Глава 11. Развязка по воле императрицы
Следующие сутки стали для Лизы чистилищем ожидания. Она была заперта в своих покоях «до выяснения обстоятельств» — формальная мера, которую, как она понимала, императрица использовала для ее же защиты. Из окна она видела необычное оживление во дворе: приходили и уходили курьеры, слышались редкие, но резкие окрики офицеров караула. Двор замер в тревожном молчании, прерываемом лишь шепотом, который, казалось, просачивался сквозь самые толстые стены.
Марфа Петровна, приносившая ей еду, лишь качала головой и шептала: «Большой переполох, детка. Большой. Говорят, сам граф Алексей Орлов в кабинете у Государыни был битый час, вышел красный, как рак. И с ним еще кто-то… вроде как писарь один из канцелярии.»
Вечером к ней в комнату вошел доктор Роджерсон, невозмутимый шотландец с пронзительными голубыми глазами.
«Успокойтесь, мадемуазель, ваше здоровье вне опасности. Меня попросили лишь убедиться, что стресс не подорвал ваши силы. И передать, — он понизил голос, — что анализ чернил показал интересные результаты. Они свежие. Очень свежие. Не старше недели. А бумага… импортная, но из партии, закупленной для нужд Малого Эрмитажа. Доступ к ней ограничен.»
Он поклонился и удалился, оставив Лизу с новой порцией головоломки. Подлог был доказан технически. И круг подозреваемых сузился до тех, кто имел доступ к специальной бумаге императорских покоев.
На рассвете следующего дня за ней пришли. Тот же немой калмык проводил ее не в кабинет, а в маленькую, круглую приемную, известную как «Комната решений». Здесь Екатерина принимала самых доверенных лиц для самых секретных разговоров.
В комнате, кроме императрицы, сидевшего в кресле у камина, находился граф Андрей Курагин.
Лиза едва не вскрикнула от неожиданности. Он был здесь! Не в Варшаве! Он выглядел страшно усталым, в дорожном плаще, покрытом пылью, но его глаза, встретившись с ее взглядом, горели яростным, облегченным светом. Он сделал шаг к ней, но жест Екатерины остановил его.
«Садись, Лиза, — сказала императрица. Ее голос был спокоен, но в нем чувствовалась сталь. — Граф прибыл ночью, получив мое экстренное сообщение. Он проделал путь в три дня за двое. Теперь мы можем закончить это дело.»
Лиза опустилась на краешек стула, не в силах оторвать взгляд от Андрея.
«Письмо, — начала Екатерина, — оказалось плодом труда не одного, а двух лиц. Бумагу изъяла и передала одна из моих фрейлин, которой… как выяснилось, обещали выгодную партию за услугу. Почему-то ей казалось, что устранение тебя откроет ей дорогу к сердцу графа, — императрица бросила на Андрея насмешливый взгляд. — Романтичная, но глупая особа. Почерк принадлежит брату нашего старого знакомого Василия Косого, тому самому переписчику. Оказалось, его не так-то просто было удалить от соблазнов. Он продолжал работать на брата, даже находясь в провинции, получая задания через цепочку посредников.»
«Княжна Щербатова?» — тихо спросила Лиза, вспоминая ядовитые уколы и слишком живой интерес к ее связям с Курагиным.
«Она, — подтвердила Екатерина. — Уже под стражей. Созналась быстро, как только ей предъявили доказательства и пообещали отправить в дальний монастырь вместо Сибири. Письмо должно было не просто ранить тебя. Оно должно было заставить тебя либо публично обвинить графа, рассорив его со мной, либо, в идеале, довести до отчаянного шага, который дискредитировал бы тебя окончательно. Твой выбор взять вину на себя их не просто удивил — он сорвал все планы. Ибо я, получив такое признание, обязана была начать официальное расследование. А расследование, как известно, имеет обыкновение выворачивать наизнанку все, до чего дотронется.»
Андрей наконец заговорил, его голос был хриплым от усталости и сдерживаемых эмоций:
«Как только стало ясно, что удар направлен через вас на меня и на доверие Ее Величества, все нити потянулись к одному центру. К тем, кто считает, что дипломатия и разум — слабость, а сила — в кулаке и в интриге.»
