— Коля, скажи жене, пусть карточку достает! — голос Юлии Егоровны раздался из кухни, едва Наташа переступила порог квартиры.
Наташа замерла, держа в руках сумку с ноутбуком. День выдался тяжелый — срыв поставки, скандал с водителями, отчеты до ночи. Хотелось просто добраться до дивана и не думать ни о чем.
— Какую карточку? — она сняла куртку и прошла в кухню.
Свекровь сидела за столом, перед ней лежал блокнот, исписанный ее крупным размашистым почерком. Коля устроился у окна, уткнувшись в телефон. Даже не поднял глаза.
— Банковскую, конечно! — Юлия Егоровна отложила ручку и выпрямилась. — Наташа, давай свою карточку, будем новогодний банкет в ресторане заказывать. По-человечески, а не в этих четырех стенах, как нищие.
Наташа медленно опустила сумку на пол.
— То есть как это — будем встречать?
— Так и будем. Я уже всем позвонила, — свекровь постучала пальцем по блокноту. — Виктор с семьей приедут, мои подруги согласились, соседки тоже. Восемнадцать человек наберется. В самый раз для хорошего стола.
— Юлия Егоровна, — Наташа сделала глубокий вдох, чувствуя, как усталость превращается в напряжение. — Вы со мной даже не посоветовались.
— А зачем советоваться? — свекровь махнула рукой. — Ты же начальница, у тебя зарплата приличная. Нам с Колей такие деньги и не снились. Так что давай карточку, я завтра с утра в ресторан схожу, предзаказ сделаю.
Коля наконец-то оторвался от телефона.
— Мам, может, правда сначала обсудить надо было?
— Что тут обсуждать? — Юлия Егоровна повысила голос. — Тридцать лет я в этой квартире живу, тридцать лет каждый праздник дома сижу! Хочу один раз в жизни в людях посидеть, с друзьями, в приличном месте. Или мне даже этого нельзя?
Наташа почувствовала, как сжимаются кулаки. Она прекрасно знала этот прием — свекровь всегда умела выставить себя жертвой.
— Дело не в том, можно или нельзя, — она старалась говорить спокойно. — Просто это дорого. Восемнадцать человек в ресторане...
— Ты что, жадничаешь? — Юлия Егоровна вскочила со стула. — Я тебя в свой дом пустила, пять лет живешь у меня на всем готовом! И не можешь один раз денег дать?
— Я плачу за коммунальные услуги, — Наташа сжала губы. — Каждый месяц. Продукты покупаю на свои. Где тут "на всем готовом"?
— Да ты посмотри на нее! — свекровь развернулась к Коле. — Слышишь, как она со мной разговаривает? Я ей — по-хорошему, а она мне в лицо правду режет!
Коля тяжело вздохнул.
— Наташ, ну не надо так. Мама просто хочет праздник устроить.
— За мой счет, — Наташа подняла руку. — Вот в чем вопрос. За мой счет она хочет праздник устроить.
— Ты зарабатываешь! — Юлия Егоровна снова села, но голос не понизила. — У тебя восемьдесят тысяч в месяц. Что тебе стоит на банкет потратиться?
— У меня свои планы на эти деньги, — Наташа прислонилась к дверному косяку. Ноги гудели после целого дня беготни по складу. — Я коплю.
— На что копишь? — свекровь прищурилась.
— На квартиру. На первоначальный взнос по ипотеке.
Повисла тишина. Коля снова уткнулся в телефон, но Наташа заметила, как дернулась его щека. Юлия Егоровна откинулась на спинку стула.
— То есть ты хочешь съехать от нас? — она говорила медленно, будто пробуя каждое слово на вкус.
— Да, хочу, — Наташа устала врать. — Хочу свое жилье. Чтобы не жить втроем в вашей квартире.
— Втроем! — свекровь вскинула руки. — Она говорит "втроем", как будто я тут лишняя! Эта квартира моя, между прочим. Я ее получила еще когда Коля маленький был. И если кто тут лишний...
— Мам, хватит, — Коля наконец вмешался, но голос звучал неуверенно. — Наташа не это имела в виду.
— А что она имела в виду? — Юлия Егоровна подалась вперед. — Что я ей мешаю? Что я тут не нужна?
Наташа закрыла глаза. Спорить сейчас было бесполезно. Свекровь уже раскрутила себя, и любое слово только подольет масла в огонь.
— Я пойду переоденусь, — она подняла сумку с пола. — Потом поговорим.
— Нечего откладывать! — Юлия Егоровна поднялась. — Давай карточку, и все дела. Ресторан надо бронировать заранее, а то все столики разберут.
— Я не дам карточку, — Наташа развернулась в дверях. — Извините, но я не готова оплачивать банкет на восемнадцать человек.
