Чайник закипел и щёлкнул, выключаясь. Марина машинально налила кипяток в чашку, бросила пакетик чая и уставилась в окно. За стеклом моросил октябрьский дождь, мелкий и нудный, как её настроение.
На столе лежал телефон мужа. Дима забыл его утром, убегая на работу. Обычно она бы даже не посмотрела — за двенадцать лет брака ни разу не проверяла его переписки. Доверяла. А сегодня экран вспыхнул входящим сообщением, и Марина случайно увидела имя отправителя: «Кошечка» с тремя сердечками.
Руки сами потянулись к телефону. Пароль она знала — день рождения их сына Мишки. Дима никогда не скрывал.
Переписка открылась легко. Марина читала и чувствовала, как немеют пальцы. Фотографии, которые не предназначались для жены. Слова, которые он не говорил ей уже много лет. Планы на выходные — те самые выходные, когда он якобы ездил на рыбалку с друзьями.
Три месяца. Судя по датам, это продолжалось три месяца.
Марина отложила телефон. Чай остыл, так и не выпитый. Она сидела неподвижно, глядя в одну точку. В голове было пусто, как в заброшенном доме.
Дима вернулся вечером, как обычно. Чмокнул жену в щёку, спросил, где Мишка.
— У бабушки, — ответила Марина. — Твоя мама забрала после школы.
— Отлично. Значит, мы одни?
Он потянулся к ней, но она отстранилась.
— Дим, ты телефон забыл.
Его лицо изменилось. Едва заметно, но она увидела — промелькнул страх.
— А, точно. Спасибо, что напомнила.
— Я прочитала переписку.
Тишина. Дима стоял посреди кухни, и Марина видела, как он лихорадочно ищет слова. Оправдания. Ложь.
— Марин, это не то, что ты думаешь…
— Не надо, — она подняла руку. — Я всё видела. Фотографии тоже.
Он сел на стул. Потёр лицо руками.
— Это ничего не значит. Просто… увлечение. Глупость.
— Три месяца глупости?
— Я собирался закончить. Правда.
Марина смотрела на мужа и не узнавала его. Этот человек клялся ей в любви двенадцать лет назад. Обещал быть рядом в горе и в радости. Носил её на руках, когда она была беременна. А теперь сидел с виноватым видом нашкодившего щенка и бормотал про «увлечение».
— Уходи, — сказала она тихо.
— Что?
— Уходи. Сегодня. Сейчас.
— Марин, давай поговорим…
— Не о чем говорить. Собирай вещи.
Дима ушёл через час. Кинул в сумку самое необходимое, пробормотал что-то про «остыть и подумать» и исчез за дверью. Марина слышала, как хлопнула дверь подъезда, как завелась машина во дворе.
Она не плакала. Слёз почему-то не было.
Утром позвонила свекровь.
— Марина, что происходит? Дима ночевал у нас. Говорит, вы поссорились.
— Поссорились? — Марина горько усмехнулась. — Можно и так сказать.
— Приезжай. Поговорим.
Марина не хотела ехать. Меньше всего ей сейчас хотелось видеть Зинаиду Павловну с её вечными советами и нравоучениями. Но Мишка был там, нужно было забрать его перед школой.
Свекровь открыла дверь с постным лицом. Мишка уже позавтракал и собирал портфель в комнате.
— Проходи на кухню, — сказала Зинаида Павловна тоном, не терпящим возражений.
Марина прошла. На столе стояли две чашки с чаем, будто свекровь готовилась к этому разговору.
— Дима мне всё рассказал, — начала Зинаида Павловна.
— И что же он рассказал?
— Что ты выгнала его из дома. Из-за какой-то ерунды.
Марина поперхнулась чаем.
— Ерунды? Он мне изменял три месяца. С какой-то женщиной. Это вы называете ерундой?
Свекровь поджала губы.
— Марина, все мужчины иногда… заглядываются. Это нормально. Природа такая.
— Заглядываться — это одно. А переписываться с интимными фотографиями и встречаться по выходным — совсем другое.
— Ты преувеличиваешь.
— Я видела переписку своими глазами.
Зинаида Павловна отставила чашку и посмотрела на Марину тяжёлым взглядом.
— Знаешь, я скажу тебе прямо. Сама виновата, что он загулял. Мужика нужно держать. Следить за собой, угождать, не пилить по пустякам. А ты что? Располнела, ходишь дома в халате, вечно недовольная…
Марина слушала и не верила своим ушам.
— То есть, по-вашему, это я виновата?
— А кто ещё? Мужчина идёт туда, где ему хорошо. Если дома ему плохо — значит, жена не справляется.
— А то, что ваш сын врал мне три месяца — это как?
— Он не врал. Просто не хотел тебя расстраивать.
Марина встала из-за стола. Руки дрожали, но не от слабости — от злости.
— Знаете, Зинаида Павловна, вы сейчас открыли мне глаза. Не на меня — на ваше воспитание. Теперь я понимаю, откуда у Димы такое отношение к женщинам.
— Не смей так со мной разговаривать!
— Буду разговаривать так, как считаю нужным. Вы всю жизнь внушали сыну, что мужчине всё можно. Что женщина должна терпеть, угождать, закрывать глаза. Вот он и вырос таким. Безответственным. Уверенным, что его всегда простят.
Зинаида Павловна побагровела.
— Мой сын — прекрасный человек!
— Ваш сын — изменник. И вы его в этом поддерживаете. Спасибо за чай.
Марина вышла из кухни, позвала Мишку. Сын выбежал, на ходу застёгивая куртку.
— Мам, а почему папа здесь ночевал?
