— Пять тысяч за салаты? Ленка бы тазик оливье бесплатно настругала! — крик мужа долетел до меня из коридора.
Я замерла, держась за пуфик. Спина после смены в аптеке гудела, словно я разгружала вагоны, а не отпускала капли и сиропы людям в очереди. В зеркале прихожей я увидела себя: пуховик расстегнут, шапка съехала на бок, в руках — пакет с логотипом местной кулинарии «Скатерть-Самобранка».
— Ленка бы, может, и настругала, — тихо сказала я. — Только Ленка живет за триста километров. А настругивать здесь, на этой кухне, обычно приходится мне.
Тогда я еще не знала, что через три дня, в канун 2026 года, эта фраза станет моим щитом. И моим приговором в глазах родни.
Все началось в супермаркете «У дома» во вторник вечером. Обычный предновогодний хаос: тележки сшибаются, очередь в кассу извивается, пахнет мандаринами и дешевым шоколадом.
Я стояла у полки с консервами, разглядывая ценник на красную икру. Банка 95 граммов стоила столько, сколько я зарабатываю за полсмены. Ипотеку за квартиру сына мы закрыли в прошлом году, но привычка считать каждую копейку никуда не делась. Пенсия у нас с Валерой не за горами, а накоплений немного.
И тут зазвонил телефон. Валера. Я включила громкую связь, продолжая изучать состав горошка «по акции».
— Ириш, ты там чего копаешься? — голос мужа был подозрительно бодрым. Обычно после работы он бурчал про начальство, а тут — довольный. — Слушай, я тут с Ленкой созвонился. Она говорит, скучно им там в райцентре. Короче, я пригласил!
Я чуть не выронила банку.
— Кого пригласил, Валер?
— Ну сеструху с племянниками! Кого ж еще? — он хохотнул, но я уловила в его смехе нервные нотки. Знает ведь, что делает.
— Приедут тридцать первого утром. Ты там давай, организуй всё, чтобы стол был достойный. Ленка сказала, что мечтает о твоей селедке под шубой и том мясе по-французски. Ну, и детям сладкого чего-нибудь.
Я медленно поставила горошек обратно на полку.
— Валера, — мой голос стал совершенно ровным. — Лена. Трое детей. Это четыре человека за столом. Плюс мы двое. Ты цены видел?
— Ой, ну начинается! — бодрость мужа мгновенно исчезла, уступив место раздражению. — Родная сестра раз в год приедет, а ты жадничаешь. Стыдно, Ира. Стыдно! Они билеты на автобус уже взяли. Не позорь меня, накрой поляну. Ты ж хозяйка!
Он отключился.
А я осталась стоять посреди магазина, сжимая телефон.
Вы наверняка понимаете это состояние. Когда тебя не просто поставили перед фактом, а еще и заранее назначили виноватой, если что-то пойдет не так. «Хозяйка». Удобное слово. Только за ним обычно скрывается бесплатный повар, уборщица и аниматор в одном лице.
В тот момент я поступила не так, как обычно.
Вместо того чтобы набрать полную тележку картошки, свеклы и курицы, я пошла к выходу. Без продуктов. В голове была только одна мысль: «А почему, собственно, я?»
Дома разговор вышел коротким. Валера лежал на диване, смотрел сериал и даже не повернул головы, когда я вошла.
— Продукты где? — спросил он, не отрываясь от экрана.
— В магазине, — я села в кресло. — Валер, давай обсудим бюджет. Лена с детьми едет — отлично. Пусть скидываются на стол. Или привозят продукты. Я посчитала: чтобы накормить такую компанию достойно, нужно тысяч пятнадцать минимум. У меня до зарплаты — четыре тысячи на карте. У тебя сколько?
Валера тоже сел. Лицо его пошло красными пятнами.
— Ты совсем? Просить у сестры деньги? У нее муж алименты три месяца не платит, она одна троих растит! У тебя совести нет?
— У меня спина есть, Валера. И давление. И работа до шести вечера тридцать первого числа.
— Ой, не прибедняйся! — он махнул рукой. — Руки у тебя золотые, из ничего конфетку сделаешь. Вон, картошки навари, огурцов соленых достань, курицу в духовку кинь. Делов-то! Главное — внимание.
«Делов-то». Это легко звучит, когда не тебе стоять у плиты восемь часов подряд, нарезая, смешивая, запекая, а потом мыть гору посуды.
— Хорошо, — сказала я тогда.
И это «хорошо» прозвучало слишком спокойно. Валера не заметил подвоха. Он решил, что я, как обычно, поворчала и смирилась. Пошла выполнять программу «правильная жена».
Он не знал, что на следующий день я зайду в кулинарию. Ту самую, дорогую, куда мы заходим только по большим праздникам купить пару пирожных.
Я заказала набор «Ужин на двоих».
- Два салата с креветками и языком.
- Утку с яблоками (половинку).
- Нарезку сырную, нарезку мясную.
- И маленький торт-бенто.
Чек вышел на 4800 рублей.
«А где еда для гостей?»
И вот теперь, тридцатого декабря, Валера стоит в коридоре с этим чеком в руках. Он нашел его на тумбочке.
— Ира, ты что, серьезно? — его глаза округлились. — Это всё? На пять тысяч? А детям что? А Ленке?
Я сняла пуховик, аккуратно повесила его в шкаф. Прошла на кухню, налила себе стакан воды. Внутри была звенящая тишина.
— А детям и Ленке, Валера, — сказала я, глядя ему прямо в глаза,
— ты сейчас пойдешь и купишь продукты. Сам. И сам их приготовишь. Или позвонишь сестре и скажешь, чтобы везла с собой не только аппетит, но и еду.
— Ты... ты шутишь? — он растерянно оглянулся на пустую плиту. — Завтра Новый год! Они завтра в обед приедут!
— Вот именно. У тебя есть целая ночь и половина дня.
Валера побагровел. Он открыл рот, чтобы выдать очередную порцию обвинений, но в этот момент в дверь позвонили.
Мы переглянулись. Звонок был настойчивый, долгий. Так звонят только люди, которые уверены, что их здесь ждут.
— Кто это? — тихо спросил муж.
— Не знаю, — так же тихо ответила я. — Ты же сказал, они завтра приедут.
Я подошла к двери, глянула в глазок. На лестничной площадке стояла Лена. В одной руке огромная сумка, в другой — пакет. Вокруг нее прыгали трое детей мал мала меньше.
— Сюрприз! — крикнула она через дверь так, что у меня заложило уши. — Валерка, открывай! Мы на попутке раньше приехали! Есть хотим страшно!
Валера изменился в лице. Он посмотрел на меня с растерянностью человека, попавшего в ловушку.
— Ир... Ну Ир... Ну сделай что-нибудь. Не позорь перед родней. Свари быстренько пельменей, а? У нас же есть пачка в морозилке?
Я медленно открыла замок. Дверь распахнулась.
В квартиру ворвался запах холода, духов и чужой суеты.
— Ой, мои родные! — Лена, румяная с мороза, кинулась обнимать брата. — Как мы добрались, это песня! Думала, совсем проголодаемся в дороге. Ирка, привет! Ну что, где там твое знаменитое жаркое? Или чем ты нас баловать будешь? Мы не с пустыми руками приехали!
Она торжествующе потрясла пакетом. Из него торчала пачка бумажных салфеток с Дедом Морозом и маленький дешевый магнитик в виде лошади.
— Вот! Символ года! — гордо заявила золовка. — Ну, чего встали? Ведите к столу, дети с утра ничего не ели!
Валера затравленно посмотрел на меня. Дети, не разуваясь, уже рванули на кухню. Послышался звук открывающегося холодильника.
— Мам! — разочарованно протянул старший племянник. — А тут пусто! Только какая-то трава и две котлеты!
Лена перестала улыбаться. Она медленно повернула голову ко мне. Взгляд ее стал цепким, оценивающим.
— В смысле пусто? Валер, ты же сказал — стол ломиться будет?
Наступила тишина. Та самая, предгрозовая. Слышно было только, как тикают часы в прихожей да гудит старый холодильник, в котором одиноко лежали два салата за пять тысяч рублей.
— Валера? — требовательно повторила Лена.
Муж набрал воздуха в грудь, собираясь, по старой привычке, перевести стрелки на меня. Я видела, как он напрягся. Сейчас скажет: «Да вот Ира не успела...» или «Ира замоталась...».
Я опередила его. Сделала шаг вперед и улыбнулась — широко, гостеприимно, но без тепла в глазах.
— А Валера как раз собирался в магазин, Лена, — звонко сказала я. — Правда, дорогой? Ты же хотел угостить сестру своими фирменными стейками? Карточка у тебя в кармане.
Валера застыл.
— К-какими стейками? — выдавил он, озираясь, словно искал путь к отступлению.
— Мраморными, Валер. Ты же говорил, что для любимой сестры ничего не жалко. Не стесняйся, беги скорее, а то дети голодные.
Лена переводила взгляд с меня на брата. В её глазах, под слоем усталости, мелькнуло понимание. Она ведь тоже ведет хозяйство и прекрасно знает, что таакое пустой холодильник перед праздником. Но признать это вслух — признаться в проигрыше.
— Да ладно, Валерка, — протянула она, скидывая шубу прямо на руки брату. — Мы и картошке рады будем. Есть же у вас картошка? Ирка, ну не стой, поставь чайник хоть!
Она по-хозяйски прошла на кухню, слегка задев меня плечом. Дети уже сидели за столом и нетерпеливо болтали ногами.
Я прошла следом. В этот момент я почувствовала удивительную легкость. Будто с плеч свалился рюкзак с камнями, который я тащила двадцать лет.
— Картошки нет, — спокойно сказала я, опираясь о столешницу. — И чая тоже. Я его не пью, а Валера забыл купить.
Картошка, которой нет
Лена замерла с пустым чайником в руке.
— Ты серьезно? — она обернулась, и маска доброй родственницы исчезла. — К вам гости приехали, а вы... Издеваетесь? Валера! Разберись с женой!
Валера влетел в кухню, взъерошенный, все еще сжимая в руках Ленину шубу.
— Ира, прекрати! — рявкнул он. — Где мешок картошки, который мы осенью брали? На балконе же был!
— Был, — кивнула я. — И закончился. Мы его съели, Валера. Еще в ноябре. Ты же сам пюре каждый вечер просил.
В кухне повисла тяжелая пауза. Дети притихли. Старший, Сашка, уткнулся в телефон.
— А теперь слушайте, — голос Лены стал выше. — Мы с дороги. Устали. Если вы нас кормить не собираетесь, мы сейчас же... мы сейчас же уйдем!
— Куда? — искренне удивилась я. — На вокзал? Обратных билетов нет. В гостиницу? Самый простой номер сейчас стоит от четырех тысяч. На четверых вам нужно два номера.
Я видела, как Лена считает в уме. Денег у нее в обрез. У Валеры тоже — я знаю состояние его счета лучше, чем он сам.
— Так чего ты хочешь? — зло спросил муж, бросая шубу на стул. — Денег?
— Я хочу ужинать, — я подошла к холодильнику и достала пакеты из кулинарии. — Свой ужин я купила. За свои деньги.
Я начала медленно, демонстративно выкладывать на стол контейнеры. Салат «Цезарь» с большими креветками. Салат с языком. Ароматную утку.
Запах запеченного мяса и чеснока поплыл по кухне. Младший племянник потянул носом воздух.
— Ого! — сказал он. — Я тоже хочу! Мам, дай!
Лена смотрела на еду, как на личное оскорбление.
— Это что? — спросила она севшим голосом.
— Это мой новогодний стол, — я достала две тарелки, два прибора. — И Валеркин. Если он, конечно, не решит отдать свою порцию тебе.
Я посмотрела на мужа. Вот он, тот самый момент. Кого он выберет? Сестру, перед которой привык красоваться? Или жену, которую столько лет воспринимал как удобный сервис?
Валера смотрел на салат. Потом на Лену. Потом на детей.
— Ир... — начал он. — Ну нельзя же так. Дети...
— Дети это ответственность родителей, — ответила я, отрезая кусочек утки.
— Вон пиццерия за углом работает до десяти. Телефон доставки на магнитике висит. Заказывай.
— У меня денег нет! — воскликнула Лена. — Ты же знаешь! Валера обещал!
— Валера обещал — пусть Валера и кормит.
Я села за стол и начала есть. Вкусно. Невероятно вкусно, особенно с привкусом справедливости.
— А у Валеры есть выбор. Или он сейчас заказывает вам пиццу, расплачиваясь кредиткой. Или вы идете в магазин за макаронами и готовите сами. Кастрюли в нижнем ящике.
Пицца вместо тазика оливье
Вы когда-нибудь видели, как ломается система? Это происходит тихо. Просто человек вдруг понимает, что привычные рычаги давления больше не работают.
Валера молча достал телефон. Он долго не мог разблокировать экран — пальцы не слушались.
— Алло... Пиццу можно заказать? Да, три больших. Пепперони... Маргариту...
Лена плюхнулась на стул. Она не кричала, не скандалила. Она просто смотрела, как я ем. В ее взгляде смешались злость и... зависть?
— Ну ты и характером обзавелась, Ирка, — сказала она тихо, когда Валера ушел встречать курьера. — Я бы так не смогла. Родню куском попрекать.
Я вытерла губы салфеткой.
— А я двадцать лет могла. Терпеть, угождать, экономить на себе. А сегодня поняла: не хочу. У меня одна жизнь.
Пицца приехала через сорок минут. Валера заплатил три тысячи с кредитной карты. Дети набросились на еду, Лена жевала молча, глядя в стену.
Мы с Валерой ели свои салаты. В тишине.
В полночь, уже тридцать первого, когда гости улеглись вповалку в гостиной, я вышла на кухню попить воды. Валера сидел там, в темноте, глядя на пустую коробку из-под пиццы.
— Ты меня опозорила, — сказал он, не оборачиваясь.
— Нет, Валера. Я тебя спасла. От иллюзии, что ты всемогущий барин, а я — бессловесная исполнительница твоих желаний.
Он промолчал.
А утром первого января они уехали. Лена сказала, что «в такой обстановке оставаться не намерена», и забрала детей к подруге в соседний район. Магнитик со змеей она прихватила с собой.
Мы остались одни. В холодильнике стояла половина утки и недоеденный торт.
— Чаю хочешь? — спросил Валера к обеду. Голос у него был виноватый.
— Хочу, — сказала я. — Только завари свежий. И в магазин сходи. Хлеб закончился.
Он встал и пошел. Молча надел куртку, взял пакет.
Я смотрела в окно на серый январский двор. Салаты из кулинарии, если быть объективной, оказались не такими уж и домашними. Мои вкуснее. Но в следующем году я все равно закажу их снова. Потому что вкус свободы отлично дополняет любое блюдо.
А вы бы смогли вот так, глядя в глаза голодной родне, спокойно есть свой ужин? Или все-таки встали бы к плите, ругая всё на свете, но сохраняя «лицо» семьи?
Подписывайтесь, чтобы не пропустить следующий бунт на корабле!