— Коля! — свекровь повернулась к сыну. — Ты слышишь, что твоя жена говорит? Ты будешь просто сидеть?
Коля поднял глаза. Посмотрел на мать, потом на Наташу. Лицо напряженное, в глазах мольба — только бы не втягивать его в этот конфликт.
— Может, правда дома отметим? — он попытался улыбнуться. — Как обычно. Спокойно, без суеты.
— Как обычно! — голос Юлии Егоровны сорвался на крик. — Сорок лет я "как обычно" живу! Хватит! Хочу один раз нормально праздник провести!
Наташа вышла из кухни и прошла в спальню. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной и выдохнула. В висках стучало. Двадцать третье декабря. До Нового года неделя. И вот так начинается подготовка к празднику.
Она бросила сумку на кровать и опустилась рядом. Достала телефон, открыла банковское приложение. Сто сорок семь тысяч рублей. Шесть месяцев экономии. Шесть месяцев, когда она отказывала себе во всем — не покупала новую одежду, не ходила в кафе, считала каждую копейку. Все для того, чтобы к весне собрать сумму на первоначальный взнос.
И теперь свекровь требует потратить все это на один вечер. На банкет для ее подруг.
За дверью послышались голоса. Юлия Егоровна что-то говорила, голос то повышался, то понижался. Коля отвечал редко, односложно. Наташа знала — сейчас свекровь обрабатывает сына. Объясняет, какая его жена жадная и бессердечная. Как она не ценит все, что для нее сделали.
Наташа легла на кровать, закинув руку за голову. Пять лет она живет в этой квартире. Пять лет пытается найти баланс между собой и свекровью. Иногда получается, иногда нет. Но такого открытого конфликта еще не было.
Дверь приоткрылась. Коля заглянул в комнату.
— Можно?
— Заходи.
Он прошел внутрь, закрыл дверь и сел на край кровати.
— Слушай, я понимаю, что мама перегибает, — он не смотрел на Наташу. — Но она правда мечтает об этом. Всю жизнь экономила, себе ни в чем не позволяла. Теперь хочет один раз красиво отметить.
— За мой счет, — Наташа села. — Коль, ты понимаешь, о каких деньгах речь? Восемнадцать человек в ресторане — это минимум сто пятьдесят тысяч. У меня именно столько и накоплено.
— Но ты же еще заработаешь, — он повернулся к ней. — К весне снова наберешь.
— Это полгода жизни, — Наташа почувствовала, как голос становится жестче. — Полгода, когда я считала каждую копейку. И ты предлагаешь взять и спустить все за один вечер?
— Я предлагаю сделать маме приятное, — Коля вздохнул. — Она же не каждый день такое просит.
Наташа смотрела на мужа. На его усталое лицо, на опущенные плечи, на руки, нервно теребящие край одеяла. Коля всегда был таким — добрым, но слабым. Он никогда не умел противостоять матери. И сейчас ситуация повторялась.
— А если я откажусь? — она спросила тихо.
— Зачем ты отказываешься? — он поднял глаза. — Это же не так много денег для тебя.
— Для меня это все мои накопления!
— Ну преувеличиваешь же, — Коля попытался улыбнуться. — Подумаешь, банкет. Один раз в жизни.
Наташа откинулась на подушку. Бесполезно. Он не слышит ее. Не хочет слышать. Для него проще согласиться с матерью, чем защитить жену.
— Ладно, — она закрыла глаза. — Иди к маме. Скажи, что я подумаю.
— Правда? — в его голосе появилась надежда.
— Иди уже.
Коля вышел, тихо прикрыв дверь. Наташа лежала, глядя в потолок. На душе было пусто и холодно. Она вдруг ясно поняла — муж не на ее стороне. И никогда не будет.
***
Утром двадцать четвертого декабря Наташа проснулась от того, что Коля осторожно вставал с кровати. Он оделся в темноте, стараясь не шуметь, и вышел. Скоро хлопнула входная дверь — ушел на работу.
Наташа потянулась и взглянула на телефон. Семь утра. Можно было еще поспать, но сон пропал. Она встала, накинула халат и вышла из спальни.
На кухне было тихо. Юлия Егоровна обычно вставала позже — ее смена в магазине начиналась в одиннадцать. Наташа включила чайник и достала из холодильника йогурт. Хотелось тишины, хотя бы полчаса для себя.
Но не повезло. Дверь комнаты свекрови открылась, и Юлия Егоровна вышла в коридор. Лицо каменное, губы сжаты.
— Доброе утро, — Наташа попыталась изобразить нейтральный тон.
Свекровь прошла мимо, не ответив. Села за стол, демонстративно отвернувшись к окну. Наташа вздохнула. Значит, так. Игра в молчание.