«Орловы, — прошептала Лиза.»
«Их круг, — поправила Екатерина. — Не сами братья напрямую, их руки, как всегда, чисты. Но их воля… их воля стояла за этим. Они хотели доказать, что доверять «ученой черни» — опасно. Что я окружена неверными. Что их методы — единственно верные.» Она тяжело вздохнула. «Они перешли черту. Использовать чувства, подделывать частную переписку… это уже не борьба за влияние. Это грязная война.»
«Что теперь будет?» — спросила Лиза.
«Теперь, — Екатерина встала, и в ее фигуре появилась вся власть монарха, — будет показательный акт милосердия и силы. Княжну Щербатову отправят в монастырь. Брата-копииста — на сей раз действительно в Сибирь, на рудники. Василию Косому припомнят все старые грехи и отправят на вечную службу в крепость, откуда не пишут писем. Что же касается графов Орловых… — она помедлила, — их ждет холодная опала. Постепенная, неуклонная. Их удалят от сердца власти. Им дадут понять, что следующая подобная выходка будет последней. А ты, Лиза, и ты, граф, окажетесь в центре внимания. Как жертвы клеветы, полностью оправданные и восстановленные в правах.»
Андрей шагнул вперед и опустился на одно колено перед Екатериной.
«Ваше Величество, позвольте… Позвольте мне просить не о моей репутации, а о ее счастье. Я прошу вашего соизволения на брак с Елизаветой Воронцовой.»
В комнате повисла гробовая тишина. Лиза почувствовала, как земля уходит из-под ног.
Екатерина смотрела на него, потом на Лизу. На ее лице не было ни удивления, ни гнева. Было глубокое, умудренное знание.
«Встань, граф. Ты просишь о том, что уже давно решено в моем сердце. Но знаешь ли ты, какую цену заплатите вы оба? Свет не простит тебе этого брака. Тебя сочтут безумцем, ее — расчетливой интриганкой. Твоя карьера может рухнуть. Ее мир книг и тишины будет разрушен светским шумом и пересудами.»
«Моя карьера служит вам и России, Ваше Величество, — твердо ответил Андрей, не вставая с колена. — А с ней я буду служить лучше, ибо буду знать, что защищаю не только империю, но и свой личный мир. Что касается света… — в его голосе прозвучала прежняя, горькая ирония, — я давно научился презирать его шепот.»
«А ты, Лиза? — обратилась к ней императрица. — Готова ли ты променять относительную безопасность моего покровительства на бурную жизнь с этим человеком, которого будут ненавидеть одни и не понимать другие? Готова ли ты стать графиней Курагиной, зная, что это звание будет и щитом, и мишенью?»
Лиза встала. Она посмотрела на Андрея, на его усталое, прекрасное лицо, полное решимости. Она вспомнила его признание, его риск, его «Ваш». Вспомнила свой собственный прыжок в пропасть веры. Она подошла к нему и опустилась рядом на колено, взяв его руку в свои.
«Ваше Величество, я не промениваю безопасность. Я выбираю жизнь. С ним. И готова платить любую цену.»
Екатерина смотрела на них, стоящих перед ней на коленях, таких молодых, таких безрассудно смелых. И на ее глазах выступили слезы, которых почти никто никогда не видел.
«Так тому и быть, — прошептала она. — Встаньте. Я даю вам свое благословение. И свою защиту. Пусть ваш союз будет ответом всем тем, кто думает, что любовь и ум — слабости. Постройте свою крепость. А я позабочусь, чтобы вам не мешали.»
Андрей помог Лизе подняться. Его пальцы крепко сцепились с ее пальцами. Это было не просто объятие рук. Это было рукопожатие перед лицом будущих битв. Политических и личных. Битв, которые им предстояло вести уже не в одиночку, а вместе.
Развязка была не просто победой над врагами. Это было рождение нового союза. Рождение, прошедшее через огонь и адскую машину интриг, и от этого ставшее только крепче. Они вышли из Комнаты решений другими людьми. И мир вокруг них уже не мог оставаться прежним.