Я вернулась домой в восьмом часу. Ключ повернулся в замке легко — слишком легко, будто дверь только что открывали. В коридоре пахло чужим — тёплым супом и чем-то сладковатым, незнакомым. На полке стояла обувь, которую я не покупала: тапочки с потёртыми носками и сандалии на липучках.
Я сняла туфли и прошла на кухню.
На сушке лежали чашки — три штуки, не мои. На столе — сумка из кожзама, потёртая по углам. Мария Петровна сидела у окна и что-то рассказывала Ольге, тётке Игоря. Обе смеялись. Марк бегал между ними с машинкой, гудел и врезался в ножки стульев.
— А, Сашенька! — Мария Петровна повернулась ко мне и улыбнулась широко, как хозяйка. — Заходи, заходи. Мы тут уже освоились. Суп сварила, хочешь?
Я посмотрела на неё, потом на Ольгу. Та кивнула мне, не отрываясь от телефона.
— Чьи это чашки? — спросила я ровно.
— Ну как же, — Мария Петровна махнула рукой. — Мы теперь все вместе, это по-семейному.
Я взяла одну чашку — холодную, мокрую — и поставила обратно на сушку. Стол был липким под пальцами. Я вытерла ладонь о джинсы.
— Игорь где?
— В комнате, — Ольга не подняла глаз. — Устал, наверное.
Я развернулась и пошла в спальню. Дверь была приоткрyta. Игорь сидел на кровати, смотрел в телефон. Поднял глаза, когда я вошла.
— Привет, — сказал он тихо.
— Что происходит? — Я закрыла дверь за собой. — Почему они здесь?
Он вздохнул, потёр лицо ладонями.
— Мама попросила. На пару дней. Ей негде было остановиться, ты понимаешь, да?
Понимаешь, да? Эта фраза всегда означала одно: он уже решил, а я должна согласиться.
— Игорь, это моя квартира, — сказала я. — На моё имя.
— Я знаю. Но она же мама. И тётя Оля тоже… Им правда некуда.
Я взяла с комода папку с документами — договор купли-продажи, выписка из реестра. Холодный пластик под пальцами.
— Давай не сейчас, ладно? — Игорь встал, подошёл ближе. — Я потом всё объясню. Просто не входи в открытую семейную воду.
Я посмотрела на него. Он стоял передо мной, и глаза у него были усталые, почти детские.
— Хорошо, — сказала я. — Потом.
Вышла из спальни, прошла мимо кухни — Мария Петровна что-то говорила Марку, он смеялся — и закрылась в ванной. Включила воду, чтобы не слышать голосов.
Потом. Когда это — потом?
Утром я проснулась раньше всех. Оделась тихо, вышла на кухню — и замерла.
Мария Петровна уже стояла у плиты. Жарила что-то на сковороде. На моём месте за столом лежала её сумка. Ольга сидела напротив, листала журнал.
— Доброе утро, Сашенька, — Мария Петровна обернулась. — Сейчас покормлю всех. Ты садись.
Я подошла к столу, взяла сумку за ручку и переставила на подоконник.
— Это моё место, — сказала я.
Ольга подняла глаза, посмотрела на меня через очки.
— Ну, как обычно, — пробормотала она.
Я села, налила себе воды из графина. Мария Петровна поставила передо мной тарелку с яичницей.
— Кушай, детка. Мы так жили всегда — вместе, по-семейному.
— Я не просила готовить, — сказала я. — И сумку, пожалуйста, уберите со стола.
Мария Петровна замерла, потом улыбнулась натянуто.
— Ой, ну что ты. Мы же не чужие.
Игорь вошёл, зевая. Сел рядом со мной, взял вилку.
— Мам, спасибо. Вкусно пахнет.
Я посмотрела на него. Он не поднял глаз.
— Игорь, — сказала я тихо. — Поговорим после завтрака.
Он кивнул, но я знала: не поговорим.
Марк вбежал на кухню, залез ко мне на колени.
— Мама, поиграешь?
Я обняла его, уткнулась носом в макушку. Пахло детским шампунем.
— Поиграем, солнышко. Чуть позже.
Мария Петровна поставила на стол ещё одну тарелку, потом свою чашку — прямо на моё место для документов. Я взяла чашку, переставила на край стола.
— Давайте вещи на место, — сказала я.
Ольга хмыкнула.
— Терпеть нужно, — Игорь положил руку мне на плечо. — Маме сейчас тяжело.
Я встала, взяла Марка на руки.
— Пойдём, поиграем в твоей комнате.
Вышла, не оглядываясь. Челюсти сводило.
В парке было тихо. Марк играл в песочнице, я сидела на скамейке рядом с Леной, подругой ещё со школы.
— Ты серьёзно? — Лена смотрела на меня широко раскрытыми глазами. — Они просто вселились?
— Да. Игорь сказал — на пару дней. Но я вижу, как они расставляют вещи. Это не на пару дней.
— А документы?
— На меня. Всё на меня.
Лена кивнула.
— Значит, рычаги есть. Ты — владелица. Это не просто слова.
Я сжала пальцами край скамейки. Доска была шероховатой, тёплой от солнца.
— Но что я выиграю, если начну воевать? Стану плохой невесткой. Игорь застрянет между нами. Марку будет тяжело.