Она налила себе кипяток, достала пакетик, опустила в кружку. Села напротив свекрови.
— Юлия Егоровна, давайте спокойно поговорим.
Молчание.
— Я понимаю, что вы хотите красиво отметить праздник, — Наташа продолжила. — Но давайте найдем компромисс. Может, пригласим меньше людей? Или отметим дома, но накроем хороший стол?
— Мне не нужны твои компромиссы, — свекровь наконец повернулась. Глаза холодные. — Мне нужно, чтобы ты перестала жадничать.
— Это не жадность, — Наташа сжала кружку. — Это мои деньги, которые я зарабатываю. И я имею право решать, на что их тратить.
— Имеешь право, — Юлия Егоровна кивнула. — Только забываешь одно. Ты живешь в моей квартире. Ешь из моего холодильника. Пользуешься моей техникой.
— За коммунальные услуги плачу я, — Наташа почувствовала, как поднимается раздражение. — За интернет плачу я. Продукты на свои деньги покупаю.
— А квартира чья?
— Ваша, — Наташа выдохнула. — Я и не спорю. Именно поэтому я коплю на свою.
— Чтобы съехать от нас, — свекровь усмехнулась. — Чтобы бросить Колю с матерью.
— Чтобы жить отдельно. Это нормально.
— Нормально, — Юлия Егоровна поднялась. — Значит, нормально бросить семью, а на банкет денег пожалеть — тоже нормально?
Она вышла из кухни, громко хлопнув дверью своей комнаты. Наташа осталась сидеть, глядя в свою кружку. Разговор не получился. Не мог получиться.
Она допила, оделась и уехала на работу. Весь день прошел в хлопотах — проблемы с поставщиками, пересортица на складе, звонки от недовольных клиентов. Но даже в этой суете Наташа постоянно чувствовала напряжение. Вечером придется возвращаться домой, и там снова будет продолжение вчерашнего.
В обеденный перерыв ей позвонил Коля.
— Привет, — голос у него был виноватый. — Как дела?
— Нормально, — Наташа стояла у окна офиса, глядя на серое декабрьское небо. — Работаю.
— Слушай, мама звонила, — он помолчал. — Она очень расстроена.
— Знаю.
— Может, ты все-таки подумаешь? — в его голосе была мольба. — Ну правда, Наташ, один раз. Она так мечтает.
— А я мечтаю о своей квартире, — Наташа прикрыла глаза. — Почему ее мечты важнее моих?
— Да не важнее, — Коля вздохнул. — Просто... она же старая уже. Сколько ей осталось? А квартиру ты всегда успеешь купить.
Наташа сжала телефон. Сколько ей осталось. Классический прием — давить на жалость.
— Твоей маме пятьдесят восемь лет, — она говорила медленно. — Она здорова, работает, прекрасно себя чувствует. Не надо делать из нее старушку при смерти.
— Я не это имел в виду, — он растерялся.
— А что ты имел в виду?
Молчание.
— Коль, я должна работать, — Наташа устало потерла лоб. — Поговорим вечером.
Она отключилась и вернулась к компьютеру. Но сосредоточиться не могла. Муж звонит не для того, чтобы поддержать жену, а чтобы уговорить ее согласиться с матерью. И это больно.
Вечером, когда Наташа вернулась домой, ситуация стала еще хуже. На кухне сидела Тамара Сергеевна — подруга свекрови, соседка с верхнего этажа. Полная женщина лет шестидесяти, с крашеными рыжими волосами и любовью к сплетням.
— О, Наташенька пришла! — она улыбнулась во весь рот. — Юля как раз рассказывала про ваш новогодний банкет. Как здорово вы придумали!
Наташа молча прошла к своей комнате, но свекровь окликнула:
— Наташа, иди сюда, чаю выпей.
Спорить не хотелось. Она вернулась, села за стол. Тамара Сергеевна уже наливала ей из заварника.
— Вот Юля молодец, — подруга болтала без остановки. — Решила в ресторане отметить. Это ж как красиво будет! А вы в каком ресторане заказывать будете?
Юлия Егоровна посмотрела на Наташу. Взгляд выжидающий.
— Еще не решили, — Наташа взяла кружку.
— Как не решили? — Тамара удивилась. — А Юля говорила...
— Юля много чего говорит, — Наташа не выдержала. — Но со мной не советуется.
— Ой, да что вы, милая, — подруга замахала руками. — Юля такая заботливая, она же только о семье думает. Вот и решила всех собрать, праздник устроить. Это ж прекрасно!
— Прекрасно, — Наташа кивнула. — Особенно когда платить-то мне.
Повисла пауза. Тамара Сергеевна растерянно посмотрела на Юлию Егоровну.
