Май 1945-го. Третий рейх трещал по швам, а по дорогам Германии метались те, кто ещё недавно раздавал смертные приговоры направо и налево. Эсэсовцы, гестаповцы, надзиратели концлагерей — все они вдруг осознали простую истину: корабль тонет, и капитан первым бросился к спасательной шлюпке. Алексей Константинович Юшкевич, капитан оперативного отдела СМЕРШа при штабе Первого Белорусского фронта, своими глазами видел, на какие уловки шли эти «сверхлюди», чтобы избежать расплаты.
Майор, который слишком спешил
Потсдам, пригород Берлина. Город почти взят, наши части контролируют въезды, но где-то на окраинах ещё гремят бои. На контрольно-пропускном пункте — скандал. Какой-то майор Красной армии требует выпустить его в сторону немецких позиций. Он размахивает документами с печатями, при нём — трое пленных немцев из армейской разведки, и вот-вот готов схватиться за оружие. Солдаты на КПП растеряны: приказ чёткий — никого не выпускать, но перед ними офицер с безупречными документами.
Юшкевич приехал разбираться с комендантским взводом. И что-то в этом майоре его насторожило. Документы — чистые, не подкопаешься. Немцы-пленные — настоящие, все рядовые. Русский язык — безупречный, без малейшего акцента. Но чутьё оперативника подсказывало: что-то не так. Слишком уж спешил майор покинуть зону нашего контроля. Слишком настойчиво рвался туда, где ещё идут бои.
Юшкевич рискнул — взял ответственность на себя и задержал офицера. Мог, кстати, и поплатиться: сорвёшь выполнение боевого приказа — отвечать придётся. Но перестраховка оказалась верной. Запрос в дивизию, к которой майор был приписан по документам, выдал правду: часть наступает в районе Праги, за тысячи километров отсюда, выведена на переформировку. А кадровое управление сообщило главное: такого майора в списках нет и никогда не было.
Абвер с человеческим лицом
Когда «майора» отправили в тыл на фильтрацию, вскрылась вся история. Перед ними был не русский офицер, а бывший инструктор разведывательной школы абвера из Барановичей. Чистокровный немец, кадровый офицер немецкой военной разведки. Ещё в 1944 году наши захватили картотеку этой школы со всеми данными о руководстве и диверсантах, которых там готовили. Вот почему у него были настоящие печати, документы и безакцентная речь — профессионал высочайшего класса.
Но самое циничное — пленные немцы. Он взял их сам, лично, специально для прикрытия. Три солдата вермахта даже не подозревали, что их «пленил» соотечественник, который использует их как живой щит для побега. Не пожалел своих, лишь бы повысить шансы и выглядеть убедительнее. Почему он не успел уйти до того, как мы установили КПП и блокировали выезды — неизвестно. Но когда понял, что попал в мышеловку, решил идти ва-банк. Не получилось.
Такие случаи были сплошь и рядом. На допросах они предлагали взятки — мол, есть драгоценности, есть золото. Конечно, у них всё было — столько лет грабили Европу и СССР. Наглости им было не занимать, и на всё шли, лишь бы скрыться, лишь бы не попасть в руки советской контрразведки. Они понимали: американцы или англичане — это шанс затеряться среди беженцев, может, вообще выйти сухим из воды. А советский плен — это неминуемый трибунал.
В робе узника
Даже надзиратели концлагерей и те, кто служил в СС, переодевались в гражданское, меняли внешность. Некоторые особо изворотливые надевали лагерную робу и выдавали себя за бывших узников. Представьте: человек, который вчера убивал заключённых, сегодня сидит среди освобождённых с номером на груди и дрожащими руками тянется за пайком хлеба. Во время войны у них не было ничего святого, а после — тем более. Главное — спасти свою шкуру любым путём.
А сколько историй про тех, кто сумел уйти? Многие богатые и высокопоставленные нацисты после войны проскользнули по «крысиным тропам» — с помощью денег, связей, поддельных документов. Через Италию в Испанию, где их приютил Франко. Оттуда — в Аргентину, Бразилию, другие страны Южной Америки. Целые сети помощи военным преступникам работали годами. И многие действительно ушли, растворились, зажили новой жизнью под чужими именами.
Но СМЕРШники работали день и ночь — и во время войны, и после неё. Прилагали все силы, чтобы поймать если не всех, то многих. Очень многих. Чтобы они ответили за всё — за каждую сожжённую деревню, за каждого расстрелянного, за каждого повешенного партизана, за миллионы жизней, превращённых в пепел.
А что бы вы сделали на месте оперативника СМЕРШа на том КПП в Потсдаме? Задержали бы офицера с безупречными документами, рискуя карьерой, или пропустили? И как думаете — много ли таких «майоров» всё-таки сумели проскочить?
Осколки великой войны
Жалко, что не всех поймали. Сколько палачей дожили до глубокой старости где-нибудь в Буэнос-Айресе или Мадриде, так и не ответив за свои преступления? Сколько из них умерло в своей постели, окружённые внуками, которые даже не знали, кем был дедушка на самом деле? История не терпит сослагательного наклонения, но хочется верить, что справедливость — пусть с опозданием — всё же настигла большинство из них.
Друзья, такие истории напоминают нам: война — это не только героизм и подвиги. Это ещё и охота на крыс, пытающихся сбежать с тонущего корабля. И работа людей вроде Алексея Юшкевича — кропотливая, нервная, часто неблагодарная — была не менее важна, чем бои на передовой. Они ловили тех, кто думал, что сумеет спрятаться за чужими лицами и фальшивыми документами.
Если вам близки такие истории — истории о том, как вершилась справедливость, как ловили военных преступников, как работали наши контрразведчики, — заходите на канал. Здесь мы сохраняем память о тех, кто не дал злу уйти безнаказанным. Подписывайтесь, и будем вместе разбирать страницы истории, которые не должны быть забыты. До новых встреч!