— Потом поговорим, солнышко. Поехали, опоздаешь в школу.
В машине она думала о словах свекрови. «Сама виновата». Сколько раз она слышала подобное от разных людей? От коллег, от подруг, даже от собственной матери когда-то. Женщина всегда виновата. Недостаточно красивая, недостаточно ласковая, недостаточно умная. Не удержала мужа — сама дура.
А может, дело не в ней? Может, дело в мужчине, который сам принял решение обманывать? Который врал, глядя в глаза? Который выбрал предательство вместо честного разговора?
Марина высадила Мишку у школы и поехала домой. По дороге остановилась у торгового центра. Сама не знала зачем — просто захотелось.
Она бродила по магазинам, рассматривая витрины. Зашла в парикмахерскую — ту, мимо которой проходила сотни раз, но никогда не заглядывала. «Дорого», думала она обычно. «Некогда». «Не для меня».
— Что желаете? — спросила мастер, молодая девушка с фиолетовыми прядями в волосах.
— Постричь. И покрасить. Только не знаю во что.
Мастер оглядела её критически.
— Вам пойдёт тёплый каштан. И форму изменим, добавим объёма.
Марина кивнула. Почему бы и нет?
Через два часа она вышла из салона другим человеком. Не внешне — внутренне. Что-то щёлкнуло, встало на место. Она посмотрела на своё отражение в витрине и улыбнулась.
Дима позвонил вечером.
— Марин, мы можем поговорить?
— Можем.
— Я приеду?
— Нет. Поговорим по телефону.
Пауза.
— Хорошо. Марин, я всё обдумал. Я виноват, признаю. Готов просить прощения, сколько нужно. Давай начнём сначала.
— Дим, а ты понимаешь, что произошло?
— Конечно. Я сглупил. Поддался соблазну. Это больше не повторится.
— Это не ответ.
Он замолчал.
— Чего ты хочешь, Марин?
— Хочу понять — ты вообще осознаёшь, что ты сделал? Не «сглупил», не «поддался». Ты обманывал меня. Целенаправленно. Врал в глаза. Три месяца играл роль хорошего мужа, пока жил двойной жизнью. Ты понимаешь, что это предательство?
— Ну, я бы не стал так драматизировать…
Марина закрыла глаза. Вот оно. Воспитание Зинаиды Павловны во всей красе. «Не драматизируй». «Это нормально». «Все мужчины так делают».
— Дим, я подаю на развод.
— Что?! Из-за одной ошибки?
— Это не ошибка. Ошибка — это когда случайно. А ты выбирал. Каждый день. Когда писал ей сообщения. Когда встречался. Когда возвращался домой и ложился в нашу постель.
— Марина, подумай о Мишке!
— Я думаю. Именно поэтому и развожусь. Не хочу, чтобы мой сын вырос с убеждением, что женщину можно обманывать. Что измена — это «ерунда». Что если мужчина виноват — значит, женщина недостаточно старалась.
Дима молчал долго.
— Мать с тобой поговорила, да?
— Поговорила. Знаешь, Дим, она считает, что я сама виновата. Что недостаточно следила за собой, недостаточно угождала. И ты, похоже, думаешь так же.
— Я так не думаю…
— Думаешь. Иначе бы не сказал «сглупил». Иначе бы не просил «просто простить». Ты не понимаешь, что сломал. Не понимаешь, что доверие нельзя склеить словами «больше не повторится».
Разговор закончился ничем. Дима пообещал «дать время подумать», будто это что-то меняло.
Марина положила трубку и посмотрела в зеркало. Новая стрижка. Новые глаза — или ей так казалось? Что-то изменилось внутри. Не злость, нет. Скорее ясность.
Через месяц она подала документы на развод. Дима пытался отговорить, свекровь звонила и требовала «одуматься», даже мама осторожно намекала, что «мужчины все такие» и «лучше плохонький, да свой».
Марина не слушала.
Развод оформили к весне. Мишка остался с ней, Дима приходил по выходным. Странно, но сын принял всё спокойнее, чем она ожидала.
— Мам, — сказал он однажды, — а почему вы с папой развелись?
Марина думала, что ответить. Врать не хотелось, но и вываливать на двенадцатилетнего ребёнка всю правду было неправильно.
— Папа меня обидел, — сказала она. — Сильно. И не захотел по-настоящему извиниться.
— А что он сделал?
— Обманул. Поступил нечестно.
Мишка кивнул, будто понял.
— Мам, а ты его ещё любишь?
Марина погладила сына по голове.
— Любила. Очень. Но любовь не значит, что нужно терпеть всё. Понимаешь?
— Кажется, да.
— Когда ты вырастешь и полюбишь кого-то — помни: обманывать нельзя. Никогда. Даже если кажется, что это проще. Честность — это уважение. К себе и к другому человеку.
Мишка обнял её.
— Я запомню, мам.
Зинаида Павловна так и не признала свою неправоту. Продолжала считать Марину виноватой, а сына — жертвой «истеричной жены». Но это уже не имело значения.
Иногда, чтобы увидеть правду, нужно услышать слова, которые больно ранят. «Сама виновата» — эта фраза открыла Марине глаза. Не на себя, а на то, что мужчина, неспособный нести ответственность за свои поступки — это не её вина. Это его выбор. И она вправе выбрать — жить с этим или уйти. Она выбрала себя. И впервые за долгое время почувствовала, что дышит свободно.
🔔 Чтобы не пропустить новые рассказы, просто подпишитесь на канал 💖
Рекомендую к прочтению самые горячие рассказы с моего второго канала: