Луна, полная и желтая, как гнилой зуб, пробивалась сквозь рваные облака, освещая ржавые ворота. «Городской зоологический парк. Основан в 1961 г.» – табличка едва читалась под слоем мха и копоти.
– Ты уверен, Сем? – Лера переминалась с ноги на ногу, обнимая себя за плечи. – Мне не по себе.
– Что, струсила? – Семен блеснул фонариком ей в лицо. – Мы же договорились. Последнее приключение перед разъездом. Макс через неделю в Питер, я в армию. Нужен адреналин!
Макс, молчаливый и мощный, как молодой бык, уже перелезал через покосившуюся решетку. Железо злобно скрипело под его весом.
– Кто последний, тот трус и мокрица, – бросил он через плечо.
Лера, не желая отставать, полезла следом. Колючая проволока, некогда венчавшая ограду, давно сгнила и обвисла, но один острый зубец всё же впился ей в куртку. Семен помог освободиться.
– Видишь, ты уже в деле, – усмехнулся он.
Внутри царил иной мир. Молчание было не просто отсутствием звука, а густой, вязкой субстанцией, в которой увязали их шаги. Воздух пах сырой землей, ржавчиной и чем-то сладковато-гнилостным. Тропинки заросли буйным бурьяном, из которого, как кости древних ящеров, торчали скелеты аттракционов и информационные стенки.
– Куда идем? – прошептала Лера.
– К павильону хищников, – так же тихо ответил Семен, сверкая глазами. – Говорят, там самое жуткое.
Они двинулись вглубь, раздвигая перед собой заросли крапивы и лопухов. Луна играла с ними в зловещие прятки, то выхватывая из тьмы облупленную морду каменного медведя у входа в «Дом птиц», то погружая всё в абсолютную черноту.
Неожиданно Макс, шедший первым, замер. Перед ними зияла черная пасть тоннеля, ведущего в здание. Табличка «Павильон «Мир кошек» висела на одной петле. Из темноты тянуло ледяным, затхлым дыханием.
– Что-то не так, – пробормотал Макс, впервые за вечер звуча неуверенно. – Там… пахнет.
Все принюхались. Сладковато-гнилостный запах здесь был гораздо сильнее, и в нем явственно читалась нота разложения, перемешанная с резким, звериным амбре.
– Ну, мы же за этим и пришли, – Семен сделал шаг вперед, но его фонарик дрогнул.
– Сем, может, правда, не надо? – Лера ухватилась за его рукав. Ее собственный фонарь выхватил с земли рядом с входом огромный, странный след. Он был нечетким, но отдаленно напоминал отпечаток крупной кошки, вот только в центре, где должны быть подушечки, земля была продавлена глубоко, будто туда вбили кол.
– Медведя, наверное, раньше тут держали, – неуверенно предположил Семен, но уже без прежней бравады.
Макс молча взял увесистую железную палку, валявшуюся рядом. Они вошли.
Лучи фонарей метались по огромному залу. По обе стороны тянулись бесконечные ряды клеток. Ржавые прутья, сломанные замки. На полу – груды тряпья, обломков, и везде, везде – высохшие, серые клубы шерсти, сброшенной когда-то давно животными. Но тишина была мертвой. Слишком мертвой.
– Ничего страшного, – громко, для себя, сказал Семен. Его голос гулко отозвался под сводами и затих, поглощенный мраком.
И тогда они услышали звук. Глухой, влажный удар, словно тяжелый мешок мяса упал на бетон. Он донесся из дальнего конца зала, за поворотом, где их фонари не доставали.
– Крыса, – немедленно выдавил Семен. – Огромная крыса.
Но Лера уже пятилась к выходу. Макс выдвинулся вперед, зажав палку в потной ладони.
– Всё, я ухожу, – прошептала Лера. – Это не приключение. Здесь что-то есть.
Внезапно ее фонарь поймал в клетке справа странный предмет. Что-то белое, ребристое. Она приблизила луч. Это был череп. Не животного. Человеческий. Нижняя челюсть отсутствовала, а на лобной кости зияли три глубокие, аккуратные борозды, словно его царапали титановыми когтями.
Лера вскрикнула и отшатнулась, роняя фонарь. Тот с глухим стуком ударился о пол, стекло треснуло, и свет погас.