— Ну так ты же зарабатываешь хорошо, — свекровь заговорила спокойно, но в голосе слышалась сталь. — Что тебе стоит?
— А у вас с Колей денег нет? — Наташа посмотрела ей в глаза.
— У нас копейки, — Юлия Егоровна развела руками. — Коля получает сорок тысяч, я тридцать. На жизнь хватает, но не более.
— Вот именно, — Тамара Сергеевна вмешалась. — А вы, Наташенька, начальница. У вас возможностей больше. Помочь семье можете.
Наташа допила и встала.
— Извините, устала. Пойду отдохну.
Она ушла в спальню, закрыла дверь и легла на кровать. В груди кипело. Значит, так. Свекровь начала подключать общественность. Сначала подруга, потом будет родня. Все будут давить, уговаривать, стыдить.
Поздно вечером, когда Коля лег рядом, Наташа не удержалась:
— Твоя мама сегодня Тамару привела. Чтобы та меня стыдила.
— Наташ, не преувеличивай, — Коля зевнул. — Они просто болтали.
— Болтали о том, какая я жадная.
— Никто тебя жадной не называл.
— Да ладно, — Наташа повернулась к нему. — Коль, ты правда не видишь, что происходит? Твоя мать меня загоняет в угол.
— Она просто хочет праздник, — он потянулся. — А ты делаешь из этого трагедию.
Наташа замолчала. Бесполезно. Он на стороне матери. Всегда был и будет.
***
На следующий день, двадцать пятого декабря, Наташа еле дотянула до обеденного перерыва. Голова раскалывалась, в животе стоял нервный комок. Она вышла из офиса, прошлась до ближайшей лавочки и села, глядя на заснеженные деревья.
— Эй, ты чего такая? — рядом опустилась Светлана, ее коллега и единственная близкая подруга. — Лицо как у привидения.
— Устала, — Наташа попыталась улыбнуться, но не вышло.
— Врешь, — Светлана достала сигареты, потом вспомнила, что бросила, и сунула пачку обратно в карман. — Рассказывай. Что стряслось?
И Наташа рассказала. Все — про требование свекрови, про банкет, про восемнадцать человек, про сто пятьдесят тысяч. Про то, как Коля встал на сторону матери. Про Тамару Сергеевну и ее увещевания.
— Ты серьезно? — Светлана выпучила глаза. — Она хочет, чтобы ты всю свою заначку спустила на один вечер?
— Не заначку, — Наташа горько усмехнулась. — Накопления на квартиру. Полгода экономии.
— Это же манипуляция, — Светлана покачала головой. — Чистейшей воды. Она тебя специально в угол загоняет. Один раз уступишь — будет требовать дальше.
— Я знаю, — Наташа обхватила руками колени. — Но Коля на ее стороне. Он считает, что я должна согласиться.
— А что ты будешь делать?
— Не знаю, — Наташа посмотрела на подругу. — Правда не знаю.
— Слушай меня, — Светлана придвинулась ближе. — Не поддавайся. Это твои деньги, твой труд. Ты никому ничего не должна. И если сейчас прогнешься, она на шею сядет окончательно.
Наташа кивнула. Внутри что-то потеплело. Хоть кто-то ее понимал.
Вечером, когда она вернулась домой, ситуация стала еще напряженнее. Юлия Егоровна встретила ее в коридоре с телефоном в руке.
— Наташа, тебе Ольга звонила, — она протянула трубку. — Перезвони ей.
Наташа насторожилась. Ольга — племянница свекрови, дочь ее брата Виктора. Они виделись редко, пару раз в год на праздниках. Зачем ей звонить?
Она прошла в спальню, закрыла дверь и набрала номер.
— Наташ, привет! — голос Ольги был нарочито веселым. — Как дела?
— Нормально, — Наташа села на кровать. — Ты звонила?
— Да, хотела поболтать, — Ольга немного помолчала. — Слушай, тетя Юля рассказала про банкет. Здорово придумали!
Наташа закрыла глаза. Началось.
— Ольга, давай сразу. Зачем звонишь?
— Ну как зачем, — та немного растерялась. — Просто тетя Юля расстроена. Она говорит, ты против банкета.
— Я не против банкета, — Наташа сжала телефон. — Я против того, чтобы платить за восемнадцать человек из своих накоплений.
— Наташ, ну ты же понимаешь, — Ольга заговорила мягче. — Тетя Юля всю жизнь экономила. Она хочет один раз красиво отметить. А у нее денег нет. У тебя ведь есть возможность помочь?
— Значит, ты тоже считаешь, что я должна все оплатить? — Наташа почувствовала, как гнев поднимается волной.
— Не должна, — Ольга поспешно добавила. — Но могла бы. Это же родня. Ну как ты не понимаешь?
