Я поставила чашку на сушилку и вытерла руки о полотенце. Фарфор был холодным — как всегда после мытья. Я любила этот момент: когда на кухне порядок, когда всё на своих местах. Это успокаивало.
— Мне нужно тебе кое-что сказать, — голос мужа прозвучал тихо, почти шёпотом.
Я обернулась. Он стоял в дверном проёме, мял в руках ворот пиджака. Я сразу поняла — что-то случилось. Что-то плохое.
— Дачу… я продал дачу.
Слова повисли в воздухе. Я смотрела на него и не могла понять, правильно ли расслышала.
— Что?
— Долги. Мне нужно было закрыть долги. Я думал, так будет лучше…
Так будет лучше. Для кого?
Я открыла рот, но не успела ничего сказать. В коридоре раздался стук трости — отец мужа. Он вошёл первым, за ним сестра с натянутой полуулыбкой.
— Что здесь происходит? — отец медленно опустился на стул, постукивая тростью по полу. — Я слышал крики.
— Никто не кричал, — я взяла со стола ложку и положила её в ящик. Руки дрожали, но я старалась держать их под контролем.
— Марина хочет скандал устроить, — сестра поставила чайник и принялась размешивать сахар в чашке. Долго. Слишком долго. — Мы привыкли к порядку, Марина. Не руши всё.
Я посмотрела на мужа. Он молчал, опустив глаза.
Сколько дней я терпела? Сколько раз проглатывала слова? Я считала. Всегда считала.
— Я пойду разбираться, — я сказала это ровно, почти без эмоций. Шипящие звуки резали воздух.
— Ты же мать, — отец поднял на меня глаза. — Как же так? Пенсия… Что люди скажут?
Я развернулась и вышла из кухни. За спиной слышала их голоса, но не слушала. В коридоре столкнулась с младшим — он сидел на полу с конструктором и поднял на меня встревоженные глаза.
— Мама, почему грустная?
Я присела рядом, погладила его по голове.
— Всё хорошо. Играй.
Он протянул мне пластмассовую машинку.
— На, возьми.
Я взяла игрушку, сжала в ладони. Тёплая. Я поцеловала его в макушку и пошла в спальню.
Документы лежали в нижнем ящике комода. Я достала папку, села на кровать. Простыня была плотной, холодной под ладонью. Я начала перелистывать бумаги — договоры, акты, старые квитанции.
Должно быть что-то. Что-то, что поможет.
Страховка. Старый акт о собственности. Я отложила эти листы в сторону. Взяла паспорт, положила в карман джинсов. Потом достала с антресоли чемодан и поставила его на кровать.
В коридоре послышался плач. Младший.
— Мама?
Я замерла. Сердце сжалось, но я не встала. Не сейчас. Сначала нужно всё сделать правильно.
Счёт. Дни. Документы — они не соврут.
Телефон завибрировал. Муж. Я не ответила. Открыла шкаф, достала несколько вещей, сложила в чемодан. Руки двигались автоматически.
В зеркале на туалетном столике я увидела своё отражение. Усталое лицо. Но глаза — решительные.
Я закрыла чемодан на замок. Звук щелчка показался очень громким.
За дверью снова послышались шаги. Младший толкнул дверь и заглянул внутрь.
— Мама, ты придёшь?
Я подошла к нему, присела на корточки.
— Приду. Немного позже.
Он обнял меня за шею. Я прижала его к себе, вдохнула запах детского шампуня. Потом отпустила и вернулась к документам.
Когда я вернулась на кухню, там уже сидели все. Отец, сестра, муж. Старшая дочь стояла у окна, скрестив руки на груди.
— Опять ты начинаешь, — она бросила это через плечо, не оборачиваясь.
Я положила папку на стол.
— Я иду в ЗАГС. К юристу.
Отец застыл с чашкой в руке.
— Ты не можешь так.
— Могу.
— Мы тебя просим, — он поставил чашку, постучал тростью. — Ради чести фамилии. Ради детей.
Сестра вздохнула, продолжая размешивать чай.
— Подумай о детях. О людях. Что скажут соседи?
Старшая развернулась.
— Ты опять всё портишь!
Я посмотрела на неё. Потом на отца. На сестру. На мужа, который сидел, уткнувшись взглядом в стол.
Сколько раз я была мостом? Сколько раз держала всех вместе?
Я подошла к старому шкафу в углу кухни. Там хранились семейные фотографии, альбомы, старые письма. Я достала ключ из кармана и вставила его в замок.
Щелчок.
— Хватит, — я сказала тихо. — Я поставлю замок.
Сестра замерла с ложкой в руке. Отец открыл рот, но ничего не сказал. Старшая фыркнула и вышла из кухни, хлопнув дверью.
Муж поднял на меня глаза.
— Марина…
Я повернулась и вышла. Ключ от шкафа остался у меня в руке. Холодный металл впивался в ладонь.
Родительское собрание было в четверг. Я пришла за пятнадцать минут до начала, села в последнем ряду. Старшая сидела с подругой в углу, не смотрела в мою сторону.
Директор говорил о дисциплине, об успеваемости. Я держала на коленях школьную сумку дочери — она забыла её дома, и я решила привезти.
— У нас в классе сложная ситуация, — одна из мам подняла руку. — Дети обсуждают… семейные проблемы других детей.
