Я кручусь на кухне уже больше часа и ловлю себя на том, что улыбаюсь. Не потому, что есть особый повод, а потому что у меня так всегда, когда готовлю для Виктора. Даже если знаю, что он придет сытый. Даже если говорил утром, что будет корпоратив и ужинать не станет. Я все равно не могу иначе. Руки сами тянутся к продуктам, мысли – к нему.
На плите томится соус. Я помешиваю его деревянной ложкой, осторожно, чтобы не пригорел, и вдыхаю аромат. Он густой, домашний, с ноткой чеснока и свежей зелени. Такой запах наполняет дом жизнью. Я всегда готовлю с душой, ведь через еду можно сказать больше, чем словами. Можно проявить заботу и любовь.
За двадцать пять лет я научилась чувствовать его вкусы почти интуитивно. Где добавить соли, где – каплю лимона, где оставить все как есть. Сегодня я делаю его любимое. То самое блюдо, которое он когда-то назвал «настоящей едой, а не травой». Я тогда смеялась, а потом еще несколько дней гордилась собой.
Я ставлю в духовку форму, вытираю руки полотенцем и оглядываюсь. Свет мягко ложится на столешницу, на аккуратно разложенные приборы. Все на своих местах. Мне нравится, когда дома так спокойно, правильно, уютно.
Я знаю, что он, скорее всего, не будет есть. Но пусть увидит. Пусть почувствует. Пусть поймет, что его ждали.
Когда хлопает входная дверь, я вздрагиваю. Сердце почему-то пропускает удар. Не от радости, а от странного, необъяснимого напряжения. Я снимаю прихватки, убираю полотенце со столешницы и выхожу в коридор.
Виктор разувается медленно, как-то неловко. Куртку бросает небрежно, не на вешалку. Я сразу чувствую, что с ним что-то не так. Если бы он пил, я бы решила, что он пьян. Но Виктор никогда не пил. Ни бокала, ни «за компанию». Здоровый образ жизни был его принципом, почти гордостью. А сейчас… сейчас он будто поплыл.
– Ты чего тут опять наварила? – говорит он вместо приветствия и морщится. – В доме дышать нечем.
Я растерянно улыбаюсь. Я все еще надеюсь, что это какая-то неудачная шутка.
– Я… я подумала, вдруг ты захочешь. Хотя бы попробовать. Ты же знаешь, я…
– Я же сказал, что есть не буду, – перебивает он резко. – Ты вообще слышишь, что тебе говорят?
Я чувствую, как внутри все сжимается. Слова застревают в горле, но я все равно пытаюсь оправдаться, привычно, мягко.
– Я просто хотела, чтобы дома было… уютно. Ты устал, наверное. Корпоратив все-таки.
Он резко поворачивается ко мне, и в его взгляде нет ничего знакомого.
– Рот закрыла, – отрезает он. – Мне и так весь день ездили по ушам.
Я замираю. В буквальном смысле. Стою и не могу пошевелиться. В ушах шумит, будто кто-то резко выключил привычные звуки и оставил только гул. Я смотрю на него и не узнаю. Это не мой Виктор. Не тот человек, с которым я прожила четверть века. Не тот, ради которого я сейчас стояла у плиты.
Он проходит мимо, даже не глядя...
Я просто не понимаю, что сегодня случилось с моим любящим мужем.
Я стою в коридоре еще несколько минут после того, как Виктор уходит, и только потом понимаю, что все это время держу полотенце в руках так крепко, что пальцы побелели. Я медленно разжимаю их, словно боюсь, что если отпущу быстро – сломаюсь.
Я не понимаю, что происходит. Но вижу, что с ним что-то не так. Надо просто спросить. Спокойно.
Я иду за ним, почти беззвучно. Он сидит за столом, смотрит в одну точку, будто перед ним не стена, а что-то очень неприятное. В комнате пахнет чужими духами и холодом – тем, что он принес с собой и что не имеет ко мне никакого отношения.
– Витя… – начинаю я осторожно и тут же останавливаюсь, подбирая слова. – С тобой все в порядке?
Он усмехается. Криво, зло. Даже не смотрит на меня.
– В порядке? – повторяет он. – Как может быть все в порядке, если у меня такая жена?
У меня внутри все обрывается.
– Какая… жена? – спрашиваю я, чувствуя, как к глазам подступают слезы, но стараюсь держаться. – Заботливая? Любящая? Та, что рядом двадцать пять лет?
Он поднимает на меня глаза. В них холод.
– Бракованная.
Слово падает между нами тяжелым камнем. Я даже не сразу понимаю, что оно значит. Просто чувствую, как становится трудно дышать.
– Почему? – голос звучит слишком тихо.
– Ты бесплодная, – говорит он спокойно. Слишком спокойно.
Мне кажется, он шутит. Глупо, жестоко, но шутит. Я даже качаю головой.
– Бесплодная? – повторяю я, почти с удивлением. – Витя, я Ясю тебе родила.
Он откидывается на спинку стула и смотрит на меня так, будто я сказала что-то неуместное.
– Это было десять лет назад, – бросает он. – И Яся не считается. Девка.
Я чувствую, как сердце болезненно сжимается. Слово «девка» режет слух, будто ножом по стеклу.
– Не считается?.. – я подхожу к нему. – Как это – не считается? Это же наш ребенок. Наша дочь.
– Девок каждая дура рожает, – отмахивается он. – Мне нужен наследник. Мой характер. Моя кровь. Мой ребенок. А не это… бабье царство.
У меня подкашиваются ноги, и я опираюсь рукой о стол. В голове шумит, мысли путаются. Я смотрю на него и не понимаю – где тот человек, который укачивал Ясю и поддерживал ее, когда она только училась ходить?.. Он ведь так гордился ее успехами, ее упрямством, ее характером?
– А Яся для тебя кто? – спрашиваю я и сама пугаюсь своего голоса.
Он смотрит прямо, не моргая.
– Ошибка.
Я чувствую, как по щекам текут слезы, но не всхлипываю. Просто стою и тихо плачу, будто мне нельзя громче.
– Так нельзя… – говорю я, качая головой. – Ты несправедлив. Ты жесток. Я всю жизнь… я для тебя… для семьи…
Он резко встает и с силой бьет кулаком по столу. Посуда звякает, я вздрагиваю всем телом.
– Хватит! – рявкает он. – Я больше не хочу слышать твое кудахтанье.
Я замолкаю. Слова застревают внутри, превращаясь в тяжелый, липкий ком. Я смотрю, как он отворачивается, как идет в сторону ванной, будто ничего не произошло. Будто он только что не разрушил что-то очень хрупкое и важное.
Он закрывает за собой дверь. И я остаюсь одна.
Продолжение следует. Все части внизу 👇
***
Если вам понравилась история, рекомендую почитать книгу, написанную в похожем стиле и жанре:
"Беременна в 45. Бракованная жена", Анна Нест ❤️
Я читала до утра! Всех Ц.
***
Что почитать еще:
***
Все части:
Часть 2 - продолжение