- Две полоски, — прошептала Милана в пустую ванную комнату.
Тест дрожал в её руках, словно живое существо. 14 февраля закончилось совсем не так, как она планировала. День Святого Валентина должен был остаться просто датой в календаре, без цветов, без ужинов при свечах, без романтических глупостей. Но эти две розовые полоски перечеркнули все планы разом.
Милана села на край ванны и закрыла глаза. Сердце билось по-новому, словно внутри завелись часы, отсчитывающие время для двоих. Восемь лет назад, когда хоронила родителей, казалось, что больше никого по-настоящему родного у неё не будет. Теперь под ребрами росло маленькое чудо.
Квартира на улице Ленина хранила тишину утра. Те же стены, что помнили голос бабушки Софьи Ильиничны, её неторопливые рассказы о фронтовых госпиталях и мирной работе в детской больнице. Сорок лет служения медицине подарили старой медсестре эту «двушку» в семьдесят третьем. Теперь здесь начиналась новая семейная история.
Милана завернула тест в бумажную салфетку и аккуратно положила в медицинскую сумку между тонометром и упаковкой одноразовых шприцов. Доказательство, которое изменило всё.
Февральская оттепель размыла границы между зимой и весной. Снег превращался в грязную кашу, обнажая прошлогоднюю листву и городскую усталость. Милана шла по улицам мира к детской поликлинике номер три, ощущая, как каждый шаг отдается где-то в глубине живота. Самовнушение или первые признаки? Слишком рано для симптомов, но материнский инстинкт просыпался раньше медицинских знаний.
— Кравцова!
Марина Викторовна окликнула её ещё в коридоре.
— Что с тобой сегодня? Светишься, как рентгеновский снимок. Парень новый завелся?
Старшая медсестра умела читать лица, как электронные карты пациентов. Тридцать лет в профессии научили её распознавать перемены в людях по едва заметным признакам.
— Что-то вроде того, — Милана повесила куртку в служебный шкафчик, стараясь не встречаться взглядом с коллегой.
Внутри разлилось теплое чувство от этой маленькой правды. Новый парень? В каком-то смысле да — совсем крошечный, пока без имени и лица.
Поликлиника встретила привычным букетом запахов: хлорка против инфекций, сладковатый аромат детских сиропов, едва уловимая тревога родителей в приёмной. На стендах красовались плакаты образца прошлого года — яркие, оптимистичные призывы к вакцинации и правильному питанию.
Скоро все эти рекомендации станут её личным руководством к действию.
Милана подошла к столу старшей медсестры, где Марина Викторовна колдовала над электронной базой данных.
— А как понять, что готова стать мамой?
Женщина отложила планшет и внимательно посмотрела на молодую коллегу. В её глазах мелькнуло понимание.
— Готовых не бывает, девочка. Просто в один день сердце начинает биться для кого-то ещё. А ты что, проверялась?
Милана кивнула, не доверяя голосу.
— Ну и славно. Время пришло. А парень-то в курсе?
— Пока нет. Сегодня скажу.
— Правильно. Мужики любят факты, а не догадки.
За окном процедурной проходила обычная жизнь. Мамы с колясками лавировали между лужами, пенсионеры обсуждали цены в магазинах, студенты спешили на лекции. Никто не знал, что в здании детской поликлиники зарождается ещё одна семейная история.
Милана машинально готовила прививки для малышей, но мысли улетали в прошлое. Четыре месяца назад, 20 октября, она сидела в кафе «Теремок» с книгой «Детские инфекционные заболевания». После 12-часовой смены хотелось тишины и горячего чая.
— Извините, можно подсесть? Все места заняты.
Высокий мужчина в рабочей куртке смущённо указал на свободный стул. Милана кивнула, не отрываясь от справочника по дифтерии. Но незнакомец не торопился заказывать. Сидел молча, крутил в руках телефон.
— Тяжёлый день? — спросила она, закрывая книгу.
— Можно и так сказать.
Он вздохнул.
— Четыре года отношений закончились одним сообщением. «Прости, так будет лучше для всех». Даже попрощаться не захотела.
Что-то в его голосе заставило Милану отложить медицинскую литературу. Боль узнаёт боль.
— А я вот восемь лет живу одна, — призналась она. — Родители погибли, когда мне было шестнадцать. Иногда думаю, что одиночество — это защита. Не болит, когда никого не теряешь.
— Родион, — представился он. — Работаю слесарем на металлурге. А вы?
— Милана. Детская медсестра в третьей поликлинике.
Разговор завязался сам собой. Оказалось, оба любят старые советские комедии, Рязанова, Гайдая, Данелию. Мечтают о доме за городом с садом и собакой.
Говорили до закрытия кафе, а потом Родион проводил её до автобусной остановки.
— Можно ваш номер? — спросил он, когда подошёл последний автобус.
— Если не против.
На следующий день он позвонил. И ещё через день. И каждый день после. Звонок мобильного вернул Милану в настоящее. На экране высветилось знакомое имя.
— Алло, Родя.
— Лана, привет. Как дела? Я на обеде, хотел услышать твой голос.
В трубке слышался заводской гул, лязг станков, команды мастера, перекрикивания рабочих.
— Родион, мне нужно с тобой срочно встретиться.
Пауза. В трубке стихли даже заводские шумы.
— Что случилось? Ты больна?
— Нет, не больна. Просто... Это важно. Очень важно.
— Лана, у меня смена до шести. Не можешь подождать до вечера?
— Не могу, — голос предательски дрожал. — Родя, это правда срочно.
Ещё одна пауза. Родион умел слышать не только слова, но и то, что за ними стояло.
— Хорошо. Встречаемся в «Теремке» через час. Попрошусь у мастера.
— Спасибо.
Милана отключила телефон и посмотрела в окно. За стеклом продолжалась февральская оттепель — неуверенная, противоречивая, полная обещаний и угроз. Ровно как её жизнь в этот момент. Через час их судьба изменится навсегда. Родион узнает, что станет отцом. Она пока не подозревает, что это лишь начало испытаний, которые проверят их любовь на настоящую прочность.
Милана пришла в «Теремок» за двадцать минут до назначенного времени. Выбрала тот же столик у окна, где четыре месяца назад началась их история. Заказала липовый чай — тот самый, что пила в день знакомства с Родионом.
Кафе хранило дух переходной эпохи. На стенах соседствовали чёрно-белые фотографии старого города с яркими постерами модных десертов. QR-код меню был приклеен скотчем к деревянной столешнице, но официантка всё равно знала завсегдатаев наизусть.
Традиция и современность уживались здесь без конфликта, как и во всём их небольшом городе. За окном разворачивалась февральская жизнь. Люди торопились по тротуарам, обходя лужи талой воды. Школьники с ранцами прыгали через ручейки, мамы с колясками лавировали между сугробами и проталинами. Город освобождался от зимнего плена, и каждый чувствовал приближение перемен.
Милана обхватила кружку ладонями, согревая замерзшие пальцы. Через несколько минут здесь, за этим столиком, изменится всё. Родион узнает, что станет отцом. Как он отреагирует? Испугается ответственности или примет её как дар? Четыре месяца отношений слишком мало для таких серьёзных решений. Или достаточно, если любовь настоящая. В животе что-то ёкнуло.
Волнение или первый привет от малыша? Медицинские знания подсказывали, рано ещё для шевелений. Но материнское сердце уже настроилось на новую волну. Родион ворвался в кафе, как февральский ветер, стремительно и с дождевыми каплями на куртке. Волосы взъерошены, щеки румяные от быстрой ходьбы. Он явно с автобусной остановки, не желая опаздывать.
- Прости, мастер не сразу отпустил, - он снял куртку, повесил на спинку стула и сел напротив.
- Что случилось, Лана? Ты выглядишь. Странно.
Его рабочие руки накрыли её ладони. Кожа шершавая от станочного масла и металлической стружки, но прикосновение нежное, защищающее.
- Родя, - она глубоко вдохнула, собираясь с духом, - я беременна.
Время остановилось.
Где-то звенели чашки, переговаривались посетители, за окном проехал автобус с рекламой стоматологии. Но в их маленьком мире воцарилась тишина, полное ожидания. Родион замер. Рука на её ладони застыла, словно его отключили от сети. В глазах промелькнула целая буря эмоций, удивления, растерянность, испуг. А потом, в самой глубине, зажглась искорка радости.
- Ты… Уверена?
Голос дрожал, как струна под смычком.
- Тест показал две полоски. Вчера вечером.
Милана рассказывала медленно, взвешивая каждое слово. О том, как сидела на краю ванны с пластиковой полоской в руках. О ночи без сна, когда прислушивалась к каждому сигналу своего тела. О страхе и одновременно невероятной радости от осознания, что внутри неё растет новая жизнь.
- Мы встречаемся только четыре месяца, — призналась она.
- И если ты не готов к такой ответственности…
- Стой, — Родион сжал её руки крепче.
- Даже не думай об этом. Я тебя не брошу. Никогда.
В его голосе звучала такая решимость, что у Ланы защипало в глазах. Вот он, её Родион, надёжный, как заводской станок, верный, как компас.
- Знаешь, что мы делаем завтра?
Он наклонился ближе, и она почувствовала запах машинного масла, смешанный с морозной свежестью.
- Идём в ЗАГС, подаём заявление.
- Родя, это слишком быстро.
- Я люблю тебя, Лана. Может, для кого-то это покажется поспешным решением, но я знаю, хочу быть с тобой. А теперь у меня появился ещё один повод не тянуть время.
Он поднялся из-за стола, обошёл его, не обращая внимания на любопытные взгляды других посетителей, опустился на одно колено рядом с её стулом.
- Милана Кравцова, выходи за меня замуж. Не потому что так надо, а потому что я хочу просыпаться рядом с тобой каждый день. И засыпать тоже.
Поцелуй был нежным и трепетным, как первое прикосновение к новорожденному. В нем читались обещания, клятвы, начало совместного пути. Милана чувствовала, как внутри что-то окончательно встает на свои места.
- Да, - прошептала она ему в губы.
- Да, выхожу.
- Нужно познакомить тебя с мамой, - сказал Родион, когда они вышли из кафе.
- Семья — это святое. Анина Егоровна — она. Специфическая, но отходчивая.
Февральный воздух обжигал лёгкие свежестью. Снег под ногами хрустел, обещая скорое потепление.
- Я готова, — ответила Милана, хотя по его рассказам понимала, встреча с будущей свекровью обещает быть непростой.
Они шли по центральной улице, держась за руки, как школьники. Прохожие оглядывались на счастливую пару, что-то в их облике выдавало людей, переживающих особенный момент жизни.
— А кольца? — спросила Милана. — Без колец в ЗАГС не примут.
— Точно! — Родион хлопнул себя по лбу. — Идем в "Александрит". Там недорого.
Ювелирный магазин "Александрит" располагался на первом этаже старого советского здания. Витрины сверкали золотом и серебром, но молодые сразу направились к отделу с простыми обручальными кольцами.
- Молодожены?
Продавщица лет пятидесяти улыбнулась им материнской улыбкой.
- Видно сразу — влюблённые.
- Завтра подаём заявление, — признался Родион.
- Покажите что-нибудь простое, но качественное.
Женщина достала лоток с золотыми кольцами без камней.
- Вот эти хорошие. Проба пятьсот восемьдесят пять, классическая форма. Говорят, чем проще кольцо, тем крепче брак.
Милана примерила тонкое колечко. Оно легло на палец, словно было создано специально для неё.
- Сколько это стоит?
Родион покрутил мужское кольцо в руках.
- Пара. Двенадцать тысяч.
Родион достал из кармана зарплатный конверт. Пересчитал купюры дважды, деньги давались тяжелым трудом, каждая тысяча на счету.
- Берем.
Решительно сказал он. Продавщица оформляла покупку, рассказывая о традициях.
- Кольца носят на правой руке, снимать нельзя. Говорят, если кольцо потерялось, к разлуке. Но это всё суеверия. Главное — любить друг друга.
продолжение