Двадцать четвёртое декабря началось с обманчивого спокойствия. Утро было тихим, светлым, с морозным солнцем, игравшим в кристаллах инея на окне. Ваня, сидя за столом, увлечённо склеивал из картона что-то невообразимое — то ли космическую станцию, то ли новый вид пряничного домика. Таня пила кофе, наслаждаясь редким чувством внутренней гармонии. Ёлка в углу мягко светилась гирляндой-«росинкой», пахло хвоей и вчерашними пряниками. Казалось, все бури позади: отчёт сдан, мир с сестрой заключён, даже ярмарка оказалась не кошмаром, а сказкой.
Идиллию разбил звонок на рабочий телефон. Голос начальника, обычно сухого и делового, звучал раздражённо.
— Татьяна, по годовой отчётности вопрос. Цифры в сводке по НДС не сходятся с данными из первички за четвёртый квартал. Расхождение небольшое, но принципиальное. Нужно проверить, найти ошибку и перезалить финальную версию в систему. Сегодня до 18:00. Иначе всё встанет.
Она слушала, и лёд начал нарастать изнутри, сковывая только что такое тёплое и мягкое чувство покоя. «Не может быть, — лихорадочно думала она. — Я всё перепроверила трижды».
— Я понимаю. Сделаю, — автоматически сказала она и бросилась к ноутбуку.
Паника, старая знакомая, подползла к горлу холодными щупальцами. Ошибка. Неудача. Весь её отлаженный мир, который она только-только начала ощущать как уютный, а не просто функциональный, дал трещину. Она унесла ноутбук в спальню, пытаясь изолироваться, но через десять минут в дверь осторожно постучали.
— Тётя Таня, можно я тут посижу? — спросил Ваня, держа в руках свою картонную абстракцию. — Я тихонько.
Он не ныл, не требовал внимания. Он просто хотел быть рядом. Она, скрипя зубами от внутреннего напряжения, кивнула.
Он устроился на ковре у её ног, разложив свои «чертежи» и клей. Таня погрузилась в цифры. Экран рябил. Она открывала файлы, сверяла формулы, искала ту самую проклятую нестыковку. Минут через сорок тишину нарушил довольный вздох.
— Готово! — объявил Ваня. — Это лаборатория для химика. Смотри, тут у него стол, тут полка для склянок, а тут… а тут я не знаю, что.
Он протянул ей своё творение. Это была коробка из-под обуви, обклеенная разноцветной бумагой, с прорезанными окошками и прилепленными внутри крышечками от бутылок. В его глазах светилась такая гордость, что она вынуждена была оторваться от экрана.
— Очень… технологично, — выдавила она, чувствуя, как паника сжимает виски. — Молодец.
Он, ободрённый, вернулся к своим занятиям. А Таня снова уткнулась в экран. Цифры плясали, не желая складываться в стройные ряды. Она писала коллеге в мессенджер, та отвечала: «Тань, у меня тоже аврал, посмотрю позже». Время неумолимо текло. Она вставала, ходила по комнате, сжимая ладони, чтобы они не дрожали. Запах хвои теперь казался назойливым, огоньки гирлянды — раздражающим морганием.
Ваня наблюдал за ней. Он видел, как она стискивает зубы, как проводит рукой по лбу, как её плечи напряжены до каменной жёсткости.
— Тётя Таня, — тихо сказал он. — У тебя болит голова?
— Нет, Ванюша. Просто работа сложная, — она попыталась смягчить голос, но он всё равно прозвучал как скрежет.
Он помолчал, обдумывая. Потом встал, подошёл к её рабочему столу, где лежали распечатанные черновики отчёта — столбцы цифр, графики, формулы. Он взял с её стола пачку цветных фломастеров.
— Я помогу, — заявил он с той же серьёзностью, с какой строил лабораторию.
— Ваня, нет, это важные бумаги… — начала она, но было уже поздно.
Он не слушал. Он смотрел на скучные чёрно-белые графики и, видимо, находил их унылыми. Синим фломастером он старательно обвёл один из столбиков диаграммы. Жёлтым раскрасил другой. Красным поставил несколько решительных точек там, где, по его мнению, «график был грустный». На полях, рядом с формулой расчёта амортизации, он пририсовал маленькую, улыбающуюся собачку.
Таня застыла, глядя на это вторжение в её священную, упорядоченную вселенную цифр. Первый порыв был яростным: схватить эти листы, вырвать фломастер, наказать за порчу документов. Паника и злость кипели в ней одним коктейлем.
