Ноябрь был серым, мокрым, традиционно тоскливым. Дни тянулись бесконечно и безрадостно. Наступление декабря Анна заметила только благодаря агрессивной рекламе шампанского, икры и мандаринов.
Город запылал в предновогодней лихорадке: витрины магазинов горели гирляндами. Люди, прижимая к себе пакеты с подарками, выглядели так, будто участвовали в забеге с препятствиями. Все куда-то спешили, все о чем-то суетились, все что-то планировали.
Анна ничего не ждала и никуда не спешила. Она просто ждала, когда все это закончится.
Ей сорок лет. Уже. Развод, оформленный три месяца назад, оставил после себя не рану, а странную онемевшую пустоту. Детей не было, так что в этом вопросе не было компромиссов или сложных решений. Просто две жизни, которые шли параллельно несколько лет, наконец-то разошлись в разные стороны.
«Счастливого Нового года!» – кричали ей коллеги, радостно подмигивая.
Анна отвечала вежливой улыбкой, в которой не было ни капли радости. С утра до вечера она твердила себе одно и то же: «Ничего особенного. Просто декабрь сменяется январем. Среда на четверг. Никакого повода для праздника».
Ее планы на новогоднюю ночь были кристально просты: принять душ, надеть старую пижаму, заварить ромашковый чай и лечь спать в десять вечера, как в любой другой день.
Никаких «Оливье», «Иронии судьбы» и бутылки игристого, которая будет стоять в холодильнике до следующего года.
***
И вот наступил тот самый вечер.
Погода, словно издеваясь над общим весельем, решила устроить свою собственную, совсем не новогоднюю вечеринку. С неба лил холодный, пронизывающий дождь, который смешивался с грязной снежной кашей на дорогах. Серое небо давило на город, и огни на улицах казались тусклыми и безрадостными. Идеальная погода, чтобы залечь на дно.
В девять тридцать Анна, как и обещала себе, уже лежала в кровати под теплым одеялом. За стеной у соседей тихонько играла музыка. Аня закрыла глаза и постаралась уснуть.
Проснулась от резкого звука, который невозможно было игнорировать.
Кто-то настойчиво и методично колотил в дверь. Не стучал, а именно колотил, словно от этого зависела чья-то жизнь. Анна села на кровати, сердито бормоча что-то про пьяных и невоспитанных людей. Глянула на будильник:
23.45…
Она встала, но к двери не пошла. Наверняка кто-то ошибся этажом или квартирой. Постучит и уйдет. Зато подошла к окну, чтобы посмотреть, кто не дает ей покоя, и замерла.
За окном было белым-бело: ни дождя, ни грязи, ни серого асфальта.
Огромные, пушистые, как в детстве, снежинки медленно и величаво кружились в свете фонаря, укрывая землю белоснежным пуховым одеялом.
Мир за несколько часов превратился в сказку.
***
Стук в дверь повторился. Чуть тише, но настойчивее.
Анна, все еще под впечатлением от чуда за окном, пошла открывать. Она не думала о том, кто это может быть. Она была во власти момента. Повернула ключ в замке и распахнула дверь.
А там...
***
Там стоял сосед.
Артур, из квартиры напротив. Немолодой уже мужчина с вечно растрепанными седыми волосами и глазами, в которых плясали озорные искорки. Он был одет в потертый твидовый пиджак, поверх которого был небрежно наброшен теплый шарф.
В одной руке мужчина держал старинный чемоданчик из коричневой кожи, а в другой – стеклянную банку, доверху наполненную чем-то красным и аппетитным.
– Простите, что беспокою, – сказал он хрипловатым голосом, – я случайно подслушал… то есть, мне показалось, что у вас тут… новогодняя тишина. Это самый редкий вид тишины, потому я не мог не обратить на нее внимания.
Аня молчала, глядя на него, а потом перевела взгляд на улицу, где в свете фонаря кружился и падал сказочный снег.
– Артур, что… что вам нужно? – наконец выговорила она, чувствуя себя совершенно растерянной.
– Я принес вам подарок, – он протянул ей банку. – Это клюквенный морс. Моя покойная жена говорила, что он лечит любую хандру. И еще… – он поднял чемоданчик, – я хочу показать вам кое-что. Разрешите войти на пятнадцать минут? Больше не нужно. Просто до боя курантов.
Она стояла на пороге, раздумывая. Вся ее апатия, вся выстроенная броня из «ничего особенного» треснула. Сначала этот невероятный снег, а теперь – ее чудаковатый сосед с чемоданом и морсом. Любопытство, то самое, которое она в себе давно похоронила под слоем прагматизма и разочарования, проснулось.
