За плечами у Веры Сергеевны немало прожитых лет, и никогда прежде ей не приходилось так много врать. Врать неприятно, но люди, работающие в "Сосновом бору", врали легко и не испытывали при этом угрызений совести. Как говорится, опыт - дело наживное. Вера, после секундного замешательства, во время которого в голове пролетело несколько вариантов ответа, выдала:
- Это я у Кристины из посылки взяла. Ей недавно привозили. Все брали, и я взяла. Сегодня на завтрак каша пригорела. Её даже с голодухи сожрать невозможно, вот я и хотела вместо каши, но не успела...
- Ничего удивительного, то, что готовит ваша повариха, на самом деле жрать невозможно, от одного запаха тошнотворно... - неожиданно поддержал Веру водитель и помог встать. - У неё задача не народ накормить, а свиньям побольше унести. Похоже, что для них она и варит. Сиделки работают за троих, а питаются этой же бурдой. На завтрак каша на воде, а в обед в тарелках вода, в которой плавают два маленьких кусочка картошки, морковь и лук, на второе - каша, которая была утром, только политая какой-то жидкостью. Так и ноги протянуть недолго...
- Ладно, иди! Чего шары вытаращила? Вези следующего. Нам уже в городе надо быть, а мы даже не выехали...
Появилась Любаня с Петром Матвеевичем. При помощи водителя они быстро посадили работников, и машина тронулась. Жорик со своими прихвостнями выехал следом. Вера Сергеевна взглядом проводила фургон. Когда охранник закрыл ворота, она сначала выдохнула, но следом к ней пришёл настоящий испуг. Вера вдруг поняла, что теперь её жизнь, как жизнь несчастных стариков, находится в чужих руках, и что этому кошмару не видно конца и края...
Ближе к обеду в пансионате появилась Альбина. Заведующая пребывала в прекрасном расположении духа, что даже снизошла до вопроса:
- Вера, как у тебя дела?
Пока Вера Сергеевна соображала, знает она или нет об утреннем инциденте, Альбина, не дождавшись ответа, продолжила дальше: - В течение часа привезут нового старикана после инсульта.
- Смотреть будут?
- Нет, его не глядя сдали. Михаил Сергеевич едет из другого города. Полтора месяца назад разговаривала с его внучатым племянником, когда дед только попал с инсультом в больницу. Я в общих чертах рассказала, парню всё понравилось. Вчера вечером вот такой приятный нежданчик. По этому деду, похоже, и фотоотчёты не понадобятся. Всем наплевать. Кстати, Жорик с утра был тобой недоволен. Говорит, слишком много внимания уделяешь постояльцам, с ложки кормишь...
- Так я же кормила старуху, за которую каждый месяц вносят оплату, - изобразила удивление Вера. - Любаня говорила, что чем дольше такие постояльцы живут, тем лучше пансионату. Или я неправильно поняла?
У Альбины Вячеславовны зазвонил телефон. Доставая его из сумочки, заведующая утвердительно покачала головой и ответила:
- Всё правильно... Продолжай в том же духе. Я поговорю с Жориком...
Заручившись поддержкой Альбины, Вера Сергеевна пошла в палату Семёна Степановича готовить место для новенького и напомнить ему о конспирации. Это было своевременно, потому что буквально через пару минут к ним влетела Альбина, кинув взгляд в сторону деда, с усмешкой произнесла:
- Вот и будут здесь лежать две мумии... Правда, надеюсь, один из них не задержится, а другой ещё покоптит небо...
Вскоре привезли деда Мишу. После изматывающего переезда старик из машины выйти не смог. Его с трудом пересадили в личное инвалидное кресло и завезли в холл. Сопровождал старика высокий детина возрастом за тридцать лет. Альбина Вячеславовна тут охватила молодого человека вниманием. Вера Сергеевна завезла коляску в палату. Сидит дед, голову повесил, руки трясутся. По щекам стекают струйки не то слёз, не то пота. Вера села на стул напротив него, чтобы познакомиться.
- Меня зовут Вера, а вы - Михаил Сергеевич... Очень приятно!
Дед Миша говорить совсем не мог, мычал только. После инсульта речь не восстановилась. Вера Сергеевна, понимая состояние новенького, успокаивала его, рассказывала всё подряд о природе и погоде, лишь бы старик успокоился. А он смотрел на неё ясными, умными, не затронутыми болезнью глазами. Взгляд у деда Миши глубокий, вдумчивый.
"Интересно, кем работал Михаил Сергеевич при жизни?" - невольно возник вопрос у Веры. А старик тем временем дотянулся до руки Веры и как мог сжал её, щёки надувает, рот открывает, только слова из него никак не выходят…
***
С раннего утра Леонид Кириллович уехал на рынок за товаром. Когда вернулся, завтрак был уже на столе. Ида сварила кашу, яйца и нажарила оладьи.
- Шёл по подъезду, водил носом и завидовал тому счастливчику, что будет так вкусно завтракать. Оказалось, завидовал самому себе.
- Хватит завидовать, раздевайся и садись за стол! - скомандовала Ида, пропуская мимо себя подобные изречения.
- Так не еде завидовал, а тому, что кого-то ждут и о ком-то заботятся. Пока жена была жива, не задумывался. Принимал её заботу как должное. А сейчас вот понимаю, страшно помирать, когда стакана воды подать не кому...
- Мне вообще не нравится такая постановка. Когда пришлось взять трость в руки, сын предложил с ним съехаться. Я тогда спросила: "А зачем?" Сноха вопросом на вопрос мне ответила: "На старости лет кто ж вам стакан воды подаст?"
- И что ты ответила? - улыбнулся Леонид, понимая, что у Иды всегда найдётся достойный ответ.
- Как кто? Бармен! - ответила Ида с серьёзным выражением лица. - Если честно, ненавижу эти разговоры про воду. Вон у меня Анатолий умер и воды перед смертью попросить не успел. Не хочу терять самостоятельность и не хочу быть детям обузой...
- Не путай, поговорка ведь не только про пресловутый стакан... под ним подразумевается и забота, и помощь, и душевное тепло, и защита в старости. За одинокими стариками охотятся чёрные риэлторы, частные пансионаты. Страшно, когда элементарно скорую вызвать некому. Вот лично я боюсь помереть в одиночестве. Ты так рассуждаешь, потому что у тебя есть дети, потому что уверена в завтрашнем дне.
- Возможно, но считаю, что со временем дети должны поменяться с родителями местами. Раньше родители со стороны присматривали за своими детьми и, если была в том необходимость, помогали. Вот и дети должны также относиться к своим повзрослевшим родителям. И вообще зачем ты завёл с утра такой разговор? Удачно съездил? - волевым решением прекратила дискуссию Ида, понимая, что ситуации у них действительно разные. И если она может позволить себе пошутить по этому поводу, то таким людям, как Леонид, точно не до шуток.
- Да, помимо вчерашнего ещё простых носков купил и варежек. Подумал, что должны хорошо покупать... - послушно поменял тему Леонид Кириллович. - Осталось только зайти в продуктовый и купить гостинцы в пансионат. Но тут лучше ты сама. А я провожу, донесу, довезу...
В ближайшем магазине Ида Аркадьевна купила несколько упаковок нарезанного сыра (такой спрятать легче) и бутылку водки по просьбе Петра Матвеевича. Водку лично для Любани Ида покупать не стала. Будет повод отправить её в магазин, а в это время спрятать гостинцы в одежде у стариков и успеть угостить их оладьями с колбасой, которые она предусмотрительно укутала в махровое полотенце.
Леонид Кириллович сопроводил напарницу до перехода. Внимание Иды Аркадьевны привлёк белый фургон с цифрами номера "три, шесть,девять", припаркованный рядом, а Леонида Кирилловича - два здоровых парня, что стояли возле него и курили. Один из них был Жорик.
- Этого прихвостня Альбины я знаю... - сказал Леонид, указывая на него.
- Тогда тебе лучше здесь не мелькать. Дальше сама. Как отработаюсь, позвоню... - сказала Ида, забрала тележку с товаром из рук Леонида и пошла спускаться в переход.
Любаня уже была на месте и посматривала по сторонам. Возле неё стоял стул, который она приготовила для Иды.
- Грешным делом подумала, что ты не придёшь. Думала, зря стул сюда приволокла, - обрадовалась пьяница, увидев рядом свою соседку.
- Так я пока за товаром съездила, пока сюда доехала... Что люди бродят? - осмотрелась вокруг Ида Аркадьевна.
Рядом с ними сидела на коленях Анна, для тепла подложив на гранит разобранную картонную коробку. Сегодня бабуля воссоздавала новый образ. Она сидела совершенно неподвижно, руки покорно сложены на коленях. Перед ней лежала картонка, где большими буквами была написана просьба подать на операцию для внучки. Глаза Анны смотрели вверх и не двигались, такой запоминающийся взгляд, обращенный к небу. Лицо не выражало ничего, кроме совершенно нереального, нечеловеческого смирения и покорности судьбе. В то же время в нём читалось обещание нечеловеческой благодарности любому, кто поможет деньгами. Дополняла картину какая-то измочаленная банка, в которую прохожим надлежало кидать денежные знаки.
- Бродят, только денег ни черта не дают... Уже полчаса порожняком стоим. Мелочи немного накидали, и всё. Так никогда на протез не наберёшь... - пошутила Любаня, указывая на табличку: "Помогите герою-Афганцу купить протезы!"
- Я пришла. Сейчас всё начнёт работать, - пообещала Ида, раскладывая товар и рассуждая про себя, что садить попрошайничать инвалида - достаточно действенная манипуляция. Ведь многим людям легче дать денег и сразу отвернуться, чтобы не смотреть на человека без ноги или руки, тем более если инвалиды называют себя ветеранами афганской войны. В этом тандеме портило схему только пропитое лицо Любани, которое явно вызывало у прохожих недоверие.
Да и сама работа не вызывала у пьяницы особого интереса. Чужая касса даму не беспокоила. Область её интересов лежала в маркете по соседству. Туда ей не терпелось попасть.
- Присмотри за моей культяпкой, пока я добегу до магазина. Обещала напарнице купить водки, - ловко прикрылась Верой Сергеевной Любаня.
- Иди, конечно, присмотрю, - пообещала Ида и, не теряя времени, принялась искать в сумке оладьи с колбасой.
Как только Любаня скрылась из виду, она подошла к Петру Матвеевичу, чтобы выдать угощение.
- Петя, привет! Любка ушла. Я поесть принесла и то, что заказывал...
Ида Аркадьевна едва успела выдать бутерброд, как перед ними возникла грозная фигура незнакомого и немолодого мужчины. Он укоризненно посмотрел на Петра Матвеевича и тут же устроил допрос:
- Где служил?