– Господи! – зашипел Семен, направляя свой луч на нее. – Успокойся! Брошенный зоопарк, бомжи… что тут удивительного?
Но его голос снова прервался. На этот раз звук был другим. Скребущим. Металл по бетону. Длинным, медленным, как нож по точилу. Он шел сверху.
Все трое задрали головы. Над клетками шла узкая техническая галерея для смотрителей, скрытая в тенях.
– Кто здесь? – крикнул Макс, и в его голосе зазвучала откровенная угроза. – Выходи! Шутки плохи!
Скребущий звук прекратился. Воцарилась тишина, еще более густая, чем прежде. И в этой тишине они услышали дыхание. Низкое, хриплое, с мокрым присвистом на вдохе. Оно было прямо над ними, в темноте галереи.
Инстинкт, древний и неумолимый, крикнул в них одновременно: «Беги!»
Они рванулись к выходу, сбиваясь в кучу. Лучи фонарей прыгали по стенам, слепя друг друга. Лера, бежавшая последней, споткнулась о что-то мягкое и упала. Она вскрикнула, и когда свет Семена упал на нее, все увидели, во что она вцепилась рукой. Это была полуразложившаяся туша какого-то крупного животного, возможно, собаки. Бок был вспорот одним страшным, чистым ударом, обнажая ребра.
Из темноты над галереей сорвался звук. Не рык. Не рев. Что-то среднее между шипением огромного удава и щелканьем кастаньет. Быстро, часто, лихорадочно.
И оно двинулось.
Они услышали, как что-то тяжелое, очень тяжелое, упало с галереи в дальнем конце зала. Удар сотряс пол. Затем – стремительные, мягкие шаги. Не бег, а скорее скольжение, прерываемое короткими касаниями с полом.
– Бежим! – заорал Макс, хватая Леру за руку и поднимая ее.
Они вывалились из павильона в холодную лунную ночь. Но облегчения не наступило. Звук преследования не умолк. Оно вышло за ними. И было быстрым. Невероятно быстрым.
Они неслись по заросшей центральной аллее, назад к воротам. Задыхаясь, Лера оглянулась. В пятне света от своего фонаря, бьющего дрожащим лучом куда-то вбок, она увидела ТО.
Это не был зверь в привычном понимании. Очертаниями оно напоминало нечто среднее между пумой и гиеной, но размером с крупного медведя. Шкура, вернее, то, что ее заменяло, была грязно-серого цвета, лишенная шерсти, покрытая буграми рубцовой ткани и участками чего-то, похожего на хитиновые пластины. Лапы – длинные, с уродливо вывернутыми суставами, заканчивались не когтями, а изогнутыми, серповидными крючьями из того же темного, будто отполированного костью материала. И пасть. Огромная, растянутая в постоянной беззвучной гримасе, полная зубов разной длины и формы, среди которых выделялись два длинных, тонких клыка на нижней челюсти, торчавших далеко за пределы верхней губы.
Но самое ужасное были глаза. Два огромных, совершенно черных, бездонных глаза, которые не отражали света. Они просто впитывали его, как черные дыры, и смотрели прямо на нее с холодным, неживым любопытством.
– Не оглядывайся! Беги! – закричал Семен, но было поздно.
Тварь сделала прыжок. Не вперед, а вбок, в кусты, и исчезла из поля зрения. Только треск ломаемых веток выдавал ее движение.
– Она пытается отрезать нас! – понял Макс. – К воротам не пробраться! К «Львиному двору»! Там высокий забор!
Они свернули на одну из боковых дорожек. Сердца колотились, выпрыгивая из груди, легкие горели огнем. Сзади, слева, справа – всюду слышался стремительный, неуловимый шелест.
«Львиный двор» представлял собой открытый вольер, окруженный рвом и высоким бетонным забором с гладкими стенами. Единственный вход для посетителей вел через небольшой мостик над рвом, перекрытый аварийной решеткой. Решетка была сломана и отогнута.
– Туда! – указал Макс.
Они влетели на мостик. Макс, будучи последним, схватил отогнутую решетку и с диким усилием, на которое был способен только он в приступе адреналина, попытался вернуть ее на место. Металл скрипел, но поддавался.
