадлежали Василию Шляхтичу.
На этот раз сомнений не осталось. В квартире Жуковой обнаружили топор, повсюду — кровь. Холодильник был забит мясом. Пенсионерку отправили в СИЗО.
Сначала она, как и раньше, всё отрицала. Потом сменила версию. Заявила, что квартирант якобы напал на неё, пытался домогаться, и она «защищала честь и жизнь».
Следователи в эту историю не поверили. Во время обысков под линолеумом нашли высохшую лужу крови — она принадлежала Анастасии Михеевой. Круг замкнулся.
В СИЗО Жукова неожиданно стала разговорчивой. Сокамерницам она призналась во всех трёх убийствах. Каждое из них, по её словам, было «справедливым».
Настя раздражала её шумом и детскими криками, однажды бросила жвачку и обозвала. Михеева была «высокомерной» и слишком много говорила о переезде в Москву. Шляхтич «лез целоваться» и позволял себе непристойности. За это, как считала Жукова, его следовало убить и съесть.
В конце 2019 года начался суд. Пенсионерка вину отрицала. Экспертиза признала её полностью вменяемой. Приговора она так и не дождалась — в 2020 году Жукова умерла. Но в январе 2021-го суд всё равно поставил точку: Софью Жукову признали виновной во всех трёх убийствах посмертно.
История закончилась формально. Но чувство тревоги осталось. Потому что самое страшное здесь — не жестокость. А то, как долго это зло оставалось незаметным. И как легко мы иногда принимаем угрозы за пустые слова.
Читайте также: