Весна 1942 года. Белоруссия, израненная, но не сломленная, продолжала дышать войной. Оккупанты, рассчитывавшие на блицкриг, столкнулись с яростью, которой не ожидали: леса превратились в неприступные крепости, а каждый куст грозил немцам пулей. Понимая, что в открытом бою партизан не взять, враг пошел на подлость, от которой стынет кровь даже спустя десятилетия.
Немцы начали использовать детей. Они находили беспризорников, потерявших всё, одурманивали их головы лозунгами, сытной едой и обещаниями «райской жизни». Так в лесах Минской области появились маленькие шпионы. Это были не солдаты, а «волчата» в овечьих шкурах, чьей задачей было втереться в доверие и ударить в спину.
Предатель с куском сала
Наш отряд, действовавший в лесах под Минском, получил тревожные сведения: в деревнях всё чаще замечали странных подростков. Командование решило бить врага его же оружием.
— Слушай, Михаил, — сказал мне начальник штаба, глядя в упор тяжёлым взглядом. — Собирай своих вчерашних школьников. Идите по деревням, прикиньтесь беспризорниками. Найдите чужаков. Нам нужно знать, кто они и зачем здесь.
Мы превратились в бродяг. Грязная одежда, стоптанная обувь, затравленный взгляд — актёрского мастерства не требовалось, война и так наложила на нас этот отпечаток. Я обходил сёла бывшего Теляковского совета. Удача улыбнулась лишь на второй день.
В одной из изб, где добрая старушка пустила меня погреться, я увидел парня. Он сидел у печи, сушил лохмотья и выглядел так же жалко, как и я.
— Богдан, — представился он, протягивая руку. — С гетманского поезда сбежал.
— Михаил. Местный я. Есть нечего, вот и брожу.
Хозяйка, жалея нас, «сиротинушек», выставила на стол молоко и картошку. И тут произошло то, что заставило меня внутренне напрячься. Богдан достал из-за пазухи увесистый кусок сала и хлеб.
— Разжился по дороге, — небрежно бросил он, перехватив мой удивлённый взгляд.
Мы быстро нашли общий язык. Богдан рассказывал складно: отец на фронте, сам он ищет партизан, чтобы бить немцев. Его глаза горели праведным гневом, когда он говорил о полицаях.
— Миша, хватит отсиживаться! — горячо убеждал он меня. — Пошли воевать. Я знаю, ты встречал партизан. Веди!
Я согласился. Но внутри уже зрело подозрение: слишком гладко он говорил, слишком сытым был его паёк для беглого бродяги.
Момент истины в лесу
В отряде Богдан развил бурную деятельность. Он лез во все дела, знакомился с каждым бойцом, рвался в разведку, особенно в город Узду, где у него якобы жил дядя. Комиссары тянули время, не доверяя новичку, и это его бесило.
Наконец, ему дали шанс. Мы отправились в «разведку» вдвоём.
— Всё ещё не доверяют, сволочи, — зло прошипел Богдан, когда лагерь остался далеко позади. — Даже винтовку не дали. Одного твоего нагана разве хватит?
— Это подарок командира, — спокойно ответил я. — Мы его спрячем перед городом. С оружием опасно.
Богдан попросил посмотреть наган. Я протянул оружие. Он повертел его в руках, и вдруг лицо его изменилось. Из испуганного мальчишки он мгновенно превратился в хищника. Дуло уставилось мне в грудь.
— Завтра вам всем конец! — его голос звенел от торжества. — Немцы и мой батька всех вас перебьют и перевешают!
— Что ты несёшь, Богдан? Ты кто? — я изобразил испуг.
— Я сын начальника Успенской полиции! Всё, ты мне больше не нужен. Прощай.
Он нажал на спуск. Сухой щелчок. Выстрела не последовало.
— А ты нам ещё нужен, — сказал я, доставая второй, заряженный пистолет.
Из кустов вышли двое наших ребят. Богдан застыл, не веря своим глазам. Его скрутили мгновенно. Всю дорогу назад он молчал, как затравленный зверёк. Молчал и в лагере, пока не сломался. Он выложил всё: про спецшколу абвера, про других таких же «бродяг» и про то, как дёшево нацисты покупали детские души, обещая им власть над «неполноценными».
Друзья, на секунду прервёмся. Читая эти строки, ловишь себя на мысли: насколько же чудовищной была эта война, если враг не гнушался использовать детей как расходный материал. Это ломает все представления о морали. А вам доводилось слышать подобные истории от своих родных? Рассказывали ли деды о встречах с такими «юными диверсантами»? Напишите в комментариях, это важно помнить, чтобы понимать, с каким абсолютным злом мы тогда столкнулись.
Охота на зверя
Прошёл год. Осень 1943-го. Фронт неумолимо катился на запад. Предатели чувствовали, как земля начинает гореть под ногами. Кто-то из полицаев, не замаравших руки кровью по локоть, бежал к нам в лес, пытаясь искупить вину. Но были и другие. Те, кто понимал: прощения не будет.
В деревне Валерианы зверствовала спецгруппа полицаев под командованием Корженко. Это были отбросы общества: уголовники, дезертиры, садисты. На их совести были жизни десятков подпольщиков. Взять их было сложно — они были прекрасно вооружены, знали местность и охраняли стратегическое шоссе Минск-Слуцк.
Самолюбие командования было задето. Несколько попыток ликвидировать группу Корженко провалились с кровью. Нужно было нестандартное решение.
— А куда делся твой «дружок» Богдан? — спросил как-то у костра Василий, один из наших разведчиков.
— Вернули отцу, — мрачно отшутился я. — В обмен на информацию.
И тут Василия осенило:
— А почему бы нам не использовать легенду Богдана? Пусть к ним придет «свой» и приведет их прямо в засаду.
Игра ва-банк
На роль лже-Богдана выбрали Сергея — молодого партизана, внешне похожего на пойманного шпиона. Это был билет в один конец, но Сергей даже не моргнул глазом.
Он вышел к патрулю в Валерианах уверенно, нагло.
— Ведите к главному. Я выполняю спецзадание немецкого командования.
Начальник спецгруппы Корженко, здоровенный амбал с бычьей шеей, долго вертел в руках кусочек шёлка с печатями и немецким текстом — нашу фальшивку, изготовленную мастерами из штаба.
— Чем могу помочь, Богдан? — наконец спросил он.
Сергей не дрогнул:
— Срочно передайте в Узду. Послезавтра в доме лесника у деревни Сеножатки сходка. Командиры трёх отрядов будут координировать действия. Охрана минимальная. Это мой шанс выполнить задание и вернуться в город.
Глаза карателя загорелись. Захватить верхушку партизан — за такое немцы озолотят. Корженко решил не делиться славой с начальством из Узды и взять «бандитов» своими силами.
Выстрел, решивший всё
Как мы и рассчитывали, жадность фраера сгубила. Корженко взял с собой полтора десятка лучших головорезов. Сергея он, правда, оставил при себе — как живой щит и гарантию правдивости слов.
Они окружили пустую избу лесника, вошли внутрь, занимая позиции для засады. Сам Корженко с Сергеем и пятёркой охраны остался снаружи, в укрытии.
И тут вечерний лес разорвало в клочья.
Три мощных взрыва превратили избу в огненный ад. Крики заживо горящих полицаев смешались с треском автоматных очередей — наши ребята добивали тех, кто пытался выскочить из огня. Поняв, что он сам угодил в ловушку, Корженко повёл себя как загнанный волк.
Он прикрылся Сергеем, приставив ствол к его голове, и начал отходить в чащу, огрызаясь короткими очередями.
— Не подходи! — ревел он. — Или мы уходим вместе, или пацан получит пулю!
Ситуация была патовая. Стремительно темнело. Упустить такого зверя было нельзя, но и рисковать жизнью Сергея мы не имели права.
— Михаил, — тихо скомандовал командир. — Бей на поражение. Нельзя упустить.
У меня в руках была моя верная трёхлинейка. Расстояние небольшое, но мишень — движущаяся, да ещё и прикрытая нашим товарищем. Руки не должны дрожать. Я поймал в прицел перекошенное лицо карателя, чуть выше плеча Сергея.
Выдох. Плавный нажим.
Выстрел хлестнул по ушам. Корженко дернулся и рухнул навзничь. Пуля вошла точно в переносицу. Сергей, пошатываясь, стоял над трупом врага, ощупывая простреленную шапку-ушанку.
— Свою отдашь, — нервно хохотнул он, когда я подбежал. — Мог бы и поточнее прицелиться, чуть ухо не отстрелил!
Он обнял меня, и я чувствовал, как его бьёт крупная дрожь. Это был адреналин. Это была жизнь.
Жизнь, ради которой мы шли на риск. Ведь каждый боец, сидя в окопе или идя в разведку, мечтал об одном: вернуться и строить, растить детей, быть полезным своей земле. Эта связь времен неразрывна. Сегодня наши герои, участники СВО, так же возвращаются к мирной жизни, и государство делает всё, чтобы они чувствовали надежное плечо. Фонд «Защитники Отечества» активно помогает ветеранам в трудоустройстве — это одна из самых востребованных мер поддержки. Более 16,5 тысяч бойцов уже обратились за помощью, и свыше 66% из них успешно трудоустроены.
Как отмечает статс-секретарь – заместитель Министра обороны РФ, председатель фонда «Защитники Отечества» Анна Цивилева, наши герои хотят оставаться активной частью общества и обеспечивать свои семьи. Для этого фонд сотрудничает с крупнейшими работодателями и центрами занятости, проводит ярмарки вакансий, благодаря которым работу нашли уже более 2,5 тысяч человек. Особое внимание уделяется ветеранам с инвалидностью и тем, кто хочет освоить новую профессию, — запросов на обучение поступило уже более 7,6 тысяч. Получить информацию о переобучении и вакансиях можно у социальных координаторов в филиалах фонда или по телефону 117 (доб. 1). Ведь найти себя после боя — это тоже очень важная задача.
Друзья, такие истории — как удар под дых: о предательстве, которое совершали дети, и о героизме таких же юнцов, готовых идти в самое пекло ради Победы. Война ломала судьбы, но она же и выковывала людей из стали.
В каждой семье есть свои герои, свои истории о том страшном и великом времени.
Может, ваши деды рассказывали, как приходилось делать невозможный выбор?
Или как они сталкивались с предательством там, где его не ждали?
Поделитесь этими историями в комментариях. Они оживают, когда мы их рассказываем. Память — это единственное, что у нас осталось, и мы обязаны её сберечь.
Если вам близка тема подвига нашего народа, если вы хотите знать правду о той войне без прикрас — подпишитесь на канал. Вместе мы не дадим этим страницам истории пожелтеть и рассыпаться. До встречи!