— Понимаю, — Наташа отключилась, не дослушав.
Она бросила телефон на кровать и уткнулась лицом в ладони. Свекровь начала массированную атаку. Подключает всех, кого может. Звонки, разговоры, давление со всех сторон.
Через полчаса позвонил Виктор, брат свекрови. Говорил долго, обстоятельно, пытался быть дипломатичным. Мол, Юлия Егоровна, конечно, характерная, но она же мечтает. И проще уступить, чем потом всю жизнь выслушивать упреки.
Наташа слушала и чувствовала, как внутри все сжимается в один тугой узел. Они все против нее. Вся родня свекрови встала единым фронтом.
Когда Коля вернулся с работы, Наташа сидела на кухне с пустой кружкой перед собой. Он вошел, увидел ее лицо и осторожно спросил:
— Что случилось?
— Твои родственники звонили, — она подняла глаза. — Ольга. Потом Виктор. Оба пытались меня уговорить.
— Наташ, они же из лучших побуждений, — Коля снял куртку.
— Из лучших побуждений? — она встала. — Коль, ты правда не видишь, что твоя мать всех подключила, чтобы давить на меня?
— Не давить, — он попытался возразить. — Просто объяснить.
— Что мне объяснять? — голос Наташи сорвался на крик. — Что я должна отдать все свои деньги на один вечер? Что мои планы не важны? Что я обязана всем угождать?
— Ты кричишь, — Коля отступил на шаг.
— Да, кричу! — Наташа ударила ладонью по столу. — Потому что ты меня не слышишь! Потому что ты всегда на стороне мамы, а не жены!
Дверь комнаты Юлии Егоровны распахнулась.
— Что за крики? — свекровь вышла в коридор. — Совсем стыд потеряла?
— Я стыд потеряла? — Наташа развернулась к ней. — Это вы всю родню подняли, чтобы меня обрабатывать!
— Я просто рассказала о ситуации, — Юлия Егоровна скрестила руки на груди. — А они сами решили позвонить. Потому что им не все равно. В отличие от тебя.
— Мне не все равно! — Наташа чувствовала, как слезы подступают к горлу. — Просто я не хочу тратить все свои деньги на ваш банкет!
— Жадина, — свекровь произнесла это тихо, но отчетливо.
Наташа застыла. Слово повисло в воздухе.
— Что вы сказали?
— Я сказала — жадина, — Юлия Егоровна повторила громче. — Деньги у тебя есть, а поделиться не хочешь. Это и называется жадность.
— Я жадина? — Наташа шагнула к ней. — Я, которая пять лет оплачивает коммунальные услуги в вашей квартире? Которая продуктами вас кормит?
— Ты живешь в моей квартире! — свекровь повысила голос. — И ешь из моего холодильника!
— Мам, Наташ, хватит, — Коля попытался встать между ними.
— Убери руки! — Наташа оттолкнула его. — Я с ней разговариваю!
— Со мной не разговаривай в таком тоне! — Юлия Егоровна подалась вперед. — Я тебе не подружка!
— Это точно, — Наташа сжала кулаки. — Подружки друг друга уважают.
— Коля! — свекровь развернулась к сыну. — Ты слышишь, как она со мной? Или тебе все равно?
Коля стоял, опустив голову. Молчал.
— Скажи ей! — Юлия Егоровна схватила его за рукав. — Скажи, что она неправа!
— Наташ, может, хватит? — он наконец поднял глаза. — Давай успокоимся.
— Я спрашиваю не про это, — Наташа посмотрела ему в лицо. — Я спрашиваю — ты на чьей стороне?
Коля молчал. Смотрел то на мать, то на жену. Открывал рот, но слова не шли.
— Отвечай, — Наташа шагнула к нему. — Прямо сейчас. Ты на чьей стороне?
— Это не про стороны, — он наконец выдавил из себя. — Это семья.
— Ответь! — Наташа повысила голос.
— Она моя мать, — Коля выпалил. — Я не могу быть против нее. Ну дай ты ей эти деньги, это же не навсегда!
Наташа отшатнулась. Как будто ее ударили.
— Понятно, — она медленно кивнула. — Все понятно.
Она развернулась и пошла в спальню. Закрыла дверь, прислонилась к ней спиной. Дышать было тяжело. Муж выбрал мать. Окончательно и бесповоротно.
Наташа села на кровать, достала телефон. Открыла банковское приложение. Сто сорок семь тысяч рублей. Ее надежда на будущее. Ее план на новую жизнь.
И она приняла решение.
***
Двадцать седьмого декабря, утром, Наташа попросила отгул. Начальник удивился — обычно она никогда не брала выходные перед праздниками, всегда работала до последнего. Но согласился.
