Марина смотрела на гору грязной посуды в раковине и чувствовала, как внутри медленно закипает что-то опасное. Часы на микроволновке показывали 01:43. Новый год наступил почти два часа назад, последние гости свалили полчаса назад, муж храпит в спальне, а она стоит тут, по локоть в жирной пене от моющего средства с ароматом арбуза.
Двенадцать человек. Она накормила двенадцать человек. Они наелись, нагадили и уехали. А она осталась с этим.
Марина взяла очередную тарелку — на ней застыли остатки салата "Мимоза". Того самого, на который она потратила час, аккуратно выкладывая слоями. Людмила Васильевна, свекровь, попробовала его первой и протянула с ехидной улыбкой:
— Интересно. Я обычно картошку мельче тру, а яйцо покрупнее. А чего масло не положила? Но это, конечно, на любителя...
"На любителя, — мысленно передразнила Марина, яростно оттирая тарелку губкой. — А сама-то, дорогая, когда последний раз что-то готовила? Лет пять назад?"
Она поставила тарелку в сушилку. Взяла следующую. Потом ещё. И ещё. Гора не уменьшалась — посуда словно размножалась.
Марина открыла холодильник, достала недопитую бутылку игристого чудом уцелевшую. Налила в первую попавшуюся кружку — все бокалы грязные. Залпом выпила прямо из кружки с надписью "Лучший муж" (подарок Денису от его мамы).
Легче не стало. Зато память услужливо подкинула, как всё это началось.
Два года назад они с Денисом купили трёшку в новостройке. Сто квадратов, светлая, с высокими потолками. В ипотеку на тридцать лет, первый взнос накопили вместе за пять лет. Марина была счастлива — своё жильё, не съёмное, не родительское, своё. огромная квартира.
Счастье длилось ровно до новоселья.
Людмила Васильевна приехала с тортом и букетом. Прошлась по комнатам, заглядывая во все углы, открывая шкафы:
— Ого, Денисик, тут же просторно! Не то что наши хрущёвки. Человек пятнадцать свободно поместится!
Марина тогда просто кивнула, думая, что свекровь так, к слову это ляпнула.
Ошибалась.
Через три недели, в начале декабря, Людмила Васильевна позвонила:
— Мариночка, а давай Новый год у вас отметим! А то мы раньше по тесным комнатам ютились, а у вас такой простор! Вся семья поместится!
Марина замялась:
— Но, Людмила Васильевна, я не уверена, что справлюсь с готовкой на всех...
— Ой, да ладно! Ты у нас справишься! Помнишь, как на день рождения Дениса котлеты делала? Объедение! Справишься ещё как, деточка!
Денис стоял рядом, кивал с улыбкой. Мол, соглашайся, не подводи маму, что тут такого - ерунда?!
— Ну... ладно, — согласилась Марина.
Тогда она не знала, во что вляпалась.
Тот первый Новый год она запомнила как кoшмар.
Готовила четыре дня. Оливье — Денис попросил "как в детстве, с докторской колбасой", вкус которой пришлось искать, покупая на пробу пять видов разных фирм. Селёдку под шубой — любимое блюдо свёкра. Холодец — требование Людмилы Васильевны ("Новый год без холодца — не Новый год!"). Запечённую курицу с картошкой. Салат "Мимоза". Нарезки. Закуски.
Денис "помогал" — то есть ходил рядом, заглядывал в кастрюли и говорил:
— Ты постарайся, у тебя всё получится!
Когда она попросила почистить вареную картошку, он посмотрел на неё с таким удивлением, будто она предложила ему станцевать балет:
— Мариш, ты же знаешь, я не умею. Лучше не буду, а то испорчу.
Испорчу. Картошку. Взрослый мужик тридцати двух лет.
Гости приехали тридцать первого в семь вечера. Людмила Васильевна — с двумя огромными сумками подарков. За ней — Денисов брат Антон с женой Светой и двумя детьми (пять и семь лет). Сестра Вика с мужем. Младший брат Олег с девушкой. Свёкор, Пётр Николаевич. Тётя какая-то двоюродная. Ещё чья-то бабушка.
Всего — двенадцать человек.
Людмила Васильевна прошла, сняла шубу, протянула Марине:
— Повесь, дорогая. Ой, как вкусно пахнет! Ты, я вижу, постаралась!
Села во главе стола, как королева на трон. Остальные расселись. Марина носила из кухни салаты, закуски, горячее. Денис помог один раз — вынес курицу. Потом сел рядом с матерью и увлёкся разговором.
Дети носились по квартире, визжали. Один опрокинул стакан с соком на ковёр. Марина бросилась вытирать. Света, их мать, даже не пошевелилась:
— Ой, Мариш, извини, они расшалились. Ты не переживай, отмоется! Дома у меня все ковры уже испачканы.
К полуночи Марина еле стояла на ногах. Когда пробили куранты, она чокнулась со всеми, выпила игристого и тут же убежала на кухню — мыть первую партию посуды, чтобы вынести десерт.
В час ночи гости начали расходиться. Людмила Васильевна расцеловала сына:
— Спасибо, Денисик! Как хорошо мы посидели! Мариночка, ты умница, всё было вкусно!
И уехала.
Марина осталась стоять посреди разгромленной квартиры. На ковре — пятно от сока. На диване — крошки от торта. Гора посуды в раковине. Стол весь в жирных пятнах. На полу — конфетные фантики, и шкурки мандаринов.
Денис зевнул:
— Ну что, я спать. Устал жутко.
— А убираться кто будет? — тихо спросила Марина.
— Давай завтра, а? Уже поздно.
Он ушёл в спальню. Через десять минут храпел.
Марина убиралась до четырёх утра. Одна.
Утром она проснулась в семь от будильника — работа, пусть и удалённая, но дедлайны никто не отменял. Голова раскалывалась, глаза слипались. Три часа сна после четырёх дней готовки и ночной уборки.
Села за ноутбук, пила кофе литрами, пытаясь сосредоточиться на отчётах.
Денис проснулся в десять, бодрый, выспавшийся..
— С Новым годом, любимая! Как спалось?
Марина посмотрела на него красными глазами:
— Отлично. Три часа — самое то.
— А, ну ты же убиралась... Извини, я правда вырубился.
— Ага.
Она встала, поплелась в ванную. Смотрела на своё отражение — серое лицо, мешки под глазами, губы сухие — и думала:
"Больше никогда. Никогда."
Но через год всё повторилось.
Людмила Васильевна позвонила в начале декабря:
— Мариночка, ну что, в этом году опять у вас соберёмся? Так хорошо в прошлый раз было!
Марина хотела отказаться. Но Денис умоляющее посмотрел на неё:
— Ну пожалуйста. Мама так ждёт. Ей важно, чтобы вся семья была вместе.
— А мне важно, чтобы я не сдохла от усталости, — огрызнулась Марина.
— Ну я помогу! Честно!
Он не помог. Так же, как и в прошлый раз, ходил рядом и говорил "ты старайся".
Второй Новый год прошёл не так же, как первый. Он был хуже. Потому что Марина уже знала, что её ждёт. И всё равно согласилась.
Прошло несколько месяцев. В феврале — день рождения Антона, младшего брата Дениса.
За неделю до праздника Людмила Васильевна позвонила:
— Мариночка, Антошка именинник! Соберёмся у вас, как обычно?
Марина глубоко вдохнула:
— Людмила Васильевна, извините, но у меня аврал на работе. Я даже не знаю, буду ли дома в этот день.
— Как это?! Но мы же всегда у вас!
— "Всегда" — это два раза. И оба раза я потом в себя неделю приходила.
— Марина, ну ты же семья! Ты хозяйка! А как все остальные Новый год встречают! У нас большая семья!
— Именно. Семья. А не бесплатный ресторан с поварихой бесплатной.
Пауза. Потом — обиженный вздох:
— Ну... фиг стобой. Мы всё равно приедем. А ты как хочешь.
Марина хотела возразить, но свекровь уже отключилась.
В день праздника, днём, Марина собрала сумку.
— Ты куда? — спросил Денис.
— К Кате. На весь день.
— Но мама с родственниками приедут!
— Вот и встречай. Готовь, покупай. Это твоя семья, твой брат. Развлекайся.
— Марина, ты серьёзно?!
— Абсолютно.
Она уехала. Вернулась только на следующее утро.
Квартира была в беспорядке. Денис мрачно мыл посуду.
— Как прошло? — спросила Марина.
— Мама обиделась, что ты все-таки ничего не приготовила. Говорит, ты совсем обнаглела, семью нашу не ценишь. Ее не ценишь.
— Я семью не ценю? Серьёзно?
Денис промолчал.
Прошло ещё несколько месяцев. Восьмое марта, потом — день рождения Людмилы Васильевны в апреле.
Каждый раз Марина находила отговорки:
— Работа.
— Срочный проект.
— Уехала к родителям.
Один раз просто не выдержала и согласилась, но купила готовые салаты из супермаркета, поставила на стол:
— Извините, не успела. Хотите — закажите доставку.
Никто не заказал. Сидели, хмурились, ковыряли колбасу и сыр.
Людмила Васильевна поджала губы, но промолчала.
И вот снова приближался Новый год.
В ноябре свекровь позвонила:
— Мариночка, ну что, в этот раз, надеюсь, без твоих фокусов? Соберёмся, как положено?
— Конечно, — спокойно сказала Марина. — Собирайтесь.
Людмила Васильевна обрадовалась:
— Вот умница! Я знала, что на тебя можно положиться!
Марина ничего не пообещала. Просто согласилась на встречу.
Тридцатого декабря она весь день готовила. Но не как раньше — на убой. Сделала оливье, "Мимозу", купила готовую курицу гриль, нарезала овощи.
Денис заглянул на кухню:
— А холодец?
— Не будет холодца.
— Но мама...
— Твоя мама может сама сварить холодец. Или купить готовый.
Он нахмурился, но промолчал.
Тридцать первого вечером гости начали съезжаться. Людмила Васильевна пришла первой, с сумками подарков. За ней — остальные. Расселись за столом.
Марина вынесла салаты, курицу, нарезки. Людмила Васильевна оглядела стол:
— А холодец где?
— Не успела, — коротко ответила Марина.
Свекровь поджала губы:
— Жаль. Новый год без холодца — не Новый год.
Марина промолчала, вернулась на кухню.
Вечер тянулся. Дети носились, кричали. Антоновы сын и дочь играли в догонялки между комнатами. В какой-то момент мальчик, убегая, задел локтем полку.
Марина услышала звук падения и звон разбитого стекла.
Выбежала из кухни — на полу лежали осколки её хрустальной вазы. Антикварной. Которую Марина берегла как зеницу ока.
— Что случилось?! — Марина подбежала, опустилась на колени.
Света, мать мальчика, отмахнулась:
— Ой, Мариш, ну дети же! Что поделать! Осколки собери, и всё.
Марина медленно подняла голову:
— Это была антикварная ваза. Дорогая.
— Ну и что? Вещь. Купишь новую.
— Она была единственная...
— Мариш, ты чего раздуваешь из мухи слона? — вмешался Антон. — Подумаешь, ваза! Главное, что ребёнок не порезался!
Марина встала, держа в руках осколки. Руки дрожали. Людмила Васильевна подошла, посмотрела:
— Ну вот, Маринка, надо было убрать повыше. Ты чего не подготовилась!? Дети же маленькие, ты знала, им всё интересно.
— Надо было убрать? — медленно переспросила Марина.
— Ну да. Это же твоя ответственность — это твой дом, твои вещи.
Что-то внутри Марины щёлкнуло.
— Моя ответственность, — повторила она. — Понятно.
Она прошла на кухню, выбросила осколки в мусорное ведро. Стояла, глядя в окно, чувствуя, как внутри поднимается ярость.
Вернулась в зал. Все уже сидели за столом, как ни в чём не бывало. Людмила Васильевна смеялась над какой-то шуткой Олега. Света наливала детям компот.
Марина подошла к столу. Встала.
— Вы знаете что? Валите ка отсюда. Все.
Разговоры стихли. Людмила Васильевна повернулась:
— Что?
— Я сказала — валите. Немедленно.
— Мариночка, ты что, совсем? — свекровь попыталась засмеяться. — Какие шуточки у тебя не смешные!
— Никаких шуточек, — Марина посмотрела ей прямо в глаза. — Вы приезжаете сюда два года подряд. Жрёте, что я готовлю. Гадите. Ломаете мои вещи. И даже не извиняетесь. Просто обвиняете меня. Хватит.
— Денис! — взвизгнула Людмила Васильевна. — Ты слышишь, что твоя жена говорит?!
Денис встал, растерянный:
— Мариш, ты чего? Успокойся... Семья же... Родные все...
— Семья? — Марина засмеялась. — Семья — это когда помогают друг другу. А вы что делаете? Приезжаете, едите, а потом быстренько уезжаете, оставляя мне гору посуды и разгромленную квартиру!
— Но ты же хозяйка! — не выдержала Света. — Это твои обязанности!
— Мои обязанности — кормить и убирать за двенадцатью человек? — Марина подошла к Свете вплотную. — А твои обязанности — следить за своими детьми, чтобы они не крушили чужие вещи!
— Марина, прекрати! — повысил голос Денис. — Ты сейчас неадекватна!
— Неадекватна? — она развернулась к нему. — Я неадекватна?! Два года я вкалываю как проклятая, чтобы твоей маме было хорошо! Два года терплю её колкости про мои салаты! Два года убираю за вашими детьми, за твоими родственниками! А ты — ты даже пальцем не пошевелил, чтобы мне помочь!
Тишина.
— И знаешь что? Хватит. Всё. Кончилось. Забирайте свои подарки и убирайтесь.
Людмила Васильевна побелела:
— Ты... ты пожалеешь...
— Нет, — Марина покачала головой. — Не пожалею. Идите.
Гости начали собираться. Молча, натягивая куртки, обуваясь. Дети хныкали. Света кинула на Марину злобный взгляд. Антон покачал головой.
Людмила Васильевна ушла последней. Остановилась в дверях:
— Ты разрушила все. Ты пожалеешь о сказанном!
— Нет, — спокойно ответила Марина. — Точно не пожалею.
Дверь захлопнулась.
Денис стоял посреди гостиной, бледный:
— Зачем ты это сделала?
— Потому что устала.
— Но это моя семья...
— И моя тоже. Но я устала быть прислугой для твоей семьи.
— Марина...
— Нет, Денис. Либо ты на моей стороне, либо можешь ехать к маме. Выбирай.
Он молчал.
Марина прошла в спальню, легла. Закрыла глаза.
Утром Денис всё ещё был дома. Сидел на кухне, пил кофе.
— Мама звонила, — тихо сказал он. — Требует извинений от тебя.
— Не дождётся.
— Она говорит, что больше не захочет нас видеть.
— Отлично.
Он посмотрел на Марину:
— Ты серьёзно?
— Абсолютно. Я не собираюсь больше терпеть это. Если хочешь видеться с мамой — пожалуйста. Но у неё, не здесь. И без меня.
Денис кивнул:
— Хорошо.
Марина удивилась:
— Правда?
— Правда. Я... я вчера много думал. И понял, что ты права. Прости. Я должен был помогать. Должен был вступиться. Но боялся маму расстроить.
— А меня расстраивать — не боялся?
— Прости, — он опустил голову.
Марина налила себе кофе, села напротив.
— Хорошо. Но больше так не будет. Ни за что.
— Договорились.
Следующий Новый год они встречали вдвоём. Марина приготовила немного — оливье, запекла рыбу, сделала салат. На двоих.
Никаких гостей. Никакого хаоса. Никакой посуды до потолка.
В полночь они выпили немного, поцеловались, легли спать.
Марина лежала в темноте и улыбалась.
"Вот это и есть счастье", — подумала она и уснула.