Тварь появилась на краю рва. Она остановилась, ее черные глаза медленно обвели их, будто оценивая. Затем она сделала шаг назад, присела на корточки, и ее мускулистый круп задрожал.
– Она прыгнет! – успела крикнуть Лера.
Тварь взлетела в воздух с невероятной, противоестественной легкостью. Ее вытянутое тело на мгновение заслонило луну. Макс, с рыком выбивая последние силы, дотянул решетку до щелчка старого, ржавого замка как раз в тот момент, когда существо обрушилось на ограждение с другой стороны.
Удар был страшен. Весь мостик содрогнулся. Прутья решетки, толщиной в большой палец, прогнулись внутрь, но выдержали. Два серповидных крюка просунулись в щель между прутьями и с диким визгом скользнули по металлу, высекая снопы искр. Тварь отпрянула, издав тот самый щелкающе-шипящий звук, теперь полный ярости. Она принялась метаться перед мостиком, ударяя крючьями по прутьям, пытаясь найти слабое место.
– Она не пройдет! – облегченно выдохнул Семен, падая на колени. – Мы в безопасности.
– Ненадолго, – мрачно сказал Макс, указывая фонарем вниз, в ров. – Смотри.
Ров, сухой и заваленный мусором, был не так глубок, как казалось сверху. А гладкие стены вольера… не были гладкими. Взглянув при свете, они увидели сеть мелких трещин, сколов, выступающих арматурных прутьев. И тварь это уже заметила. Она перестала биться в решетку и скользнула в ров.
– Она полезет по стене, – прошептала Лера с ужасом. – Она выберется.
– А мы – нет, – понял Семен. Они были в ловушке. Мостик вел только к небольшой смотровой площадке, огороженной со всех сторон. Выход был один – назад, через эту же решетку, прямо в пасть чудовищу.
Существо внизу начало свой подъем. Оно двигалось с ужасающей ловкостью, вонзая крючья в трещины и используя мускулистые лапы, чтобы отталкиваться. Оно было уже на трети высоты.
– План, – скрипуче сказал Макс. Его лицо в лунном свете было похоже на каменную маску. – Я открою решетку и побегу вправо, вдоль рва. Я – самый большой, я его отвлеку. Вы – налево, к административным зданиям. Там окна, двери. Шанс есть.
– Нет! – Лера вцепилась в его куртку. – Мы не оставим тебя!
– Иначе умрем все! – рявкнул Макс, срывая ее хватку. Он посмотрел на Семена. – Ведешь ее. Обещай.
Семен, бледный как смерть, кивнул.
Макс глубоко вдохнул, взял свою железную палку. Его пальцы нащупали скобу замка.
– По моей команде… Сейчас!
Он рванул решетку на себя. Скрип заставил тварь на стене замереть и повернуть свою черную, безликую морду.
– ЭЙ, ТВАРЬ! ЗДЕСЬ! – заревел Макс во всю мощь своих легких и, выскочив на дорожку, бросился направо, громко топая и ломая ветки.
Тварь, не раздумывая, сорвалась со стены и ринулась за ним. Ее гибкое тело слилось с тенью.
– Беги! – крикнул Семен Лере и потянул ее за собой в противоположную сторону.
Они бежали, не разбирая дороги, спотыкаясь о корни и камни. Сзади, оттуда, куда умчался Макс, донесся короткий, яростный крик, звук удара, затем – влажный хруст и наступившая тишина. Лера задохнулась от рыдания, но бежала, бежала, подгоняемая ужасом.
Административный корпус был одноэтажным, с разбитыми окнами. Семен влетел внутрь первым, осветил помещение: разгромленный коридор, пустые кабинеты.
– Сюда! – Он втащил Леру в первый же кабинет и завалил дверь обломком шкафа.
Они сидели, прижавшись друг к другу в углу, стараясь дышать тише. Снаружи царила тишина. Минута. Две. Пять.
– Может, оно ушло? – прошептала Лера, и в ее голосе мелькнула надежда.
В ответ с крыши прямо над ними раздался мягкий стук. Шаг. Еще шаг. Что-то тяжелое переползало по кровле, выбирая место.