Наташа оделась потеплее, взяла сумку и вышла из дома. Юлия Егоровна еще спала. Коля уже ушел на работу.
Она доехала до центра города, нашла отделение банка и зашла внутрь. Менеджер встретил ее улыбкой.
— Чем могу помочь?
— Хочу открыть вклад, — Наташа достала паспорт. — Срочный. Чтобы нельзя было снять раньше времени без потери процентов.
— Конечно, — менеджер начал оформлять документы. — На какой срок?
— Три месяца.
Она перевела все сто сорок семь тысяч на новый вклад. Подписала договор, получила подтверждение. Деньги заблокированы. Теперь даже если захочет — не сможет их снять до конца марта.
Наташа вышла из банка и глубоко вдохнула морозный воздух. Внутри был страх, но и облегчение. Она провела черту. Последний рубеж.
Домой вернулась к обеду. Юлия Егоровна сидела на кухне, перед ней лежал блокнот с планом банкета.
— Наташа, наконец-то, — она подняла голову. — Давай карточку. Мне сегодня в ресторан идти, предоплату вносить. У них последний день бронирования.
— Денег нет, — Наташа сняла куртку.
— Как это нет? — свекровь нахмурилась.
— Так. Я их на вклад положила. Срочный. Снять не могу.
Повисла тишина. Юлия Егоровна медленно поднялась со стула.
— Что ты сделала?
— Положила деньги на вклад, — Наташа повторила спокойно. — Три месяца. До конца марта не могу снять.
— Ты... — свекровь побледнела. — Ты специально?
— Да, специально, — Наташа посмотрела ей в глаза. — Чтобы вы перестали требовать эти деньги.
— Коля! — Юлия Егоровна схватилась за телефон. — Коля, немедленно приезжай домой!
Она набрала номер, говорила быстро, сбивчиво. Наташа прошла в спальню, закрыла дверь. Села на кровать и стала ждать.
Коля примчался через час. Ворвался в квартиру, лицо красное от мороза и возмущения.
— Наташа! — он распахнул дверь спальни. — Что ты натворила?
— Защитила свои деньги, — она не встала.
— Как ты могла? — он подошел ближе. — Мама уже всем позвонила, пригласила! Ресторан ждет!
— Это ее проблемы, — Наташа пожала плечами. — Я не давала разрешения.
— Ты все испортила! — Коля ударил кулаком по стене. — Теперь как мама перед людьми покажется?
— Не знаю, — Наташа встала. — Но это не моя забота.
Дверь распахнулась, и в спальню ворвалась свекровь. Глаза красные, лицо перекошено.
— Ты меня опозорила! — она кричала, размахивая руками. — Все подруги уже знают про банкет! Я им говорила! А теперь что?
— Скажите, что планы изменились, — Наташа спокойно ответила.
— Изменились! — Юлия Егоровна схватилась за сердце. — Из-за тебя! Из-за твоей жадности!
— Я не жадная, — Наташа шагнула к ней. — Я просто не хочу спускать все свои накопления на один вечер.
— Коля, ты видишь? — свекровь повернулась к сыну. — Она издевается надо мной!
— Наташа, ну почему ты так? — Коля смотрел на жену с непониманием. — Мама же мечтала!
— А я мечтаю о своей квартире, — Наташа устало опустилась на кровать. — Но мои мечты никого не волнуют.
— Квартира! — Юлия Егоровна всплеснула руками... нет, резко подняла руки вверх. — Ты хочешь от нас сбежать, вот в чем дело!
— Да, хочу, — Наташа подняла голову. — Хочу жить отдельно. Это нормально.
— Ничего не нормально! — свекровь подошла вплотную. — Ты эгоистка! Думаешь только о себе!
— А вы думаете обо мне? — Наташа встала. — Вы хоть раз спросили, чего я хочу?
— Мне плевать, чего ты хочешь! — Юлия Егоровна сорвалась на крик. — Ты должна семью уважать!
— Мам, хватит, — Коля попытался взять ее за плечи, но она отмахнулась.
— Не трогай меня! — свекровь развернулась и вышла из комнаты. Хлопнула дверь своей спальни.
Коля остался стоять посреди комнаты. Смотрел на Наташу так, будто видел ее впервые.
— Зачем ты это сделала? — он спросил тихо.
— Потому что вы меня не слышали, — Наташа села на край кровати. — Я говорила, что не хочу платить. Но вы продолжали давить.
— Теперь мама всю зиму будет на нас в обиде, — Коля опустился рядом.
— На меня, — Наташа поправила. — На меня будет в обиде. Ты-то при чем?
Он молчал.
— Коль, — Наташа повернулась к нему. — Мы так дальше не можем. Ты понимаешь?
— О чем ты?