– Заходите, – неуверенно сказала она, отступая в сторону.
Артур вошел, стряхнув снег с ботинок. Он не стал раздеваться, просто поставил чемодан на пол в центре гостиной, где царил полумрак. Единственным источником света был уличный фонарь, пробивавшийся сквозь окно.
– У вас тут… аскетично, – констатировал он, но в его голосе не было ни осуждения, ни жалости. Только констатация факта.
– Я не собиралась праздновать, – коротко ответила она.
– Понимаю, – кивнул Артур. – После… ну, после таких перемен, как у вас, праздник кажется личным оскорблением. Все вокруг радуются просто так, а ты – не можешь. И не хочешь. И думаешь, что с тобой что-то не так.
Она подняла на него глаза, пораженная точностью произнесенные слов.
До этого момента они почти не разговаривали, тем более о личном. Иногда обменивались парой слов о погоде или почте.
– Правда?
– Я стар, Аня. Я видел много людей. И много серых декабрей. И я знаю точно: зима – это не конец. Это время, когда земля отдыхает, чтобы набраться сил. А человек… человек тоже должен отдохнуть. Но не уснуть навсегда.
Он щелкнул замками на чемоданчике и открыл его. Внутри, на бархатной подкладке, лежали не вещи, а… стеклянные шары. Десятки шаров. Все разные. Один синий, с серебряной пыльцой, имитирующей млечный путь. Другой – ярко-красный, с крошечной, искусно выписанной золотой розой внутри. Третий – совершенно прозрачный, но если посмотреть на него под определенным углом, то в нем появляется свет, создавая крошечную радугу.
– Что это? – прошептала Анна, подходя ближе.
– Это моя коллекция, – с гордостью сказал Артур. – Я коллекционирую не марки, не монеты. Я коллекционирую воспоминания. Каждый шар – одно счастливое мгновение из моей жизни. Вот этот, – он осторожно вынул синий шар, – наш первый с женой выезд в горы. Мы смотрели на звезды и обещали друг другу всегда быть вместе. Сдержали обещание. Вот этот, – он указал на красный, — она подарила мне на нашу первую годовщину. Говорила, что любовь – это роза, которая не вянет.
Анна смотрела на эти маленькие стеклянные вселенные, и ее сердце, которое, казалось, превратилось в ледяной комок, начало оттаивать. Она увидела не просто украшения. Она увидела жизнь, наполненную смыслом, теплом и любовью.
– А почему вы показываете это мне?
– Потому что у вас пусто, – прямо ответил Артур. – И я хочу, чтобы вы знали: пустота – это тоже не приговор. Это место. Место, куда можно поместить что-то новое. Смотрите.
Он достал из кармана пиджака еще один шар. Простой, абсолютно прозрачный, без узоров и блесток.
– Этот для вас, – сказал он, протягивая шар Анне. Это ваш первый шар. Символ сегодняшнего вечера. Символ того, что вы открыли дверь, хотя решили спать. Символ первого снега, который вы увидели через окно и символ того, что даже в самой серой тишине может случиться чудо.
Анна взяла шар в руки. Он был прохладным и гладким
За окном раздался бой курантов, и послышались первые крики «С Новым годом!»
Анна подняла глаза на Артура. В его глазах плясали искорки, но теперь они казались ей не просто озорными, а невероятно мудрыми.
– Спасибо, – тихо сказала она, и впервые за долгие месяцы на ее губах появилась искренняя, пусть и робкая, улыбка.
– Не за что, – улыбнулся в ответ Артур. – Теперь у вас есть начало. А дальше… дальше вы сами решите, какое воспоминание поместить в этот шар. Может, это будет чашка горячего кофе завтра утром. Может, книга, которую вы дочитаете. А может, что-то большее. Кто знает? Новый год только начинается.
Он закрыл свой чемодан, пожелал спокойной ночи и ушел, оставив ее одну наедине с тишиной.
Но это была уже совсем другая тишина. Не давящая и пустая, а наполненная тихой радостью и надеждой.
Анна подошла к окну, держа в руках прозрачный шар. Снег все так же шел, стирая старые следы, укрывая мир белым покрывалом. И впервые за долгое время Аня подумала не о том, что было, а о том, что будет…
И это было самое настоящее новогоднее чудо.
P. S. Ставьте лайк и подписывайтесь на наш канал