первая часть
Нина Егоровна встала в позицию для танца.
Родион покорно обнял мать, но лицо его потемнело. Они танцевали молча, а Милана стояла у стола, чувствуя, как внутри всё сжимается от унижения. Когда песня закончилась, аплодисменты прозвучали натянуто. Праздничное настроение дало трещину.
Семейная жизнь началась с переезда. Родион перевёз в квартиру Миланы немногочисленные вещи: две сумки одежды, ящик с инструментами, стопку технических справочников. Чужие предметы осторожно встраивались в привычный быт. Детскую комнату решили пока не готовить. До родов оставалось пять месяцев, время ещё было. Купили только самое необходимое — детскую ванночку, несколько распашонок, пачку подгузников. Всё остальное — потом, когда появятся деньги.
Первые недели прошли в притирке. Родион вставал в 6 утра, завтракал быстро и молча, уезжал на завод. Милана работала во вторую смену, поэтому утром могла поспать подольше. Вечерами они ужинали перед телевизором, обсуждали события дня, строили планы. Идиллия продлилась ровно месяц.
В первую субботу апреля в дверь позвонили в 10 утра. Нина Егоровна стояла на пороге с пакетом продуктов и решительным выражением лица.
— Пришла помочь, — объявила она, проходя в прихожую. — Молодые же, не умеете хозяйство вести.
Помощь оказалась своеобразной. Свекровь перемыла всю посуду, заявив, что она недостаточно чистая. Переставила продукты в холодильнике по своей системе. Раскритиковала борщ Миланы, объяснив правильный рецепт.
К обеду квартира блестела чистотой, но атмосфера стала напряжённой.
— Родя, ты слишком худой, — заключила мать, наблюдая, как сын ест её котлеты. — Жена должна лучше кормить.
— Мам, я нормально питаюсь.
— Не спорь. Видно же, не следит за тобой. А скоро ребёнок, на него все силы уйдут.
Милана молчала, чувствуя, как растёт внутреннее сопротивление. После ухода свекрови они с Родионом долго сидели на кухне, не зная, что сказать.
— Она хочет как лучше, — неуверенно произнёс он.
— Знаю. Но это наша семья. Наш дом.
Родион кивнул, но защитить жену не решился. Материнский авторитет оказался сильнее супружеской солидарности.
Визиты стали регулярными — каждую субботу, потом и по средам. Нина Егоровна входила в дом как хозяйка, давала советы по всем вопросам, от подготовки к родам до планирования быта.
Милана сжимала зубы, терпела, но внутри накапливалось раздражение. Семейная жизнь оказалась не такой простой, как в романтических мечтах. Любовь проходила первую проверку на прочность — не болезнями и бедностью, а вмешательством третьих лиц. И пока было неясно, выдержит ли молодая семья этот натиск.
За окном зацвели первые деревья. Весна шла своим чередом, принося с собой не только тепло, но и новые испытания.
Лето 2025 года обрушилось на город жарой, какой не помнили последние десять лет. Асфальт плавился на солнце, кондиционеры работали на пределе, а в новостях ежедневно обсуждали аномальную погоду и рост тарифов на электричество. Для Миланы, перешагнувшей 30-недельный рубеж беременности, каждый день превращался в испытание.
Декретный отпуск начался с облегчения — больше не нужно было стоять на ногах по 12 часов, выслушивать капризы маленьких пациентов и их родителей. Но дома оказалось не легче. Токсикоз, который должен был пройти во втором триместре, продолжал мучить её по утрам. Ноги отекали так, что к вечеру не могла одеть привычные туфли. Спина ныла постоянно, не давая найти удобную позу для сна. И словно чувствуя её уязвимость, Нина Егоровна удвоила частоту визитов.
Теперь она появлялась трижды в неделю — по понедельникам, средам и субботам. Каждый раз находился повод: то принести свежие овощи с дачи, то проверить, как Милана себя чувствует, то обсудить подготовку к родам.
— Кормить будешь по часам, — авторитетно заявляла свекровь, разглядывая детские вещи, купленные молодыми. — Никаких кормлений по требованию. Ребёнок должен привыкать к режиму с первых дней.
Милана возражала, ссылаясь на современные медицинские рекомендации, но Нина Егоровна отмахивалась.
— Я своего сына вырастила по режиму, и ничего — вон какой мужчина получился.
Споры разгорались из-за каждой мелочи. Свекровь настаивала на имени Игорь — в честь отца Родиона, которого мальчик никогда не видел.
Милана хотела назвать сына Макаром — в память о прадеде-фронтовике. Даже цвет детского белья становился предметом дискуссий.
В середине июля Родион вернулся с работы необычно задумчивым. За ужином молчал, рассеянно ковырял картошку вилкой.
— Что случилось? — спросила Милана. — Проблемы на заводе?
— Нет, всё нормально.
Он поднял глаза, в которых мелькнула какая-то тень.
— Просто устал.
Только через несколько дней она узнала правду. Серега с соседнего участка рассказал Родиону новость, которая перевернулся его мир. Эльвира вернулась в город. Устроилась администратором в фитнес-центр «Олимп», сняла квартиру в центре. Развелась с мужем-бизнесменом, который, по слухам, оказался тираном: контролировал каждый шаг, изменял, унижал. Родион промолчал об этом. Не хотел расстраивать беременную жену, да и сам не знал, что чувствует. Четыре года прошло с момента расставания, он женат, ждёт ребёнка. Казалось бы, прошлое должно остаться прошлым. Но сердце — нелогическая система: в нём живут не только настоящие чувства, но и память о том, что когда-то казалось вечным.
25 августа выдалось особенно жарким. Родион ушёл на работу в обычное время, а Милана осталась дома, пытаясь найти прохладу в полутёмной гостиной. Живот достиг невероятных размеров, каждое движение давалось с трудом. До предполагаемых родов оставалось две недели. Она завтракала, когда зазвонил телефон. «Нина Егоровна!»
— Доброе утро, дочка! Как самочувствие? Живот не тянет?
В голосе свекрови звучало необычное оживление, словно она приберегала какую-то новость специально для этого момента.
— Пока всё в порядке, — ответила Милана, почувствовав неладное.
— Ну и славно. А знаешь, кого я вчера в магазине встретила? Эльвиру. Помнишь, Родиона бывшую? Вернулась в город. Похорошела, похудела. Сразу видно, спортом занимается.
Сердце Миланы пропустило удар. Она знала это имя, слышала о нём в рассказах мужа. Красивая, ухоженная девушка, которая четыре года встречалась с Родионом, а потом бросила его ради более обеспеченного мужчины.
— Да что ты говоришь, — выдавила из себя Милана.
— Представь себе. Сказала, что очень сожалеет о расставании с Родионом. Хочет восстановить хотя бы дружбу.
Голос Нины Егоровны стал медово-ядовитым.
— Но с дружбы всё и начинается, не правда ли? Они ведь четыре года вместе были. Такое не забывается.
В животе что-то резко дёрнулось. Милана схватилась за край стола, почувствовав острую боль.
— А ты там не надумывай себе, — продолжала свекровь с фальшивой заботой. — Я же просто новость рассказала. Мужчинам свойственно вспоминать молодость.
— Спасибо за информацию, — прохрипела Милана и положила трубку дрожащей рукой.
Боль в животе усиливалась. Сначала она подумала, что это реакция на стресс — такое бывало в последние недели. Но через час поняла: это не просто недомогание. Схватки. Настоящие, регулярные, с сокращающимися интервалами.
Ребёнок решил появиться на свет именно сейчас, когда мир Миланы дал трещину от известия о возвращении прошлого.
продолжение