— О том, что ты всегда на ее стороне. Всегда. И я устала.
— Она моя мать, — он повторил ту же фразу, что и вчера.
— А я твоя жена, — Наташа встала. — Но это тебя не волнует.
Она достала из шкафа сумку. Начала складывать вещи.
— Ты что делаешь? — Коля вскочил.
— Собираюсь, — Наташа не оборачивалась. — Поживу отдельно.
— Куда ты пойдешь? — он схватил ее за руку.
— Сниму комнату. Квартиру. Не важно, — она высвободилась. — Главное — не здесь.
— Наташа, не надо, — Коля попытался обнять ее, но она отстранилась.
— Коль, мне нужно подумать. Понять, что я хочу дальше.
— Но это же наша семья, — он растерянно смотрел на нее.
— Семья — это когда тебя слышат, — Наташа закрыла сумку. — А здесь меня не слышат.
Дверь комнаты свекрови снова распахнулась. Юлия Егоровна вышла, лицо злое.
— Собралась? — она усмехнулась. — Ну и иди. Только Колю с собой не забирай. Он мой сын.
Наташа посмотрела на мужа. Тот стоял, опустив голову. Молчал.
— Коль, — она подошла к нему. — Ты со мной?
Он поднял глаза. В них была мука, растерянность, страх.
— Я... — он запнулся. — Наташ, я не могу бросить маму.
— Понятно, — она кивнула. — Тогда все ясно.
Она взяла сумку, надела куртку и вышла из квартиры. Дверь за ней захлопнулась.
***
Двадцать восьмого декабря Наташа сняла комнату в квартире у пожилой женщины на окраине города. Небольшая, но чистая. Мебель старая, но добротная. Хозяйка, тихая бабушка лет семидесяти, сразу предупредила:
— Я рано ложусь. Шума не люблю. Но в остальном — живи как хочешь.
Наташа согласилась. Ей и не нужно было шуметь. Она просто хотела тишины.
Вечером того же дня, когда она разбирала вещи, позвонил Коля.
— Привет, — голос глухой. — Как ты?
— Нормально, — Наташа села на кровать. — Комнату сняла.
— Наташ, может, вернешься? — в его голосе была мольба. — Мама уже успокоилась.
— Я не вернусь, Коль, — она устало потерла лоб. — Не сейчас.
— Но мы же...
— Нам нужно время, — Наташа перебила. — Мне — подумать. Тебе — решить, что для тебя важнее.
— Важнее? — он не понял.
— Да, важнее. Мать или жена. Потому что так, как сейчас, дальше не пойдет.
Она отключилась. Потом выключила звук и положила телефон на тумбочку. Больше сегодня говорить не хотелось.
Тридцать первого декабря Наташа проснулась рано. За окном шел снег, крупными хлопьями. Красиво. Она оделась, вышла на улицу и купила в магазине салат, мандарины, маленькую бутылку шампанского. Вернулась в комнату, накрыла маленький столик.
Хозяйка квартиры, Нина Петровна, заглянула к ней ближе к вечеру.
— Ты одна встречаешь? — спросила участливо.
— Да, — Наташа кивнула. — Одна.
— Хочешь ко мне? — бабушка улыбнулась. — У меня дочка приедет с внучкой. Вместе посидим.
— Спасибо, — Наташа тепло посмотрела на нее. — Но я лучше одна побуду.
— Как знаешь, — Нина Петровна кивнула. — Если что — заходи.
В одиннадцать вечера Наташа налила себе шампанского, включила телевизор. Куранты пробили двенадцать. Она подняла бокал, посмотрела на свое отражение в темном окне.
— С Новым годом, — сказала себе тихо.
Выпила. Поставила бокал на стол. Села на кровать, обняв колени. Внутри было странное чувство — облегчение и грусть одновременно. Впервые за пять лет она встретила праздник одна. Без свекрови, без мужа, без шума и скандалов.
Тихо. Спокойно.
Телефон завибрировал. Наташа взяла его. Сообщение от Светланы:
"С Новым! Как ты там?"
Наташа набрала ответ:
"Нормально. Впервые за пять лет спокойно".
В это время в ресторане "Волга" Юлия Егоровна сидела во главе длинного стола. Вокруг смеялись, чокались, поздравляли друг друга. Подруги восхищались:
— Юля, какой шикарный банкет! Ты молодец!
— Да уж, постаралась, — Тамара Сергеевна кивала. — Не каждый на такое решится!
Свекровь улыбалась, принимала комплименты. Но взгляд время от времени падал на пустой стул в конце стола. Место, которое должно было быть Наташиным.
Коля сидел рядом с матерью, мрачный. Почти не ел, не пил. Смотрел в телефон, но Наташа не отвечала на сообщения.