Я почувствовала, как несколько взглядов повернулись в мою сторону. Старшая сжалась на стуле.
— Моя мама хотела уйти, — она сказала это громко, вызывающе. — Но это её дело.
Шёпот прокатился по залу. Я сжала ручку сумки.
Они обсуждают. Конечно, обсуждают.
— Мы должны думать о детях, — директор строго посмотрел на меня. — Семья — это важно.
Я встала, взяла сумку и вышла. В коридоре было пусто. Я прислонилась к стене, закрыла глаза.
— Простите, — чей-то голос рядом.
Я открыла глаза. Одна из мам, невысокая женщина с добрым лицом.
— Я знаю юриста. Если понадобится — дам номер.
Она протянула мне визитку. Я взяла её, сжала в руке.
— Спасибо.
Она кивнула и ушла. Я посмотрела на визитку. Телефон. Имя. Я сунула карточку в карман.
Есть ресурсы. Есть выход.
Я ушла ночью. Чемодан был тяжёлым, лямка врезалась в плечо. Я спустилась по лестнице, держась за холодные металлические перила.
У подъезда стояли отец и сестра. Как они узнали — не знаю. Муж был там же, в стороне, молчаливый.
— Подумай о пенсии! — отец схватился за трость. — Ты не можешь!
Младший выбежал из квартиры, босиком, в пижаме. Он схватился за мою ногу, заплакал.
— Мама, не уходи!
Я опустила чемодан, присела, взяла его на руки. Прижала к себе. Он был тёплым, дрожащим.
— Я приду. Обещаю.
Старшая стояла на верхней ступеньке.
— Ты бросаешь нас!
Я посмотрела на неё. Потом на отца. На сестру. На мужа.
— Вернись, пожалуйста, — муж сделал шаг вперёд.
Я поставила младшего на пол, взяла чемодан.
— Я не могу больше быть мостом. Я ухожу.
Я шагнула вперёд. Потом ещё один шаг. Дверь подъезда закрылась за мной с тихим щелчком.
Эхо моих шагов отдавалось в пустом дворе. Сердце билось высоко, в горле. Руки дрожали, но я не остановилась.
Квартира была маленькой. Однокомнатная, на окраине. Я поставила чемодан у двери, включила свет.
Тишина. Никаких голосов. Никаких требований.
Я разложила вещи в шкафу. Поставила чайник. Села на диван.
Телефон зазвонил. Муж. Потом отец. Потом сестра. Я выключила звук и положила телефон экраном вниз.
На столе лежала коробка с фотографиями. Я достала старый замочек, который нашла в ящике, и закрыла коробку на ключ.
Замок на их ожиданиях.
Я легла на диван, натянула одеяло. Ночь была долгой. Я просыпалась несколько раз, сердце билось часто, дыхание сбивалось.
Но утром стало легче.
Письмо от юриста пришло через три дня. Он написал, что есть несколько путей. Можно попытаться сохранить часть выплат. Можно оспорить продажу дачи, если были нарушения.
Я записалась на консультацию.
В дверь постучали. Я открыла — соседка, молодая женщина с пакетом в руках.
— Принесла пирог. Если что — я рядом. Кофе, разговор…
Я взяла пакет.
— Спасибо.
Она улыбнулась и ушла. Запах свежей выпечки наполнил квартиру.
Я поставила пирог на стол, налила себе чай. Села у окна.
Есть поддержка. Я не одна.
Старшая пришла через неделю. Постучала резко, три раза.
Я открыла дверь. Она стояла с пакетом хлеба в руках, смотрела в пол.
— Принесла хлеб.
Я отступила, пропуская её внутрь. Она прошла, поставила пакет на стол.
— Ты не можешь просто уйти, — она сказала это тихо, но с вызовом.
Я села напротив.
— Я ушла не чтобы наказать. Я ушла чтобы дышать.
Она скрестила руки на груди.
— А мы?
— У нас будут правила. Встречи. Помощь. Но на новых условиях.
Она молчала. Потом кивнула.
— Хлеб… Тогда… я приду в субботу.
Я проводила её до двери. Она обернулась на пороге.
— Мама…
— Да?
— Ничего.
Дверь закрылась. Я прислонилась к ней спиной, выдохнула.
Это начало. Новое начало.
Утро было тихим. Я встала рано, сварила кофе. Пошла в магазин за хлебом. Прохожий кивнул мне у входа.
— Доброе утро.
— Доброе, — я улыбнулась.
Дома я разложила вещи в шкафу. Полила цветок на подоконнике. Открыла окно — свежий воздух ворвался в комнату.
Вечером пришло письмо от мужа. Длинное, с оправданиями и попытками вернуть меня. Я прочитала его один раз, сложила и положила в коробку с фотографиями. Закрыла на замок.
Ключ я спрятала в ящик стола.
Я села у окна с чашкой чая. За окном зажигались фонари. Город жил своей жизнью.
Лучше мало, но по-честному.
Плечи расслабились. Дыхание стало ровным. Я поставила чашку на стол и посмотрела на свою квартиру.
Маленькая. Простая. Моя.
Я поставила замок на их ожиданиях и открыла дверь для себя.
А вы бы смогли начать всё заново, даже если близкие против?
Поделитесь в комментариях, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк, если было интересно.