— Саша, — Лена наклонилась ближе. — Ты уже проиграла, если молчишь.
Телефон завибрировал в кармане. Игорь.
«Мама сейчас нужна. Не усложняй, пожалуйста».
Я убрала телефон. Марк подбежал, протянул мне веточку.
— Мама, смотри. Красивая.
Я взяла веточку, улыбнулась ему. Его ладошка была тёплой в моей руке.
Не усложняй. Но кто усложняет — я или они?
Ночью я не могла уснуть. Лежала, смотрела в потолок. Игорь дышал ровно рядом.
В два часа встала, пошла проверить Марка.
Его кроватки в детской не было.
Я замерла. Включила свет. Кроватка стояла в гостевой комнате — той, что раньше была кладовкой. Марк спал, обнимая игрушечного медведя. Его вещи — пижамы, книжки — лежали на полке.
Я вернулась в спальню. Игорь проснулся, приподнялся на локте.
— Что случилось?
— Почему Марк в другой комнате? — Голос у меня был ровным, но руки дрожали.
— Мама просила, — он потёр глаза. — Она же одна. Ей нужно пространство.
— Одна? — Я села на край кровати. — Игорь, это мой сын. Ты перенёс его без моего согласия.
— Саш, ну не устраивай сцену. Мама не выдержит одна.
Я встала, вышла на балкон. Холодный воздух ударил в лицо. Перила были ледяными под ладонями.
Мама не выдержит. А я?
Город внизу гудел тихо. Где-то лаяла собака. Я стояла, держалась за перила, и думала об одном: чемодан. Документы. Уйти.
Не навсегда. Просто — чтобы они поняли.
Через три дня я не выдержала.
Вечером, когда все сидели за ужином, я поставила на стол папку с документами.
— Мне нужно поговорить, — сказала я.
Мария Петровна подняла глаза, Ольга перестала жевать. Игорь замер с вилкой в руке.
— Либо мы договариваемся о зонах и сроках, либо я буду действовать, — сказала я. — Это моя квартира. На моё имя. Я не против помочь, но так жить нельзя.
Мария Петровна отложила вилку, выпрямилась.
— Ты не понимаешь, что творишь? Мы для вас всё делали. Я растила Игоря одна, я помогала вам с Марком. И вот как ты благодаришь?
— Я благодарна, — сказала я. — Но это не значит, что я должна отдать свой дом.
Игорь положил руку мне на плечо.
— Пожалуйста, не делай этого сейчас. Давай переждём.
Я убрала его руку.
— Нет. Либо зоны и сроки, либо я ухожу.
Все замолчали. Звук вилки о тарелку замер. Я смотрела на Игоря, он смотрел в стол.
— Хорошо, — сказала Мария Петровна холодно. — Делай что хочешь.
Я встала и вышла из кухни.
Поздней ночью я достала чемодан. Сложила документы, детские вещи, пижаму Марка. Игорь вошёл, остановился у двери.
— Ты серьёзно?
— Да, — сказала я, не оборачиваясь.
— Не уходи, пожалуйста, — он подошёл ближе. — Я пересмотрю отношения с мамой. Обещаю.
Я закрыла чемодан, повернулась к нему.
— Игорь, я не ухожу из мести. Я ухожу, чтобы вернуть себя.
Он стоял, и глаза у него были мокрыми.
Я подняла Марка — он проснулся, заплакал тихо.
— Мама? — прошептал он.
— Минуточку, солнышко. Поедем к тёте Лене, поиграем.
Я взяла чемодан, вышла в коридор. Дверь закрылась за мной с глухим щелчком.
Лена встретила нас ночью, не задавая вопросов. Уложила Марка на диване, накрыла пледом. Я сидела в кресле, держала тёплую чашку и смотрела в окно.
Телефон завибрировал. Игорь: «Давай обсудим».
Потом — уведомление от юриста, которому я писала днём ранее: «Мария Петровна согласна на временное проживание у сестры. Срок — две недели».
Я выдохнула. Плечи расслабились впервые за долгое время.
Получилось.
Но почему-то не было радости. Только пустота — лёгкая, почти невесомая.
Через две недели мы встретились у нотариуса. Игорь подписал бумаги о разделении зон проживания. Мария Петровна переехала к Ольге. Квартира снова стала моей.
Я вернулась домой, поставила чайник. Марк играл на полу с машинками. Солнце било в окно, и на столе лежала одна чужая чашка — забытая.
Я взяла её, помыла, поставила на сушку.
И вдруг поймала себя на мысли: А мне это вообще нужно было?
Квартира. Документы. Право собственности.
Я боялась потерять это — но оказалось, что боялась не квартиры. Боялась потерять себя.
Марк подбежал, обнял меня за ногу.
— Мама, пойдём гулять?
Я взяла его за руку.
— Пойдём, солнышко.
Мы вышли во двор. Скамейка под деревом была пустой. Я села, Марк побежал к качелям.
Игорь написал вечером: «Спасибо, что осталась ради нас».
Я ответила: «Я не осталась ради вас. Я выбрала себя».
И впервые за долгое время — улыбнулась.
А как бы вы поступили на месте Александры?
Поделитесь в комментариях, интересно узнать ваше мнение!
Поставьте лайк, если было интересно.