Лето 1978 года.
В одном из домов большого села под Саратовом жила Мария Семёновна, восьмидесятилетняя вдова, последняя из рода местных мастеров, когда-то известных по всей округе умением расписывать прялки и деревянную посуду. Ее дети давно разъехались по городам, муж погиб на фронте еще во время Великой Отечественной войны, и теперь она коротала дни в одиночестве, если не считать соседской девочки Гали, которая приходила помогать по хозяйству.
В тот день Мария Семёновна сидела у стола и разглядывала старую шкатулку. В ней лежали засохшие краски и кисточки с поредевшим ворсом, там же были и старые мятые бумаги с рецептами красок, составленными еще по молодости. Руки уже не слушались как прежде, зрение подводило, но душа просила взять кисть и что-то раскрасить.
Вдруг скрипнула калитка и Мария Семёновна вздрогнула и досадливо поморщилась - не время было для гостей, пока она сидела здесь, ударившись в воспоминания. В сенях послышались шаги и раздался знакомый голос:
- Марья Семёновна, дома?
В дом вошел Дмитрий Ильич, сосед и председатель колхоза, крепкий мужчина лет пятидесяти, а за ним робко выглядывал худощавый подросток.
- Простите, что без предупреждения, - начал Дмитрий Ильич, снимая шапку. - Это Сережа, он приехал из Ленинграда. Племянник моей Зины. Вот, прислали к нам на перевоспитание на каникулы.
Марья Семёновна пригляделась к мальчику. Лет пятнадцать ему на вид, щупленький какой-то, но в глазах его читалось озорство.
- А чего натворил, что аж к нам на перевоспитание?
- Учился плохо, с компанией нехорошей связался, - вздохнул Дмитрий Ильич.
- Так от меня чего требуется? Ко мне зачем пожаловали?
- А вот, решил ему деревенскую жизнь показать, как люди живут. Как женщина в свои восемьдесят лет сама огород полет, да воду носит. Поможем, Сережа, бабушке? - спросил он мальчонку.
Сергей молча кивнул, не глядя на старуху. Ему не очень-то хотелось, но дядьку он побаивался и ослушаться не мог.
Вот так с подачки председателя три дня он приходил и нехотя таскал воду, учился колоть дрова, это ему показывал дядя, собирал яблоки, выбивал половик, а за это его Мария Семеновна угощала пирожками, специально для него испеченные, чтобы побаловать, да отблагодарить.
Всё изменилось в одно летнее утро. Марья Семеновна попросила мальчонку подсобить и достать ей с верхней полки шкатулку с нитками, он потянулся и задел рукой шкатулку, что была на полке ниже. Она упала, и содержимое её рассыпалось по полу. Мальчик бросился собирать тюбики и кисточки, и его взгляд упал на листки с рецептами красок. Там, рядом с текстом были нарисованы удивительные узоры: птицы с жар-перьями, диковинные цветы, переплетённые в гирлянды.
- Это кто же так красиво рисовал? - удивленно присвистнул он.
- Это копии. А оригинальные рисунки у моего сына. Мой отец рисовал красиво, был замечательным узорником, у меня получалось лишь копии делать.
- Если это копии, то какой же прекрасный, должно быть, оригинал! - восхищенно произнёс Сергей, продолжая разглядывать листки.
- А ты разбираешься в этом? - в голосе Марии Семёновны послышалась лёгкая насмешка.
Сергей покраснел.
- Я в художественную школу ходил. Потом бросил, потому что учитель по рисованию всё твердил, что у меня не получается.
Мария Семёновна внимательно посмотрела на него.
- Давай-ка сюда свою руку. Дай поглядеть.
Мальчик нехотя протянул руку. Старуха, к его удивлению, внимательно изучила не ладонь, а пальцы.
- Художнику вострый глаз нужен да терпение. И душа, которая болит, если задумка не получается. У тебя пальцы чуткие, это видно. А насчёт души твоей не знаю, сказать ничего не могу. Терпения уж точно нет. Но ничего, в деревне, может, появится.
С этого дня между ними возникло странное взаимопонимание. Сергей стал больше времени проводить в главной комнате, иногда спрашивая про деревенскую жизнь, про старые обычаи. А Мария Семёновна, в свою очередь, расспрашивала про Ленинград, про музеи, про которые она только слышала.
Как-то раз Мария Семёновна попросила Сергея сходить на чердак и принести старый сундук. Мальчик с трудом спустил его вниз и увидел, что внутри лежали завёрнутые в холст доски, листы, и странные инструменты.
- Это мои старые инструменты, - тихо сказала Мария Семёновна. - После войны не до того было, восстанавливаться надо было, работать. А потом и руки стали дрожать, да и некому рисовать уж было.
Она развернула одну из досок. На ней был нарисован зимний лес, такой живой, что казалось, вот-вот послышится хруст снега под ногами. Сергей замер.