— Коленька, что ты такой грустный? — Тамара Сергеевна наклонилась к нему. — Праздник же!
— Устал, — он коротко ответил.
Юлия Егоровна положила руку на его плечо.
— Ничего, сынок. Она вернется. Куда ей деваться?
Коля ничего не ответил. Он вдруг понял, что не уверен. Не уверен, что Наташа вернется. Что она вообще захочет вернуться.
Банкет продолжался до трех ночи. Гости разошлись довольные, наевшиеся, выпившие. Юлия Егоровна стояла у входа, прощалась с каждым, принимала благодарности. Потом она с Колей взяли такси и поехали домой.
В квартире было пусто и тихо. Коля прошел в спальню, посмотрел на пустую кровать. Лег, не раздеваясь. Достал телефон, снова написал Наташе:
"Прости. Я все понял".
Ответа не было.
***
Второго января Наташа сидела в своей комнате, попивая кофе. За окном светило солнце, снег искрился. Она листала новостную ленту в телефоне, когда пришло сообщение от Светланы:
"Как дела? Держишься?"
Наташа набрала ответ:
"Да. Все хорошо. Спокойно".
И это была правда. За эти дни, проведенные в съемной комнате, она впервые за долгое время почувствовала покой. Никто не требовал, не давил, не стыдил. Можно было просто дышать.
Телефон завибрировал снова. На этот раз звонок. Коля.
Наташа посмотрела на экран. Подумала. Потом нажала "отклонить". Говорить с ним она пока не готова. Да и зачем? Он уже сделал свой выбор. Сделала и она.
Через минуту пришло сообщение от него:
"Пожалуйста, возьми трубку. Мне нужно поговорить".
Наташа положила телефон экраном вниз. Не сейчас. Может быть, когда-нибудь потом. Когда она сама будет готова. Когда поймет, что хочет дальше.
А пока она просто сидела в тишине, пила остывающий кофе и смотрела в окно. На улице дети лепили снеговика, смеялись, кидались снежками. Жизнь продолжалась.
И Наташина жизнь тоже продолжалась. Без свекрови, требующей карточку. Без мужа, который не мог сделать выбор. Без постоянного напряжения и скандалов.
Она открыла банковское приложение. Сто сорок семь тысяч рублей на вкладе. До конца марта. Потом она заберет эти деньги и продолжит копить. На свою квартиру. На свою жизнь. На себя.
***
В это же время, в квартире Луневских, Юлия Егоровна мыла посуду после праздника. Гостей накормила, банкет устроила. Подруги завидовали, восхищались. Все получилось именно так, как она хотела.
Правда, пришлось взять кредит. Сто тысяч рублей под двадцать два процента годовых. Три года выплат по четыре тысячи в месяц. Но это ничего. Коля поможет. Он же сын, обязан.
Она вытерла руки, прошла в комнату. Села за стол, достала кредитный договор. Перечитала. Четыре тысячи каждый месяц. Три года.
Юлия Егоровна усмехнулась. Пусть Наташа думает, что выиграла. Пусть радуется, что ушла. Она еще вернется. Еще на коленях приползет. Некуда ей деваться.
Она отложила договор и включила телевизор. В квартире было тихо. Слишком тихо. Коля сидел в спальне, даже не вышел. Наташи нет.
Свекровь поморщилась. Но быстро прогнала эту мысль. Все нормально. Банкет удался. Это главное.
***
Коля сидел на краю кровати, держа в руках телефон. На экране — последнее сообщение Наташе, без ответа. Он посмотрел на пустую половину кровати, на закрытый шкаф, где еще неделю назад висели ее вещи.
Потом взгляд упал на кредитный договор матери, который она оставила на столе. Четыре тысячи в месяц. Три года. Сорок четыре тысячи его зарплаты. Почти все, что остается после коммунальных платежей и еды.
Он вдруг понял — мать привязала его. Финансово, окончательно. Теперь он не просто сын, живущий с матерью. Он должник, который будет выплачивать ее кредит.
Коля набрал номер Наташи снова. Гудки. Длинные, холодные. Потом автоответчик.
— Наташ, — он заговорил, хотя понимал, что она не слушает. — Прости. Я все понял. Я был не прав. Пожалуйста, давай встретимся. Поговорим.
Он отключился и положил телефон на колени. Ждал. Минута. Две. Пять. Ответа не было.
И Коля вдруг подумал — а вдруг она не вернется? Вдруг он потерял ее навсегда? Из-за матери, из-за своей слабости, из-за того, что не смог сделать выбор?
Он опустил голову на руки. В квартире было тихо. Мать напевала что-то на кухне. А жена молчала в телефоне.
И в этой тишине Коля впервые за много лет почувствовал себя совершенно одиноким.