Семен посмотрел на потолок, потом на Леру. В его глазах что-то надломилось. Жажда жизни, дикая и эгоистичная, затмила все.
– Слушай, – его шепот стал едва слышным. – Оно охотится на звук. На двоих мы шумные. Я… я открою дверь и побегу к выходу. Оно бросится за мной. А ты… сиди тихо. Совсем тихо. И когда все стихнет… выползай и беги.
– Сем, нет…
– Это единственный шанс! Для тебя! – в его голосе прозвучала истерика. Он не ждал ответа. Одним рывком он отшвырнул баррикаду от двери, распахнул ее и с криком «УБЬЯЯЯЯЮ!» бросился вон из здания.
Лера замерла, вжавшись в стену, зажмурив глаза. Снаружи раздался топот, затем – тот самый щелкающий звук прямо над головой, срыв черепицы, тяжелый удар на землю за окном и быстро удаляющиеся шаги преследования.
Наступила тишина.
Она длилась бесконечно. Лера не двигалась, боясь пошевелить даже веком. Она слышала, как по стеклу за окном что-то капает. Медленно, размеренно. Кап… кап… кап…
Потом звуки вернулись. Мягкие шаги. Они приближались к зданию. Вошли в коридор. Замерли у порога кабинета.
Лера перестала дышать. В горле встал ком.
Шаги вошли в комнату. Они были тихими, осторожными, будто что-то обнюхивало. Пахло теперь сильно – медом, разложением и железом. Запах крови.
Шаги остановились в метре от нее. Она чувствовала исходящее от существа тепло. Слышала его хриплое, влажное дыхание.
Оно знало, что она здесь.
Лера медленно открыла глаза.
Черные, бездонные пустоты смотрели прямо на нее с расстояния вытянутой руки. Тварь стояла на пороге, склонив голову набок, изучая ее. Ее пасть была слегка приоткрыта, и по длинным нижним клыкам стекала темная, почти черная в полумгле жидкость. Капля упала на пол. Кап.
Они смотрели друг на друга. И в этот момент Лера поняла самую страшную вещь. Это не была слепая агрессия зверя. Это был интеллект. Холодный, чуждый, но интеллект. Оно оценивало. И оно играло.
Тварь медленно повернулась и вышла из кабинета. Ее шаги затихли в коридоре. Она ушла.
Лера не двигалась еще час. Потом, когда первые лучи солнца стали пробиваться сквозь разбитые окна, окрашивая мир в серые, безрадостные тона, она выползла из своего укрытия.
Она не пошла к воротам. Она пошла туда, куда умчался Семен. И нашла его. Вернее, то, что от него осталось. Это было недалеко от административного корпуса, в зарослях сирени. Метров через пятьдесят она нашла и Макса. Оба были убиты с одинаковой, хирургической точностью.
Когда полиция, вызванная шокированными садовниками с соседних участков, нашла Леру, сидящую у ворот, она была в состоянии глубокого шока. Ее рассказ был бессвязным: «Зверь… не зверь… глаза… оно играло…»
В зоопарк нагрянул целый отряд. Они обыскали каждый угол. Никакого чудовища не нашли. Нашли старые кости животных, тот самый человеческий череп (позже опознали как пропавшего два года назад бомжа), следы борьбы и странные, глубокие царапины на металле и бетоне, которые не смог идентифицировать ни один эксперт.
Официальная версия: на друзей напала стая бродячих собак, возможно, одичавших и гибридизированных с волками. Лера, пережившая страшную психологическую травму, очевидно, дополнила реальность больным воображением. Ее отправили к психиатру.
Зоопарк окончательно замуровали высоким бетонным забором.
Но по ночам сторожа соседней больницы иногда видят в бинокль, как что-то большое и темное, лишенное четких очертаний, бесшумно перемещается среди руин. А однажды утром у самого бетонного забора нашли остатки огромной дворовой собаки, вспоротые одним чистым ударом.
И говорят, если ночь тихая и безлунная, можно услышать из-за стены тихий, щелкающий звук. Будто кто-то точит о камень свои длинные, серповидные когти. И ждет.
Любите страшные истории? Подписывайтесь на канал, ставьте палец вверх и пишите комментарии! Отличного Вам дня!