- Вот, - сказала старушка, положив ему на ладонь сухую, почти рассыпавшуюся кисть. - А краски я ещё могу сделать, рецепты знаю из природных материалов. Хочешь научиться?
Сергей хотел сказать "нет", что это всё ерунда, что ему нужно готовиться к возвращению в город, и что он там купит настоящие краски, но посмотрел на доску, на Марию Семеновну, в глазах которой вдруг вспыхнул давно забытый огонёк, и кивнул.
Уроки начались на следующий день. Мария Семёновна показала, как растирать краски на круглом камне, как смешивать их с яичным желтком, как натягивать холст на подрамник. Сергею было непривычно и сложно, краски ложились не так, как акварель или гуашь, к которым он привык. Но было в этом процессе что-то магическое - создавать цвет из того, что под ногами и руками, из того, что дарит природа.
Постепенно о странном союзе старухи и городского мальчика узнала вся деревня. Сначала приходила соседская девочка Галя, приносила молоко и замирала, наблюдая за работой. Потом заглянул Дмитрий Ильич, председатель, и долго молча смотрел, как Сергей выводит на доске причудливый узор.
- Способный парень, - сказал он потом Марии Семёновне, сидя с ней за чаем. - Совсем другим стал, улыбаться начал. Раньше с неохотой к вам во двор шел, а теперь от вас его в дом не загонешь.
- Парень способный, это правда. Только вот в нужное русло его надо направлять.
А спустя недели две пришла и жена председателя, принеся конфеты, что купила в городе.
- За Сережу спасибо, Мария Семёновна, - сказала она, усаживаясь за стол. - С сестрой в переговорном пункте по телефону говорила, и Сережу с собой брала, так он не особо и домой рвется. А я к вам, собственно, по делу. У нас в клубе ко дню Знаний праздник будет. Раньше плакаты из райцентра привозили, а тут я думаю - может, вы нам поможете? Стены бы расписать, чтобы красиво было. Вернее, большие фанерные листы.
Мария Семёновна покачала головой:
- Куда уж мне, Зина? Уж глаза не те,и руки тоже.
- Так у вас вон какой подмастерье есть.
Сергей, услышав этот разговор, замер. Ему, ученику художественной школы, который не справился с простым рисунком, как сказал преподаватель, предлагают расписать фанеру на стенах в клубе?
- Вы думаете, я сумею? - спросил он, когда пожилая женщина согласилась.
- Ну конечно, Сережа, - подмигнула ему Мария Семеновна. - А я подскажу тебе что и как.
Так и было решено. Дмитрий Ильич выделил материалы и Мария Семеновна с мальчонкой приступили к работе и даже приобщили к этому делу Галочку.
Работали каждый день. Галя растирала краски, Сергей рисовал большие детали рисунка, а Дарья Семёновна, превозмогая дрожь в руках, выводила тончайшие узоры и орнаменты, как делала это в молодости. В эти часы в клубе стояла удивительная, творческая тишина, нарушаемая только деловыми репликами: "Синий добавить", "Тень положить", "А здесь, пожалуй, птицу посадим".
Перед праздником люди были восхищены стеной в клубе.
Там, на трёх больших листах фанеры, расцвела осенняя сказка. Узнаваемые дома, лица детей, величественные сосны на заднем плане. И всё это было обрамлено диковинными узорами, которые, казалось, светились изнутри.
Когда Дмитрий Ильич пригласил авторов росписи на сцену, в зале воцарилась тишина. Мария Семёновна, опираясь на руку Сергея, вышла вперёд. Рядом с ними робко стояла Галя.
- Вот они, наши художники, - сказал председатель, и зал взорвался аплодисментами.
А после к Сергею подошла местная молодежь. Ребята, которые сначала смотрели на него с недоверием, теперь хлопали по плечу, расспрашивали про город, приглашали погулять. А девочки, в том числе и Галя, смотрели на него с новым, заинтересованным уважением.
Поздно вечером, возвращаясь домой к дяде, Сергей нёс собой чемоданчик с красками, которые Мария Семеновна дала ему с собой перед отъездом. Но утром, перед тем, как уехать на станцию, он вошел в её дом, обнял, и произнес:
- Спасибо, бабушка.
- И тебе спасибо, внучек, - ответила старушка. - Оживил ты меня, сил дал. Показал, что не зря я всё это хранила. И помни, что талант не в технике, а в умении увидеть душу рисунка. А ты её увидел.
В следующем году весной в деревню пришла бандероль. В ней были краски фабричные, кисти и письмо. Сергей писал, что поступил в художественное училище. И что его дипломной работой в подготовительном классе стала композиция "Осенняя сказка в деревне", которую он постарался воспроизвести на холсте.. И в конце он написал: "Спасибо, что в меня поверили."
Мария Семёновна положила фотографию в старую шкатулку рядом с рецептами красок. На улице пахло цветами, веселилась ребятня, но в её доме, в её сердце, и в сердце одного городского мальчика теперь навсегда жила добрая, тёплая, деревенская осенняя сказка.
Спасибо за прочтение.