И вдруг… она «увидела». Не на ошибку, а на то, что он сделал. Яркие, живые цвета на мёртвой, серой бумаге. Глупую, улыбающуюся собачку рядом с сухой формулой. Абсурдность этой картины была настолько оглушительной, что её гнев лопнул, как мыльный пузырь. Вместо него хлынула странная, беззвучная истерика. Смех, глубокий, грудной, идущий из самого нутра смех, от которого у неё свело живот и навернулись слёзы на глаза.
— Тётя Таня? — испуганно спросил Ваня, отступая на шаг с фломастером в руке.
— Всё… всё хорошо, — выдавила она сквозь смех, вытирая глаза. — Просто… твоя собачка… она, наверное, считает амортизацию лучше меня.
Он не понял шутки, но увидел, что она смеётся, а не злится. Его лицо просветлело.
— Она весёлая, — пояснил он. — Чтобы ты не грустила.
Истеричный смех отступил, оставив после себя странную пустоту. Не тревожную, а чистую. Ту панику, что сжимала грудную клетку, будто сдуло. Дыхание выровнялось. Мир не рухнул из-за раскрашенных графиков. Он стал… цветным.
Она посмотрела на Ванино серьёзное личико, на его руки, испачканные в фломастерах. И вдруг он сказал то, что окончательно обезоружило её:
— Может, позвонить дедушке? Он у нас всё чинит — и пилу, и кран, и телевизор. Он точно знает, как починить твой отчёт.
Детская логика была совершенна в своей простоте. Сломалось — чини. Не можешь сам — позови того, кто умеет. Отец. Человек, который в её памяти последние годы был лишь источником обид и непонимания. Но для Вани он был волшебником, чинящим сломанные вещи, решающим проблемы.
Она не позвонила. Не смогла. Но сама эта мысль, что где-то есть человек, способный помочь, даже если это иллюзия, стала щелчком. Щит гиперответственности, тот, что заставлял её думать, что она должна всё тащить на себе одной, дал трещину.
— Спасибо, солнышко, — тихо сказала она. — Но я, кажется, сама догадалась.
Да, она «увидела». Отведя взгляд от испорченных фломастерами графиков, она вновь посмотрела на экран. И вдруг заметила точный шаблон. Формулу, которая копировалась из ячейки в ячейку с одной крошечной, неучтённой погрешностью округления. Ошибка была не в данных, а в логике их переноса. Которую из-за паники она пропускала снова и снова, зациклившись на перепроверке самих чисел.
Она исправила её за пять минут. Перезалила файл. Отправила начальнику короткое сообщение с объяснением. Ответ пришёл почти мгновенно: «Принято. Внесено. Спасибо. С наступающим».
Дело было сделано. Дедлайн побеждён. И не через напряжение всех сил, а через… смех. Через абсурд. Через детскую собачку на полях отчёта.
Она откинулась на спинку стула, чувствуя глубочайшее, всепроникающее облегчение. Стресс ушёл, оставив после себя приятную мышечную усталость и тишину в голове.
Ваня, видя, что буря миновала, вернулся к своей лаборатории. Таня встала, подошла к окну. За окном сгущались ранние зимние сумерки, зажигались огни. В её квартире тоже горел свет — тёплый, домашний. Пахло хвоей, бумагой, клеем и покоем.
Она налила два стакана яблочного сока, поставила на стол тарелку с оставшимися пряниками. Подозвала Ваню.
— Ваня, — сказала она, чокаясь с его стаканом. — Ты сегодня спас мой рабочий день. И, возможно, мой рассудок.
— Я? — удивился он.
— Да. Твоя весёлая собачка оказалась гением.
Он сиял. Они сидели за столом, жевали пряники, и Таня чувствовала, как спокойствие, настоящее, глубокое, наполняет её. Не потому что все проблемы решены, а потому что она поняла: мир не рухнет, если в нём появятся цветные фломастеры, картонные лаборатории и детская вера в то, что дедушка может починить всё что угодно. Даже взрослую, запутанную жизнь.
Перед сном, укладывая Вани, она взяла тот самый испорченный лист с графиками и собачкой.
— Можно я это сохраню? — спросила она. — На память о самом нестандартном помощнике.
— Можно, — великодушно разрешил он.
Она положила лист в тот же ящик стола, где лежало его письмо Деду Морозу. Два документа. Один — про веру в чудо. Другой — про то, как чудо детской непосредственности может спасти даже самый безнадёжный взрослый день. И оба были теперь её самыми важными бумагами.
Продолжение следует...
Меня зовут Ольга Усачева, это 11 глава моей новой истории "Успеть до Нового года"
Как купить и прочитать мои книги целиком, не дожидаясь новой главы, смотрите здесь