Предыдущая часть:
Екатерина много раз в своей, пусть не длинной, но довольно бурной жизни испытывала самые разные чувства: страх, даже ужас, удовлетворение, смертельную усталость, обиду, удовольствие, радость — причём как от мелочей, вроде купленной с хорошей скидкой сумки, так и большую, даже огромную, которая охватила её, когда она в первый раз увидела океан. Да, она много чего пережила, но так глупо она себя не чувствовала ещё ни разу в жизни.
— Алексей вам всё рассказал? — тихо, почти шёпотом, сама не веря в свои слова, переспросила Екатерина.
Юлия кивнула, чуть улыбаясь. Да чего она лыбится-то, как малахольная? Можно подумать, их разговор — это какое-то невероятное удовольствие. Что-то она неестественно спокойна для обманутой жены. Екатерину откровенно выбивала из колеи какое-то необычное, немного отстранённое выражение лица женщины. Оно словно светилось тихой, неожиданной радостью. И почему-то казалось, что она ещё сама не до конца верит тому, что узнала, и непрерывно продолжает обдумывать это. Заставляет себя всё же осознать и поверить во что-то, хотя Екатерина ей при этом явно мешает.
И вдруг рука Юлии явно неосознанным, независимым от своей хозяйки движением скользнула вниз и робко осторожно коснулась талии. Она словно сама удивилась этому жесту, испуганно одёрнула руку и снова словно вся вспыхнула радостью.
"Вы беременны?" — вспыхнула в мозгу Екатерины догадка.
Юлия медленно, словно заставляя саму себя, кивнула и расцвела просто ослепительной улыбкой. Мгновенно она стала просто красавицей. И куда делись её невзрачность, блёклость, бледный цвет лица, мелкие черты и всё остальное, что делало её такой незаметной, но просто никакой? Говорят, что ожидание малыша красит женщину. В случае Юлии это было стопроцентной правдой. Её глаза лучились таким счастьем, что всё остальное не имело никакого значения.
Екатерина даже потрясла головой, чтобы прийти в себя от такого превращения. Ну что ж, это, конечно, осложняет дело, но ничего, нужно брать инициативу в свои руки. А что касается Алексея, вот ведь гад какой. Оказывается, он успевает жить бурной семейной жизнью. Ну ничего, она ему устроит.
— Стоп. А откуда гарантия, что это вообще его ребёнок? — выпалила Екатерина, подходя ближе. — Может, вы не такая уж невинная.
Юлия оказалась совсем не простушкой.
— Значит, вот оно что, — продолжила Екатерина, чувствуя, как злость нарастает. — То есть вы решили удержать его вот таким вот способом? Да. Ну что ж, хитро. Очень хитро, но не очень умно по отношению к Алексею. Вы что же думаете, вы его этим привяжете к себе? Вернёте? О, если вы и в самом деле так думаете, значит, вы очень плохо знаете своего мужа. Совсем не знаете. Да у него от одного слова "ребёнок" аллергия начинается.
— Знаете, Екатерина, мне кажется, это вы его не очень хорошо знаете, — ответила Юлия, поднимаясь с кресла. — Вернее, вы знаете другого Алексея, того, который был всё это время с вами. Понимаете? Как бы вам объяснить?
Юлия задумалась, присела в кресло.
— Понимаете, мы ведь с Алексеем познакомились очень давно, так давно, что, наверное, привыкли друг к другу, как любой человек привыкает к собственной части тела, к руке, например, — продолжила она, глядя в окно. — Вроде всегда с тобой, существует сама по себе, двигается, особого внимания не требует. Вот и ты внимания на неё не обращаешь. Ну, есть и есть, чего уж. Наверное, это нас и погубило. Привычка. Мы привыкли друг к другу и перестали замечать, как меняемся, становимся чужими, незнакомыми, другими. Понимаете?
Она помолчала и продолжила. И было ощущение, что она говорит не только для Екатерины, даже не столько для Екатерины, сколько для себя самой.
— И было ощущение, что мне изменил какой-то другой человек, — добавила Юлия, складывая руки на коленях. — Не мой Алексей, не тот, кого я знаю с восьмого класса. Не тот, кто выручал меня на алгебре и таскал мне мамину косметику. Не тот, кого я ждала сначала из армии, а потом из горячей точки, куда этот дурачок записался добровольцем. Не тот, кто полгода каждый день по три раза таскал меня на руках по лестнице, когда я сломала ногу. И не тот, кому я носила передачки, когда их с приятелем арестовали за неоформленную фуру с товаром. И не тот, с кем мы боролись за место на письменном столе, когда строчим шпаргалки перед сессиями. И не тот, с которым мы всегда мечтали о малыше, о двух-трёх.
Юлия снова светло улыбнулась, словно вернувшись в своё прошлое.
— Этот человек, мой Алексей, словно куда-то незаметно для меня исчез, а вместо него появился другой, незнакомый, чужой, тот, с кем у меня нет ни общих воспоминаний о прошлом, ни будущего, — продолжила она. — И вдруг, буквально пару дней назад, он словно опять вернулся. Не весь, с трудом, но это был точно он, мой Алексей.
