Советское кино создало галерею незабываемых женских образов — сильных, принципиальных, трудолюбивых. Но если приглядеться внимательнее, возникает тревожный вопрос: а были ли среди них по-настоящему счастливые женщины? Не идеализированные труженицы, не символические фигуры, а живые женщины, довольные своей жизнью, отношениями, реализовавшиеся в любви и профессии одновременно?
Давайте пройдемся по главным советским кинокартинам, которые многие пересматривают до сих пор.
«Служебный роман». Людмила Прокофьевна Калугина — успешный руководитель, но в личной жизни — одинокая, несчастная женщина, живущая в тени прошлых обид. Её счастье — это поздний, выстраданный дар судьбы, а вовсе не естественное состояние.
«Москва слезам не верит». Катерина — карьерный взлет ценой личного одиночества, от которого она очень страдает и воспитание дочери без отца. Людмила — жизнь как расчет, приведший к полному краху. Лишь Тоня, не претендовавшая на многое, обретает простое семейное счастье, но её история — скорее фон для трагедий подруг.
«Ирония судьбы, или С лёгким паром!». Надя — невеста нелюбимого человека, живущая в плену рутины, страдает по прошлым 10-летним отношениям с женатым мужчиной. Её счастье — чистая случайность, «ирония», а не закономерность. Оно приходит через разрушение старой жизни, а не через гармонию в ней. Да и в счастливый финал той истории многие не верят!
«Вокзал для двоих». Вера — официантка, чья жизнь состоит из усталости, одиночества и унизительной связи с заезжим проводником Андреем, который её откровенно использует. Её роман с Платоном — не история счастливой любви, а история спасения двоих потерянных людей на перепутье жизни. Это счастье окрашено глубоким трагизмом отсроченной встречи.
«Любовь и голуби». Надежда — чей мир рушится в один миг с появлением Раисы Захаровны. Её счастье в финале — это тяжелое, выстраданное прощение, жизнь «после предательства», где трещина в доверии уже никогда не исчезнет. Да и такое чувство, что муж больше голубей любит, чем её.
«Афоня». Катя — молодая женщина, влюбляющаяся в безнадежного инфантила и алкоголика. Её счастье — это титанический труд по «перевоспитанию» мужчины, проект, давайте будем честны, с очень сомнительным результатом. Это не взаимная радость, а тяжелая миссия.
«Осенний марафон». Нина (жена) и Алла (любовница) — две стороны одной несчастливой медали. Обе страдают от нерешительности одного мужчины, обе заложницы его малодушия. Их жизнь — это бег по кругу в сыром ленинградском тумане, где о счастье даже не мечтают, лишь бы не было боли.
«Будьте моим мужем». Наташа — молодая мать-одиночка, одна с ребенком на курорте, без путевки, без номера, вынужденная идти на авантюру с фиктивным браком. Её обаяние и сила духа — это броня против несправедливости мира. Фильм заканчивается надеждой, но мы видим скорее победу в битве, чем обретение тихого пристанища. Её счастье — в сопротивлении обстоятельствам.
«Покровские ворота». Людочка, возлюбленная Хоботова, — идеальный пример женщины, забитой жизнью. Она тихая, неприметная, её душа задавлена деспотизмом бывшей жены Лёвика. Её «счастье» с Львом похоже на мимолетный побег, но ничего не мешает Маргарите снова приняться за издевательства над этой парочкой. Можно было бы сказать, что Маргарита — счастливая во всех смыслах женщина, так как долгое время могла управиться с двумя мужиками. Но ведь нет же!
Создается стойкое ощущение, что женское счастье в советской кинодраматургии — категория не бытовая, а почти философская. Это не данность, а награда. Не состояние, а миг. Не тихая гавань, а приз. Оно приходит после испытаний («Москва слезам не верит»), по иронии судьбы («Ирония судьбы»), как акт выстраданного спасения («Вокзал для двоих»).
И вот что парадоксально: именно эти фильмы стали культовыми. Их пересматривают, цитируют, они откликаются в душе какой-то глубокой струной. А где же те картины со счастливыми, умиротворенными, реализованными героинями? Попробуйте с ходу назвать хотя бы три таких фильма, где женское счастье было бы не целью, а исходным, естественным состоянием персонажа. Затруднительно, не правда ли?
Может, мы забываем такие фильмы потому, что глубже в душу западают именно истории преодоления? Те, где чувства выстраданы, выкованы в борьбе, а потому кажутся нам подлиннее, ценнее. Легкое счастье кажется менее кинематографичным, менее драматичным. А может, в этом отразилась сама эпоха с ее культом труда и преодоления — счастье тоже нужно было «заслужить».
Советское кино, особенно в его «золотой период» 70-80-х, стремилось к психологической правде, к отражению реальных жизненных коллизий. А в реальной жизни счастье редко бывает абсолютным и беспроблемным. Эти фильмы говорили с аудиторией начистоту: да, жизнь трудна, любовь ранима, мужчины неидеальны, женщины — страдают, но в самой борьбе, в достоинстве, с которым героини несут свой крест, и заключается их сила и красота.
Мы восхищаемся Калугиной, пережившей преображение. Сопереживаем Катерине, прошедшей долгий путь к своему Гоше (хотя, давайте будем честны, партия так себе). Радуемся за официантку Веру, нашедшую родственную душу в самом отчаянном положении. Их счастье, добытое с трудом, ценится в тысячу раз больше, чем беспроблемная идиллия. Оно выстрадано — а значит, подлинно. А может другого пути и не было для советской женщины?
Это был не заговор против женского счастья, а честный разговор о женской доле. Кино фиксировало тот самый «двойной груз» советской женщины: общественные достижения при частных жертвах. И в этом был свой трагический гуманизм.
А теперь вопрос к вам, дорогие читатели: может, я что-то упускаю? Вспомните тех самых счастливых советских киногероинь. Не тех, кто выстрадал свой финал, а тех, кто с самого начала светился внутренним удовлетворением, чья жизнь складывалась гармонично, а любовь была легкой и взаимной. Кто эти забытые счастливицы, и почему их истории не стали такими же культовыми? Давайте поищем их вместе. Возможно, в их образах мы найдем совсем другую, не менее важную правду о той эпохе.