— Я, конечно, виновата во всём случившемся не меньше Алексея, — добавила Юлия, глядя Екатерине в глаза. — Я должна была быть с ним ближе, чаще, больше, не дать разлучить нас ни бизнесу, ни обстоятельствам, ни вам. Да и с ребёнком никак не получалось.
Она закашлялась и снова порывисто, радостно, робко прикоснулась к своей талии.
— Вам ни к чему было так со мной откровенничать, — отрезала Екатерина, пытаясь скрыть дрожь в руках, вскочила и заметалась по комнате. — Меня ваши трогательные душевные переживания вообще не волнуют. Я всё равно не дам ему меня бросить. Слышите? И вы ничего не сделаете. И не имеет никакого значения, что вы беременны. Откровенно говоря, для вас лучше было бы вообще собраться и исчезнуть отсюда, понимаете? А Алексей останется со мной. Он никуда от меня не денется.
Екатерина почти орала, срываясь на отдельных словах и истерически подвизгивая, словно громкость слов могла хоть как-то компенсировать их бессмысленность и пустоту.
Юлия внимательно посмотрела на неё.
— Послушайте, Екатерина, человека силой не удержишь, — сказала она, вставая. — Вещь ещё можно спрятать или запереть, а человека — нет.
— Откровенно говоря, — продолжила Юлия после паузы, словно обдумывая свои слова, — я не знаю, есть ли у нас с ним будущее, смогу ли я простить его, сможет ли он вернуться к самому себе, такому, каким он был раньше, каким я любила его и до сих пор люблю. Ничего этого я не знаю, но зато я знаю самое главное. У меня есть моя жизнь и мой ребёнок. А что есть у вас, Катя?
— Алексей, — выпалила Екатерина. — У меня есть Алексей.
— Вы уверены в этом? — Юлия вопросительно посмотрела на девушку.
И Екатерина вдруг почувствовала, как краснеет, как наливаются тяжёлым жаром и начинают полыхать уши, лицо, вся голова, всё её тело от кончиков пальцев до краешков её чудесных пепельно-русых волос, если, конечно, волосы могут страдать от стыда. Впрочем, в этот момент Екатерина была убеждена, что могут.
— Мама, здравствуй, — голос Екатерины в трубке звучал глухо. — Я хотела предупредить тебя и папу. Я приеду на следующей неделе домой. Можно?
— Ну, Катя, что за вопрос? — возмутилась Наталья. — Здесь твой дом и здесь мы, и мы всегда тебя ждём и любим, чтобы ни случилось.
— Чтобы ни случилось, это правда? — переспросила Екатерина, судорожно сжимая трубку рукой.
Такие простые и расхожие слова превратились для неё сейчас в настоящее откровение.
— И чего бы я ни натворила за эти два года, и какой бы я ни стала, — добавила она, чувствуя ком в горле.
— Что бы ни случилось, Катя, и какой бы ты ни стала, — твёрдо произнесла Наталья. — Мы с папой тебя любим и ждём.
— Ты надолго? — спросила мама.
— Мама, я возвращаюсь навсегда, — ответила Екатерина. — Хватит. Я не хочу больше. Не могу и не хочу. Мама, я хочу домой.
Екатерина на миг замолчала, собираясь с мыслями, прежде чем продолжить.
— Мам, а как там дела у папы? — продолжила она. — Он вылечил свою аллергию?
— Ой, мама, ты перешла на работу в поликлинику? — добавила Екатерина. — Ну куда хотела-то? Поближе к дому.
— А как там у тёти Галины дела? — не унималась она. — Как её драгоценные пудели, её персиковый Персик взял приз наконец на выставке?
— А Денис меня ждёт, как обещал? — спросила Екатерина. — Ты скажи ему, пусть обязательно встречает меня и не забудет цветы. Напомни ему только белые розы.
— Мам, а вы с папой ещё не сделали ремонт, как хотели? — продолжила она. — Вот и не начинайте. Я приеду и сделаем всё вместе втроём.
Мама.
Екатерину словно прорвало. Она не могла остановиться. И все те слова, признания, вопросы, которые были для неё когда-то ненужными, неважными, незначительными, теперь казались самыми главными в жизни.
— А знаешь, дорогой мой старый солдафон? — Наталья обняла мужа. — Получается, не такие уж мы с тобой и плохие воспитатели оказались.
Она весело рассмеялась и звонко поцеловала Сергея в щёку, словно скрепляя печатью только что произнесённые слова.
Екатерина вернулась в родной город, где родители приняли её без осуждения, с теплотой и поддержкой, помогая заново устроиться в привычной обстановке. Она устроилась в местный салон красоты, где её опыт и обаяние пригодились, и со временем научилась ценить повседневные радости, которые раньше считала скучными. Алексей остался с Юлией, и они вместе воспитывали ребёнка, стараясь наладить былые связи, хотя воспоминания о прошлом иногда давали о себе знать. Денис, не изменив своему обещанию, встретил Екатерину с белыми розами и постепенно стал её верным спутником, помогая оставить столичные неудачи позади. В конце концов Екатерина нашла настоящее удовлетворение в семейном уюте, осознав, что подлинная ценность жизни — в близких людях и настоящих эмоциях.